Быть избранным. Сборник историй - Елена Татузова

Юля вздохнула.

«Вот угораздило же меня со службы пораньше уйти, – с досадой подумала она, – осталась бы в храме, тогда кто-нибудь другой вместо меня решал вопрос с этим Божьим даром… Ладно, журналистка я или нет. Какую-то птицефабрику не найду, что ли. Представим, что это мое редакционное задание».

– Так, погодите, не плачьте, – сказала она уже другим голосом, – а кто вам это сказал, ну, про развилку-то эту? Ведь кто-то вам диктовал? – спросила она.

– Ну, да… диктовал…так там и сказали, на птице-фабрике-то этой, – ответила Надежда, утирая слёзы.

– Так вы там уже были? – обрадовалась Юля.

– Нет, не была, никогда не была, это они мне по телефону рассказывали, как ехать нужно.

– Хорошо… Да не плачьте вы, какой у них телефон? – сказала Юля, доставая мобильник из сумки.

– Ой, пресвятая Богородица, помилуй меня грешную! – всплеснула руками Надежда, – Я телефон-то их не записала! Они сами на подворье два дня назад звонили. Как раз Вася трубку снимал и мне отдал…

– Вася? Кто такой Вася?

– Так сын мой это. Он мне помогает, когда время есть, а сегодня вот, как на грех, не смог.

– А он может знать этот адрес?

– Вася-то?.. ой, он-то да, может… что ж я так, Господи, совсем ум потеряла. Конечно, он-то знает, он все знает, – оживилась Надежда, – Вася и обещал меня отвезти, да все некогда было. Вот и дотянули до Страстной Пятницы.

– А мобильный у него есть?

– Да, есть… сейчас, сейчас, – сразу засуетилась Надежда, листая потрепанный блокнотик. – Вот, – протянула она его Юле, раскрыв на нужной странице.

«Ваш номер временно отключён от данного вида связи», – произнёс в трубке вежливый и бесстрастный голос. И также бесстрастно стал повторять фразу на английском.

Ну вот, как по заказу. Захочешь – такого не придумаешь. Деньги на телефоне именно в этот момент закончились!

Юля безучастно вертела телефон в руке и соображала, откуда можно позвонить. Таксофонов теперь мало. И к ним нужна специальная карточка. Зайти куда-то в магазин и попросить разрешения сделать звонок? Это, пожалуй, вряд ли… Ехать в офис МТС, как и собиралась, будет долго. Пробки и, конечно, очереди. Вряд ли птицефабрика работает круглосуточно.

«Пресвятая Богородица, помилуй нас», – горестно шептала рядом Надежда.

Она не понимала, что случилось, и смотрела на Юлю, распахнув наивные, покрасневшие от слез голубые глаза с рыжими ресницами, точно решался вопрос ее жизни и смерти. Честно признаться, Юля впервые встречала такую детскую простоту во взрослом человеке.

«Боюсь, что в данном случае Пресвятая Богородица нам не поможет, – с тоской подумала она. – Ей ли заниматься такой чепухой? Просто, за телефон платить нужно вовремя. Все ж таки не обойдемся мы без супермаркета».

Она ещё раз глянула на Надежду и, не выдержав, отвела взгляд. Понятно, что Вася теперь для них недоступен и понятно, что поездка на птицефабрику так и не состоится в силу определенных обстоятельств, но как об это сказать Надежде?

«Ладно, – решила Юля, – включу громкую связь, пусть сама послушает. Хоть объяснять ничего не придется».

Откинув крышечку компактного эриксона, она нажала кнопку повтора.

– Слушаю, – почти сразу ответил в трубке низкий мужской голос, и Юля от неожиданности едва не выронила аппарат. Она оторопело посмотрела на свой телефон: что за чудеса!

– Ой, Васенька, – расплылась в улыбке Надежда, узнав голос сына.

Юля отключила динамик и поднесла телефон к уху.

– Здравствуйте, это Василий? – спросила она.

– Да, – ответил голос.

– Меня зовут Юлия. Я сейчас с вашей матерью, Надеждой эээ… Надеждой…

– Сергеевной, – подсказала трубка.

– Да, с Надеждой Сергеевной, собираюсь ехать на птицефабрику, называется то ли «Север», то ли «Северная». Вы не подскажете, где это?

– А вы сами за рулём? – уточнил Василий.

– Да.

– Хорошо. Тогда слушайте.

И он быстро, чётко и понятно объяснил, как ехать, уложившись секунд в тридцать, не больше.

«Военный, что ли, – подумала Юля. – Ни одного лишнего слова. Словно команды произносит. Если бы все так говорили, не приходилось бы оплачивать непомерные телефонные счета. А то многие ведь только прощаются не меньше пяти минут».

– Скажите, пожалуйста, а это далеко от Москвы? – спросила напоследок Юля.

– Нет, не то чтобы очень, километров двенадцать, я думаю, – ответил педантичный Василий.

Да-а, дела. Начали с одного километра, потом стало два, теперь оказывается, что двенадцать.

Теперь, после того, как они, преодолев практически непреодолимые препятствия, узнали вожделенный адрес, Надежде бы сидеть да радоваться, а вместо этого она снова захлюпала носом.

– Вы чего опять раскисли-то? – удивилась Юля. – Сейчас мы на Рязанку, по ней до МКАДа, а потом еще двенадцать километров, и будут вам ваши яйца. Чего же вы плакать-то снова затеяли?

– Так не успеем уже… так далеко… и короткий день у них… в пять закрываются… всё… не успели…

Юля бросила взгляд на панель. Часы показывали 16–15. Значит, в запасе сорок пять минут. Совсем не много. И не так оптимистично, как она обрисовала. Один Рязанский проспект чего стоит. По нему-то и так обычно не проехать, одни сплошные пробки. А уж в пятницу да под праздники, тут и говорить нечего…

«Ну, уж нет! Раз взялась, так просто я теперь не сдамся!» – решила она про себя, снова запуская двигатель.

– Успеем, должны успеть, – уверенно сказала она, разворачивая машину.

После чуда с мобильником, она уже в этом почему-то не сомневалась. Сомневалась только в том, удастся ли ей сегодня вычеркнуть хотя бы один пункт из своего, напрасно составленного списка.

Она была за рулём девять лет, постепенно наблюдая, как с каждым днём всё теснее становилось на московских дорогах. Ездила Юля всегда по возможности спокойно и аккуратно, и мужу замечания делала за нарушения. Но на самом деле она знала и другой стиль вождения, наглый, бесцеремонный, не оставляющий другим выбора. И вот сейчас придётся ехать именно так, иначе не успеть. Она нажала клавишу, переключая двигатель на спортивный режим.

«Ну, Господи, помоги»! Она первой рванула со светофора. Боковым зрением заметила, что Надежда от испуга перекрестилась.

– Пристегнитесь, – посоветовала ей Юля, включая фары и вклиниваясь в поток машин, которым по-хорошему должна была уступить дорогу.

«Не сегодня, вы уж простите. В другой раз я буду сама вежливость, обещаю, а сегодня прямо до зарезу надо», – мысленно заверяла она неизвестных водителей, наверняка ругавших ее, ныряя между машин.

В городе главное не скорость, а манёвренность. Только больше двухсот сорока лошадей, спрятанных под капотом, помогали её крупной машине становиться юркой и быстрой. Она обгоняла, подрезала, предупреждающе мигала фарами, проскакивая длинные перекрёстки на жёлтый свет. «На розовый», как говорил в таких случаях Валера.