Ловец Чудес - Рита Хоффман

головой. Я протяжно застонал и замахал руками, указывая на окно.

– Ради бога, закройте проклятые шторы!

Ее шаркающие шаги никогда еще не казались такими раздражающими. Четыре до окна, четыре обратно, несколько секунд она переминалась с ноги на ногу, затем сообщила:

– Звонил доктор.

– И что он сказал? – Каждое слово врезалось в мой мозг раскаленным добела прутом.

– Что прибудет к одиннадцати часам. Вы будете завтракать?

– Не сегодня. Который час?

– Девять двадцать.

– Проводите доктора ко мне, когда он приедет. Можете идти.

Едва за ней закрылась дверь, я откинул одеяло и застонал. Как же здесь жарко! Меня словно варят в собственном соку!

Я сел и попытался отдышаться. Простыня подо мной промокла, пижамные штаны прилипли к телу. Пот тек по спине, по лбу, крупная капля сорвалась с кончика носа.

Как я добрался домой? Я не мог вспомнить. Кладбище, Дебора… Проклятие, Дебора! Что, черт возьми, со мной происходит?!

Комната медленно вращалась. Покачиваясь словно пьяный, я подошел к окну и остановился напротив. Нужно просто открыть форточку, мне нечем дышать. Давай, просто протяни руку и…

– Черт!

Что-то обожгло меня! Едва я прикоснулся к шторе, что-то горячее коснулось пальцев!

Какая глупость, там ведь ничего нет. Мой разум затеял странные игры, я наверняка подхватил какую-то болезнь в Штребске-Плесо. Не удивительно, ведь там столько людей! Я просто заразился. Да, наверняка все так и было.

Удовлетворившись этим выводом, я забрался под одеяло и попытался уснуть, игнорируя внезапно охвативший меня озноб.

– Похоже на лихорадку, – задумчиво сообщил доктор Ванштейн. – Вы никуда не ездили в последнее время?

– В командировку, – шепотом ответил я.

– Далеко? В тропические страны? Может, в Индию?

– Нет.

– Хорошо, просто отлично. Я слышал, там новая вспышка холеры. А ее нам, приподнимите руку, пожалуйста, только и не хватало. Я присяду?

Доктор придвинул стул к кровати, сел и принялся поглаживать пышные белые усы. За стеклами крошечных очков его глаза походили на совиные. По круглому раскрасневшемуся лицу то и дело пробегала беспокойная рябь, но я не мог понять, волнуется он обо мне или о том, что заразится сам.

– Давайте градусник, Арчи. Так, ага…

Он резко замолчал. Широкие седые брови сошлись над переносицей, бакенбарды мелко задрожали.

– Какая чушь, – раздраженно сказал доктор. – Можете себе представить? Я рукой чувствую, что у вас жар, а эта проклятая вещица утверждает, что температура вашего тела едва дотягивает до тридцати трех градусов!

– Мне и правда холодно, – признался я.

– Озноб – частое явление при высокой температуре. Не переживайте: вы молодой крепкий мужчина, если это не холера, мы мигом поставим вас на ноги. – Доктор Ванштейн рассмеялся.

Видимо, шутки про холеру казались ему очень смешными.

– Садитесь, раздевайтесь. Я послушаю ваше сердце, потом проведу осмотр кожных покровов.

Я кое-как расстегнул пижамную рубашку и отложил ее в сторону. Каждое движение давалось с трудом, мышцы стали твердыми и неподатливыми.

– Давайте, ну-ка…

Он прижал акустическую головку стетоскопа к моей груди, я постарался успокоиться и дышать ровно, чтобы не мешать. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем доктор Ванштейн отнял прибор от моего тела и, задумчиво покусывая нижнюю губу, откинулся на спинку стула. Взгляд его больших глаз блуждал по комнате, грудь медленно вздымалась и опадала.

– Ну что? – не выдержал я.

– Странное дело, – начал доктор, – ваше сердце бьется очень медленно. Настолько, что я услышал всего несколько ударов.

– Мои дела плохи?

– Не делайте поспешных…

– Говорите прямо!

– Давайте закончим осмотр. Не могли бы вы встать?

Превозмогая боль и головокружение, я поднялся на ноги. Доктор Ванштейн открыл саквояж и вытащил из него шпатель.

– Откройте рот.

Даже это простое движение далось мне с трудом. Металлический шпатель надавил на корень языка, меня чуть не вырвало.

– Десны воспалены, – сообщил доктор. – Вы давно посещали зубного врача?

– Давно, – признался я.

– После выздоровления обязательно загляните к чете Фарко, я оставлю вам адрес. Чудесная пара, французы, они уже несколько лет ведут практику в Лондоне. Не могли бы вы… Да, спасибо.

Я наклонился, чтобы ему было легче осматривать мое лицо.

– Слизистые очень бледные. Вас что-то беспокоит? Жжение? Зуд?

– Нет.

– Я все же осмотрю кожу, вы не против?

