Аббатство Теней - Себастьян де Кастелл

— Ты воистину притягательная личность, Келлен. Стоит ли мне предотвращать попытки Турнама и Бателиоса тебя убить?

— Только если вы считаете, что потеряли недостаточно монахов за один день.

Внезапная вспышка гнева в глазах аббата дала знать, что я зашел слишком далеко. Но он довольно быстро взял себя в руки:

— Ты не лезешь из кожи вон, чтобы понравиться, да?

— А это помогло бы мне побыстрее отсюда убраться? Послушайте, я уверен, ваше аббатство — милое местечко и все такое, но, судя по тому, как вас покрывают метки Черной Тени, полагаю, лекарства от нее у вас нет, а меня ждут дела в другом месте.

Он засмеялся и ткнул сигарой в свою ладонь:

— Ну так иди. Я послал за тобой своих мальчиков по единственной причине: слезы Бателиоса иногда приводят его к Черным Теням, попавшим в беду. Поскольку ты как будто считаешь, что прекрасно справляешься один, иди — и посмотрим, как ты управишься с отрядом боевых магов, не имея ничего, кроме воспламеняющихся порошков и хорошо подвешенного языка.

— В самом деле? Вы позволите мне…

— Еще всего одна просьба, — сказал он, встав со стула. — Сперва поднимись со мной на крышу.

По коже побежали мурашки, которые появляются перед тем, как беседа, начавшаяся с «есть какие-нибудь погребальные ритуалы джен-теп, которые ты хотел бы, чтобы мы проделали с твоим трупом?» заканчивается тем, что кто-то сталкивает тебя с верхушки башни.

— Зачем это? — спросил я.

Твердой рукой аббат толкнул меня к двери, а потом — вверх по чернокаменной лестнице, ведущей на вершину башни.

— Все очень просто. Потому что ты понятия не имеешь, где сейчас находишься.

Холод на крыше сговорился с моим недостатком теплой одежды, чтобы заставить меня задрожать, когда я уставился на странную и удивительную архитектуру аббатства.

Башню, на которой я стоял, венчала круглая зубчатая стена; зубцы доходили мне почти до груди. На четырех выступах (как я понял, они соответствовали сторонам света) были установлены вращающиеся медные сооружения, и к каждому из них крепился квадратный кусок выгнутого черного кристалла фута в два шириной. Я посмотрел сквозь ближайший кристалл и удивился, обнаружив, что это своего рода увеличительные стекла; благодаря им я впервые увидел каждую из семи башен аббатства, не похожих друг на друга. Напротив нас, по другую сторону двора, торчал, как копье, тонкий минарет футов пятнадцати в поперечнике, увенчанный гладкой изогнутой штукой, похожей на черное пламя свечи. Узкие вертикальные щели, прорезанные по окружности через равные промежутки, позволяли находившимся внутри видеть то, что снаружи, и (как мне подумалось) целиться в потенциальных захватчиков. Третья башня оказалась еще причудливей — с верхушкой в виде гигантской руки, тянущейся, чтобы схватить солнце с неба. Я собирался спросить, как монахи додумались создать такие необычные башни, но тут аббат дал понять, что вопросы здесь задает он.

Хотя я почти ожидал какого-нибудь нападения, меня удивило его проворство, когда он схватил меня за челюсть и подтащил к краю башни, прежде чем я успел дотянуться до своего оружия.

— Кто послал тебя в мое аббатство? — спросил он.

Я старался удержать равновесие, но аббат подталкивал меня все ближе и ближе к краю.

— Никто! Ваши слабоумные монахи притащили меня сюда против моей воли!

Я безуспешно попытался вырваться из его хватки. Проклятье, но этот парень был сильным.

— Милая попытка, но ты разыскивал аббатство прежде, чем Турнам и Бателиос тебя нашли. А теперь хочешь уйти? Там военный отряд, который заплатил бы щедрое вознаграждение за то, чтобы найти это место. Шпион может попытаться обнаружить местонахождение аббатства, изучить его защиту, чтобы доложить обо всем своим хозяевам джен-теп.

Он подался ко мне, от него сильно пахло сигарой.

— Твои метки слишком гладкие и точные, чтобы быть настоящими.

Большим пальцем второй руки аббат потер черные линии вокруг моего глаза, так сильно, что я испугался, как бы он не содрал кожу.

Я завел ладонь под его локоть и толкал вверх до тех пор, пока не заставил выпустить мою челюсть. Были шансы, что за этим последует удар с разворота, поэтому я приготовился уклониться, но удара так и не последовало. Аббат просто стоял, рассматривая свой большой палец, выискивая признаки того, что мои метки стираются.

— Это ничего не доказывает, — сказал он, обращаясь скорее к себе, чем ко мне.

Я боролся с желанием назвать его идиотом и напомнить, что на меня, вероятно, охотятся более щедрые маги, чем любой, проживающий в этом аббатстве. Первый урок Фериус в искусстве убеждать был такой: помни, что самая простая правда обычно помогает продвинуться дальше, чем грандиознейший обман.

— Моя бабушка обручила меня с Черной Тенью, — сказал я. — Вот почему метки выглядят так, как выглядят.

— Невозможно, — огрызнулся он, но потом придвинулся ближе, чтобы вглядеться в мой глаз.

На этот раз он меня не схватил.

— Сукин сын! — выдохнул он. — Или, полагаю, в данном случае — сукин внук.

Он шагнул назад.

— Покажи мне, что ты умеешь делать.

— Я ничего не умею. У меня нет таких способностей, как у тебя или у Турнама. У меня головные боли! И ужасные видения людей, превращающихся в чудовищные версии самих себя. Я иногда теряюсь в Тенях, и, когда это происходит, даже друзья начинают меня забывать. Я был ребенком, и моя собственная бабушка украла мое будущее, даже не сказав почему!

Аббат молчал, словно взвешивая мои слова в поисках обмана.

— Что-то в этом дурно пахнет. Несмотря на чепуху, в которую верят люди, Черная Тень не какая-то там болезнь или яд. Нельзя просто взять и заразить ею кого-то. Мне нужно свериться с книгами, — наконец, сказал он. — Если некая сумасшедшая джен-теп и вправду обручила тебя с Тенью, мне нужно выяснить, как она это сделала и почему. Мы поговорим завтра, как только я…

— Нет, — перебил я.

— Нет?

— Я уже сказал: мой деловой партнер умирает в проклятой пустыне. Пока я здесь попусту трачу с тобой время, он ждет, когда я приду и спасу его!

Аббат напрягся. Даже сквозь рясу я видел, как вздулись мускулы на его руках и плечах. Он хотел меня ударить. Очень хотел.

— Ты забыл, что на нас охотится военный отряд джен-теп? Мои мальчики рисковали жизнью, чтобы доставить тебя сюда, а все, на что ты способен, — это скулить о каком-то потерявшемся питомце. Где твое чертово чувство долга перед товарищами с Черной Тенью?

Он отмахнулся прежде, чем я успел ответить.