Подвенечное платье - Наталья Кашина

брачный возраст, но Анфиса была уверена, что Кайсарова вела бы активную светскую жизнь, даже имей она одних сыновей. Женщине определенно нравилось быть в центре внимания – чем более именитые вокруг собирались гости, тем лучше она себя чувствовала, подобно зеркалу, светясь отраженным от них светом.

Спутница Кайсаровой, наоборот, выглядела несколько скучающей. Миниатюрная темноволосая дама блекла в тени хозяйки дома, но не испытывала по этому поводу ни малейшего стестения. Вечер ее, определенно, не воодушевлял, однако, она, казалось, гораздо более искренне интересовалась Анфисой, чем ее блистательная свояченница. И, когда хозяйка вечера оставила их с Анфисой наедине, женщина не без стеснения спросила:

– Александр Иванович один из самых перспективных молодых людей на этом вечере, могу я поинтересоваться, как вам удалось познакомиться с таким занятым молодым человеком?

Анфиса понимала, что ей, скорее всего, придется назвать род своих занятий, но не ожидала, что это предстоит сделать так скоро. Стараясь, чтобы голос звучал без смущения, она ответила:

– Я служу гувернанткой в доме Петра Ивановича Еремеева.

Девушка очень боялась, что на лице собеседницы отразится надменно-пренебрежительное выражение, и мысленно уже готовила себя к этому, но Акчурина отчего-то, казалось, наоборот, оживилась и с еще большей симпатией посмотрела на Анфису.

– Если бы вы только знали, как я рада это слышать. Теперь я понимаю, почему Александр шепнул мне приглядывать за вами сегодня. В молодости я тоже была во служении. Ничего не бойтесь, моя дорогая, я вас никому не дам в обиду. – С этими словами дама лукаво подмигнула Анфисе, и та сразу же почувствовала себя лучше.

Мысленно поблагодарив Александра за проявленную заботу, Анфиса последовала за своей покровительницей в большую комнату, где уже собирались гости.

Даму, заботам которой Александр доверил Анфису, звали Варвара Михайловна, в прошлом бесприданница, которую местное общество откровенно недолюбливало за то, что она в свое время приворожила старшего сына крупного золотопромышленника Акчурина, в доме которого несколько лет служила экономкой. Несмотря на то, что с ее замужества прошло уже более двух десятков лет, местные матроны по-прежнему отказывались принимать ее в свой тесный круг, что, однако, саму Варвару Михайловну трогало до крайности мало. Если бы не обязанность быть сегодня на ужине вместе с мужем, она бы вряд ли покинула свой уютный дом, ставший для нее надежным убежищем от язвительных отзывов и коментариев. Александра же Варвара Михайловна знала уже много лет, ведь молодой человек учился вместе с ее сыном в одной гимназии, и до сих пор юноши поддерживали теплые дружеские отношения.

Анфиса была очарована новой знакомой, но спустя полчаса ей пришлось прекратить увлекательную беседу с этой умной и скромной женщиной. Кайсарова была твердо намерена сделать из вечера событие имперского масштаба и старалась поразить гостей самыми разнообразными артистами – начался концерт, и беседу пришлось прервать. Выступление девочки-акробатки стремительно сменилось концертом виртуозного скрипача, вслед за которым вышла солистка Александринского театра. Еще совсем юная девушка обладала изумительным сопрано, и ее голос тут же наполнил комнату настоящим волшебством. Анфиса, которой никогда не доводилось слушать такого замечательного исполнения, буквально замерла под впечатлением от происходящего. Она боялась даже вздохнуть, чтобы не разрушить царящую вокруг атмосферу. И тем ужаснее для нее стало внезапное появление в гостиной запоздалых гостей, которые посмели войти прямо посреди этого чудесного выступления.

Анфиса даже сжала маленькие кулачки, чтобы дать выход нахлынувшему гневу, такой бестактностью ей показалось прерывать арию настолько талантливой исполнительницы. В дверях появился мужчина средних лет, сутулый, на лице которого как два вогнутых крюка торчали нос и подбородок. Всем своим видом вошедший демонстрировал полное принебрежение к собравшимся, посмевшим начать вечер в его отсутствие. За мужчиной, шурша многослойной юбкой, мельтешила женщина, показавшася Анфисе смутно знакомой. И только когда в дверях появилась Агафья, все встало на свои места.

Родион Аркадиевич Зверев, министр коммерции, страдал от того, что никак не мог найти золотую середину между необходимостью заручиться поддержкой купечества, и столбовой дворянской гордостью, ежесекундно нашептывающей ему, что своим появлением он делает честь хозяевам этого дома.

Голос солистки стих на полуслове, и госпожа Кайсарова вышла к почетным гостям, чтобы лично их поприветствовать. По нелепой случайности Анфиса оказалась достаточно близко к двери, и Агафья тут же ее заметила, но, находясь за спинами родителей, не смела даже поздороваться, пока все формальности не были соблюдены. Мимоходом министр обмолвился, что голоден, и Кайсарова, желавшая во всем угодить почетному гостю, тут же велела проходить к столам и начинать ужин, хотя, по меньшей мере, четыре артиста все еще ожидали своего выступления.

Анфисе оставалось надеяться, что Агафья будет сидеть от нее на другом конце стола, но, увы, и этим ее надеждам не суждено было сбыться. Агафью и Анфису разделал всего лишь один стул, по всей видимости приготовленный для Александра, а потому пока пустующий.

– Неужели Еремеев отправил своих малолетних дочерей на ужин, и тебе, Анфиса, пришлось ехать с ними?

– Рада тебя видеть, Агафья. Нет, сегодня мои воспитанницы предоставлены сами себе.

– А такое дозволяется? Мне казалось, гувернантка всегда должна быть подле хозяйских детей. –Слово «хозяйских» в устах Агафьи прозвучало как-то особенно уничижительно. – Хотя, учитывая твое происхождение, меня вообще удивляет род выбранных тобой занятий. Как может дворянка прислуживать человеку более низкого сословия?! Неужели размер капитала в наше время уже решает абсолютно все? Мне казалось, в Институте нас обучали совершенно иному.

Агафья говорила тихо, и окружающие, продолжающие рассаживаться за столом, вряд ли могли слышать ее слова, но Анфиса все равно почувствовала, будто бы вдоль спины ее провели чем-то холодным, так неприятно задело ее высказывание Зверевой.

– По моему мнению, купеческое сословие способствует процветанию отечества не менее, а, быть может, даже более, чем нынешнее дворянство. Будь моя воля, я бы предпочла жить во времена, когда сословные предрассудки уступят место пониманию того, что ценность каждого человека определяется его собственной полезностью для общества, а не родословной…

Анфиса хотела еще что-то добавить, но тут стул, разделявший их с Агафьей подобно барьеру на дуэли, отодвинули, и за столом появился Александр. Вежливо поздоровавшись с Агафьей, он, однако, не обратил на нее ни малейшего внимания, наглядно демонстрируя готовность посвятить остаток вечера своей спутнице. Это очень польстило Анфисе и заставило ее сразу же почувствовать себя лучше.

– Могу я вас поздравить? – отчего-то заговорческим шепотом уточнила Анфиса у Александра, когда Агафья наконец переключила свое внимание с нее на соседа справа.

– Более чем! Кайсаров не только возобновит поставки, но и обязался впредь держать на своих складах запас товаров под нас, которые при необходимости мы сможем докупить в любое время.

– Потрясающе! От всей души вас поздравляю.

Произнося это, Анфиса дотронулась краешком своего бокала до бокала в руке Александра и лишь