Я начал сомневаться в его компетентности. Неужели так сложно определить, что со мной? Наверняка существует болезнь, симптомы которой в точности соответствуют моему состоянию. Думаю, у доктора Ванштейна просто не хватает опыта. Да и где он мог его набраться, сидя за дубовым столом в Лондоне?

– Погодите-ка, – взволнованно произнес доктор. – Если я нажму здесь, вы…

– Ай! – Затылок пронзила острая боль.

– Простите, прошу прощения! У вас здесь, хм, сложно сказать… Рана, мистер Аддамс.

– Рана?

Я попытался дотронуться до места на шее, от которого волнами расходится боль, но доктор легко ударил меня по пальцам.

– Не трогайте, я наложу повязку. Возможно, это заражение крови, отсюда и симптомы. Да, да, наверняка! Вам может потребоваться переливание.

– Но как… – Я нахмурился, пытаясь вспомнить, когда мог получить эту царапину. – Я не помню, когда это случилось.

– Если вы присядете, я смогу лучше рассмотреть рану. Мой рост, сами понимаете…

Я сел и задумался. Быть может, оцарапался в горах? Но чем? Веткой?

– Простите, но нет ли в вашем доме крыс? – осторожно спросил доктор.

– Нет, я совершенно уверен. Вы думаете, у меня чума? – неудачно пошутил я.

– Надеюсь, что нет, – с притворным весельем откликнулся он.

– Так что там, доктор? Говорите прямо.

– Рана мокнет. Она явно не заживает уже несколько дней. Это не порез, скорее… укус.

– Укус?!

– Да, я почти полностью в этом уверен.

– Этого не может быть, я не приближался к животным, мне…

– Вас ужалили, мистер Аддамс.

– У… – я запнулся. – Ужалили? Не может быть!

Я вскочил и заметался по комнате, превозмогая боль. Ужалили! Да что он вообще понимает, этот глупый человек?! Ужалили, нет, это же надо, это же…

Сотни маленьких, наполненных кровью мух снова окружили меня. Оглушительно жужжа, они облепили меня плотным коконом, я почувствовал их лапки на своем лице!

– Нет!

– Мистер Аддамс? – Доктор Ванштейн отшатнулся. – Что с вами?

– Вы думаете, что это заражение крови? – Я готов поверить во что угодно.

– И буду так думать, пока не доказано обратное. Успокойтесь, вам нельзя нервничать. Я вызову карету скорой помощи, и мы…

– Я сам приеду в больницу. Но не сейчас. Мне… нужно собрать вещи и приготовиться.

– Да, конечно, но ваше состояние может ухудшиться в любой момент. Арчи, мистер Аддамс, это очень серьезно, я не могу оставить вас в таком состоянии. Я ведь давал клятву Гиппократа, понимаете?

– Боюсь, вам придется ее нарушить. Наложите повязку и оставьте адрес больницы, в которой меня смогут принять.

– Вы обещаете явиться? – серьезно спросил он.

– Конечно, – соврал я. – Обязательно.

Этот проклятый день мог закончиться в больнице, в окружении добрых медсестер и озабоченных врачей. Все, что мне нужно было сделать, – собрать вещи, поймать кеб и уехать из дома. Вместо этого, как только дверь за доктором Ванштейном закрылась, я забрался под одеяло и проспал до вечера. Во сне я видел алые разводы на полу, яркие брызги на стенах, видел свои руки, испачканные красным. Кровь. Повсюду кровь. Ее тяжелый запах забивал ноздри, боль в воспаленных деснах сводила с ума.

Кошмар закончился внезапно: глаза открылись сами собой, я ощутил прилив небывалой бодрости и резко сел. Ни сонливости, ни боли, озноб тоже прошел. Болезнь снова отступила.

В комнате было слишком жарко, пахло потом и страхом. Я потянулся, подошел к окну и открыл шторы. Последние лучи солнца скрылись за крышей старинного особняка напротив.

Лучше не думать об этом. Мне просто полегчало, и закат здесь совершенно ни при чем. Как и вчера.

Рука непроизвольно потянулась к повязке, туго обхватившей горло. Тварь оставила свою отметину сзади, прямо под линией роста волос. Неудивительно, что рана так долго оставалась незамеченной. Какую болезнь я подхватил от этого существа? Какой яд теперь течет по моим жилам? И что мне делать?

Пытаясь сохранять спокойствие, я принял ванну, насухо вытерся, вернулся в комнату и открыл шкаф. Сегодня хотелось надеть черное. Этот траурный цвет лучше всего подходил моему настроению.

Внизу царил полумрак, которому я несказанно обрадовался. Глаза все еще болели, да и света напольной лампы вполне хватило, чтобы в деталях рассмотреть небольшой холл.

Так странно, я будто впервые увидел собственный дом. Конечно, считать его в полной мере своим я не мог – он принадлежал Ордену, и, когда я съеду, его должны были передать другому Ловцу, а может, сдать