Олимп - Дэн Симмонс

– М-м-м… – замялся Манмут. Но Сума Четвёртый вывел его из затруднения.

– Это не тот источник. Переключитесь на носовые камеры шлюпки.

Маленький европеец так и сделал, зная, что его друг обращается к тепловидению, радарам и прочим способам получить информацию об изображении, которыми ещё располагает.

Космошлюпка подлетала к Парижу, некогда пробитому посередине чёрной дырой, но, как и на снимках с «Королевы Мэб», кратер совершенно исчез под гигантским куполом, сотканным из голубого льда. Ганимедянин связался с основным судном:

– А где наш многорукий приятель, который возвёл эту красоту?

– Насколько мы видим с орбиты, – тут же радировал Астиг-Че, – поблизости нет Брано-Дыр. Во всяком случае, корабельные наблюдатели и спутники не засекли ни одной. Похоже, тварь недавно закончила кормиться в Аушвице, Хиросиме и прочих местах; должно быть, вернулась обратно в Париж.

– Вернулась, – констатировал Орфу по общей линии. – Посмотрите в инфракрасных лучах. Прямо в центре синей паутины, под верхней точкой купола, угнездилось нечто громадное и уродливое. Там на дне уйма термальных отверстий: очевидно, монстр подогревает своё гнездо за счёт вулканического жара. Я почти различаю сотни длиннющих пальцев под мерцающими пятнами мозга.

– Что ж, – передал Манмут по личной связи, – всё-таки это твой Париж. Город Пруста и…

Гораздо позже европеец изумлялся стремительной реакции Сумы Четвёртого, даже если учесть подключение к управлению и центральному компьютеру космошлюпки.

Из разных точек ледяного купола взметнулось шесть молний. Моравеков спасла лишь приличная высота и, главное, мгновенные действия пилота.

Судно переключилось с прямоточных воздушно-реактивных двигателей на сверхзвуковые, метнулось вбок, достигнув перегрузки в семьдесят пять g, нырнуло, кувыркнулось и резко взмыло к северу. Шесть смертоносных лучей мощностью в миллиарды вольт промахнулись мимо цели всего на несколько сотен метров. Ударная взрывная волна дважды перевернула шлюпку, но Сума Четвёртый не потерял контроль. Крылья стали плавниками, и судно умчалось прочь.

Ещё один рывок в сторону, продуманный кувырок, и ганимедянин запустил систему полной невидимости, выстрелил изо всех раструбов и заполнил воздух над парижским голубым собором электрическими помехами.

Из города, погребённого под слоем льда, вылетела дюжина огненных сфер, взяла ускорение и устремилась на поиски цели. Манмут с необычным для него любопытством следил за сигналами радиолокатора, зная, что Орфу, связанный с локатором напрямую, должен чувствовать приближение плазменных снарядов.

Пламенные шары так и не нашли космошлюпки. Сума Четвёртый уже набрал высоту в тридцать два километра и продолжал взбираться к верхним пределам атмосферы. Метеоры вспыхнули на разных уровнях; взрывные волны разбежались от них во все стороны, точно рябь на пруду.

– Какого хрена… – заикнулся иониец.

– Тихо! – рявкнул Сума Четвёртый.

Судно кувыркнулось, нырнуло, свернуло на юг, распространило вокруг себя облако радарных и электрических помех и снова рвануло в космос. Ни огненных шаров, ни молний не вылетело вдогонку из стремительно удаляющегося города: вот он уже в шестистах километрах, дальше и дальше, и уменьшается на глазах…

– Кажется, наш рукастый и мозговитый приятель вооружён, – заметил Манмут.

– Мы тоже, – вмешался Меп Эхуу по общей связи. – Пора его грохнуть. Давайте-ка подогреем тёплое гнёздышко. Думаю, десять миллионов градусов по Фаренгейту для начала будет в самый раз…,,– – Молчать! – прорычал Сума Четвёртый из кабины пилота.

На общей линии послышался голос первичного интегратора:

– Друзья, у нас… у вас… непредвиденная проблема.

– А то мы не в курсе! – хмыкнул Орфу, забыв, что всё ещё подключен к общей связи.

– Нет, – возразил Астиг-Че. – Речь не о многорукой твари, которая вас атакует. Я имею в виду кое-что посерьёзнее. И это находится на траектории вашего теперешнего полёта. Наши сенсоры не засекли бы опасность, если бы не следовали за космошлюпкой.

– Посерьёзнее? – осведомился Манмут.

– Да, намного хуже, – передал первичный интегратор. – И боюсь, проблема даже не одна… а целых семьсот шестьдесят восемь.

– МОЖЕТЕ ИЗЛАГАТЬ ВАШУ ПРОСЬБУ, – грохочет Демогоргон.

Гефест незаметно толкает мужеубийцу локтем, напоминая, что скажет всё сам, неуклюже кланяется в стеклянном шлеме и костюме из железных шаров и произносит:

– Ваше Демогоргончество, Владыка Крон и прочие уважаемые титаны, бессмертные часы и… всё остальное. Мы с моим другом Ахиллом явились сюда не просить о милости, но поделиться со всеми вами очень важной информацией. Информацией, которая наверняка заинтересует вас. Информацией, которая…

– НАЧИНАЙ, КАЛЕКА.

Громко скрипнув зубами, Гефест выдавливает из себя улыбку и повторяет преамбулу.

– ГОВОРИ ЖЕ.

«Интересно, – мелькает в голове Ахиллеса, – кто-нибудь ещё собирается выступать сегодня? Или Крон и другие титаны, не говоря уже о гигантских, неописуемых тварях с чудными прозваниями вроде бессмертных часов или возниц, будут слушать Демогоргона, пока он – может, она? оно? – официально предоставит кому-нибудь слово?»

И тут хромоногий удивляет его.

Из громоздкого рюкзака за спиной, который ахеец принял за дыхательный баллон, бог извлекает бронзовое яйцо, усеянное стеклянными линзами. Осторожно поставив прибор на валун между собой и мрачной громадой – Демогоргоном, Гефест начинает возиться с разными переключателями и регуляторами, после чего возвещает, включив микрофоны шлема на полную мощность:

– Ваше Демогоргоноидничество, достопочтенные грозные часы, ваши многоуважаемые высочества титаны и титанессы – Крон, Рея, Кей, Крий, Гиперион, Япет, Гелиос, Селена, Тейя, Эос и прочие представители титанического рода, ваша сторукая Целительность, неистоволикие возницы и все досточтимые господа, собравшиеся здесь, среди мглы и пепла! Не с просьбой о помощи я обращаюсь к вам нынче, не с просьбой свергнуть с трона притворщика Зевса, возжелавшего присвоить себе всю божественность без остатка, низложить его или хотя бы воспротивиться дерзким притязаниям на все миры и вселенные отныне и во веки веков, нет, вместо этого я предлагаю вам собственными глазами увидеть одно реальное событие. Ибо прямо сейчас, пока мы с вами толпимся на этой кучке дерьма среди ручьёв раскалённой лавы, Громовержец созвал бессмертных олимпийцев на собрание в Великой Зале. Я поставил там скрытую камеру, она передаёт репортаж на ретрансляционную станцию в бассейне Эллады, Брано-Дыра бессмертной Никты позволяет принимать его с запозданием чуть менее одной секунды. Взирайте же!

Калека вновь копошится с переключателями, дёргает за какой-то рычаг и…

Ничего не происходит.

Покровитель огня закусывает губу, чертыхается в микрофон, ковыряется в бронзовом яйце. Прибор мигает лампочками, гудит, гаснет и опять умолкает.