Потом я проснулась - Ана Вилард

— Вы ведь не собираетесь мстить Бальтазару?

— Что? — очнулась женщина. — Нет, что ты. Это было бы еще одной великой глупостью с моей стороны. Единственное, о чем я сейчас думаю, так это как помешать моему сыну погибнуть в этой войне.

— Есть варианты?

— Может быть, — вдруг заявила Ольга. — Но для этого мне понадобится твоя помощь.

Услышав это, я на некоторое время растерялась. Если до этого момента моя роль ограничивалась теоретической частью, то теперь речь шла о действиях, к которым я не была готова. Заметив мое состояние, женщина наклонилась ко мне и заглянула в глаза:

— Я не собираюсь заставлять тебя, это не в моих силах. Если ты сейчас решишь встать и уйти, я не стану удерживать тебя. В конце концов, все эти годы я справлялась со своими проблемами самостоятельно — могу и дальше обходиться собственными силами. Но если ты согласишься помочь мне, я обещаю заменить тебе мать.

Впечатленная этими словами, я не стала говорить о том, что у меня были родители, и только кивнула в ответ. Действительно, что я теряла? При самом плохом раскладе меня убьют — но разве не то же самое грозило мне в случае провала на экзамене? Двое учителей все же лучше, чем один, рассудила я, тем более что Ольга в свое время сама была жрицей и могла о многом рассказать мне. Взвесив все «за» и «против», я взглянула на женщину и улыбнулась:

— Я постараюсь сделать все, что смогу.

Сказав это, я увидела на лице Ольги искреннюю радость — поднявшись со своего места, она подошла ко мне и крепко обняла. От нее пахло незнакомыми мне травами и дымом. Это сочетание мне неожиданно понравилось, и я с удовольствием прижалась к ней — оказалось, что мне очень недоставало материнской ласки, хоть я и старалась не думать об этом. Наверное, охотница почувствовала это, потому что не стала торопиться отпускать меня. Когда, наконец, она расцепила руки, мое лицо снова было спокойным. В какой-то момент меня посетила мысль раскрыться своей новой подруге и соратнице, но то была минутная слабость, которую, к счастью, мне удалось перебороть.

— Скажи, чем я могу помочь тебе? — я решила не откладывать дела в долгий ящик и сразу выяснить, на что успела согласиться.

Женщина выпрямилась во весь свой рост, причем ее голова едва не уперлась в низкий потолок, и торжественно произнесла:

— Я собираюсь вернуть себе сына, и мне не важно, какую цену нужно будет заплатить за это.

— Допустим, что у нас это получится, — я совершенно не удивилась такому повороту, потому что ждала его и даже всячески способствовала ему. — А дальше что?

— Это будет зависеть от многого, — неопределенно пожала плечами Ольга. — Жизнь покажет.

— Нет, так не пойдет…

Я удивилась, услышав такой ответ от бывалой охотницы, которая должна была уметь просчитывать свои действия на несколько ходов вперед. Даже мне было совершенно ясно, что подобный подход неприемлем — если все, что я слышала о Бальтазаре, было правдой, то он ни за что не простит нарушителей спокойствия. Нужно было найти способ избежать его мести. Сделав знак своей собеседнице замолчать ненадолго, я закрыла глаза и постаралась сосредоточиться — мне вдруг пришла в голову дерзкая мысль, которая в первый момент показалась настолько дикой, что я сразу отогнала ее от себя — однако она настойчиво возвращалась снова и снова, пока я не решила обдумать ее более обстоятельно. Ее суть заключалась в том, чтобы сбежать из страны Бальтазара и осесть где-нибудь в необитаемых районах. Я не была уверена в том, что здесь можно найти такие места, но сама идея показалась мне стоящей.

— Скажите мне, — я обратилась к Ольге, которая все это время терпеливо ждала, — слышали ли вы когда-нибудь о местах, куда не суется Бальтазар со своими головорезами?

— Я понимаю, о чем ты! — глаза женщины сверкнули, и она поднялась, чтобы пройтись по комнате. — Такие места есть, но дойти до них дано не каждому. Честно говоря, я вообще не помню, чтобы кто-нибудь предпринимал такую попытку.

— Это так далеко?

— Не в том дело, — охотница с задумчивым видом смотрела в окно. — Расстояние — не главная трудность.

— Что же тогда?

— Путь проходит через земли песчаных демонов. Я помню, о чем мы только что разговаривали, но и ты должна знать кое-что. Они не любят чужаков, в этом нет никаких сомнений. Я боюсь, что мы не успеем обозначить своих добрых намерений, а они не станут ждать. В наши времена сначала стреляют, а потом уже разбираются в том, кто ты — друг или враг.

— Значит, нужно пройти так, чтобы нас не заметили, — возразила я, намекая на навыки охотницы.

Поняв это, она улыбнулась и покачала головой.

— На каждого опытного лазутчика всегда найдется более опытный следопыт. Конечно, не стоит забывать об удаче, но она может отвернуться от нас в любой момент.

— Разве у нас есть выбор? — мне надоело сомневаться, и я решила поставить вопрос ребром.

— Нет, — согласилась женщина, — выбора нет. Ты права во всем. Значит, решено. Но сначала нам нужно дать знать обо всем Агеру. Без него все это не имеет для меня никакого значения. Только помни о том, что у нас почти не осталось времени на подготовку — через несколько дней его могут отправить на войну.

— Если он сдаст экзамены, — напомнила я своей собеседнице.

— Конечно, сдаст, — грустно рассмеялась та. — Это у вас в храме к этому относятся серьезно, а в случае с мальчишками все намного проще.

— Объясните.

— Бальтазару нужны солдаты. Умеешь махать мечом — годен. Знаешь, как пустить стрелу — годен. Сможешь удержаться в седле…

— Да, да, я поняла, — мне пришлось прервать это необязательное перечисление. — Годен. Значит, у нас всего два варианта. Или сделать так, чтобы Агера признали неспособным нести службу, или рассказать обо всем в ближайшее время и надеяться на то, что он поверить нам и предпочтет собственную мать призрачному богатству, которое ему обещает Бальтазар.

— Первый вариант вряд ли сработает, — нахмурилась Ольга.

— Согласна. Ваш сын совершенно здоров, если он вдруг занеможет, его могут заподозрить в попытке дезертировать. Что тогда его ждет?

— Казнь, — мрачно ответила Ольга.

— Значит, мы должны действовать как можно быстрее.

— Об этом я и говорю. И еще… Мне кажется, что этим должна заняться ты.

— Почему я? Нет, то есть, я не против, но разве не логичнее было бы матери поговорить со своим сыном?

— Он не станет меня слушать, — грустно отозвалась охотница. — В мужчинах воспитывают пренебрежительное чувство к материнству. Тебе еще только предстоит узнать об этом. Боюсь, что Агер уже отравлен Бальтазаром и его учениями. Мой сын — полностью сформировавшийся воин, который считает привязанность к матери проявлением слабости, понимаешь?

— Нет, Агер не такой, — меня испугала мысль о том, что я совершенно не знаю своего нового друга. — Такого просто не может быть.