Украденный сон - Александра Маринина

– У меня тут все сплошь Мадонны и Ван Даммы, –продолжал раздраженно ворчать он. – Красавиц и спортсменов любят в себе больше,чем актерскую профессию и театр. Как же, столько лет упорного труда,тренировок, пота, режима, диеты – жалко, если никто этого не увидит и неоценит. Перерыв – полчаса! – громко крикнул он.

Гриневич и Настя пошли в буфет и взяли по чашке невкусного,чуть теплого кофе.

– Как ты живешь, Настюша? Как дома, на работе?

– Все то же самое. Мама в Швеции, папа преподает, напенсию пока не собирается. Одни люди убивают других и почему-то не хотят, чтобыих за это наказывали. Ничего нового в жизни не происходит.

Гриневич легко погладил Настю по руке.

– Устала?

– Очень, – кивнула она, не поднимая глаз от чашки.

– Может, тебе твоя работа надоела?

– Ты что! – Настя вскинула глаза и укоризненновзглянула на помрежа.

– Что ты такое говоришь! Я ужасно устаю от своейработы, в ней мною грязи, в прямом и переносном смысле, но я ее люблю. Ты жезнаешь, Гена, я много чего умею, я могла бы даже переводчицей зарабатыватьнамного больше, не говоря уж о репетиторстве. Но я ничем не хочу заниматься,кроме своей работы.

– Замуж не вышла?

– Дежурный вопрос! – засмеялась Настя. – Ты мне задаешьего каждый раз, когда мы встречаемся.

– А ответ?

– Тоже дежурный. Я же сказала: ничего нового в моейжизни не происходит.

– Но у тебя есть кто-нибудь?

– Конечно. Все тот же Леша Чистяков. Тоже дежурный.

Гриневич отставил чашку и внимательно посмотрел на Настю.

– Послушай, тебе не кажется, что ты просто соскучиласьв своей однообразной жизни? Ты мне сегодня совсем не нравишься. Я впервые вижутебя такой, а ведь я знаю тебя… дай Бог памяти…

– Двадцать четыре года, – подсказала Настя. – Когда выпереехали в наш дом, мне было девять, а тебе – четырнадцать. Тебя как раздолжны были в комсомол принимать, но из-за переезда тебе пришлось перейти вдругую школу, а там сказали, что ты для них человек новый и рекомендовать тебяв комсомол они не могут. Так что всех приняли в восьмом классе, а тебя – в девятом.Ты тогда ужасно переживал.

– Откуда ты знаешь? – изумился Геннадий. – Мы же стобой тогда не общались, ты для меня совсем малявка была. Я точно помню, мы стобой подружились, когда наши родители купили нам с тобой одинаковых щенков, изодного помета. А до этого я, по-моему, даже в квартире у вас не бывал.

– Зато твои предки бывали. И все про тебя рассказывали.И про комсомол, и про девочку из десятого класса, и про контрольную по физике.

– Про какую контрольную? – недоуменно спросил помреж.

– Которую ты писать не хотел. Принял горячий душ, вымылголову и вышел в одной пижаме босиком на заснеженный балкон, а было это вфеврале.

Там тебя родители и застукали.

– И что было?

– А ничего. Здоровье у тебя могучее, так чтоконтрольную пришлось писать.

– Ну ты подумай! – расхохотался от души Гриневич. – Яведь совершенно этого не помню. Ты, случаем, не врешь?

– Не вру. Ты же знаешь, у меня память хорошая. А насчеттого, что мне скучно от однообразия жизни, тут ты не прав. Мне никогда небывает скучно. Всегда есть о чем подумать, даже при однообразной жизни.

– И все-таки ты какая-то кислая, Настасья. Обидел кто?

– Это пройдет, – она грустно улыбнулась. – Усталость,магнитные бури, парад планет… Все пройдет.

Что может быть нелепее отпуска в ноябре? В снежные месяцыможно кататься на лыжах, в марте и апреле живительное солнце курортовКавказских Минеральных Вод вольет силы в ослабевшие от зимнего авитаминозатела, про отпуск с мая по август и вовсе говорить нечего, сентябрь и октябрь –бархатный сезон на побережьях теплых южных морей, а что делать с ноябрем?Ноябрь – самый безрадостный месяц, когда золотая прелесть осени уже исчезла инеотвратимость долгих темных холодных дней становится до боли очевидной. Ноябрь– самый тоскливый месяц, ибо дождь и грязь, в марте и апреле выступающиепредвестниками тепла и удовольствия, в предзимний период навевают тоску иуныние. Нет, ни один разумный человек не будет уходить в отпуск в ноябре.

Старший оперуполномоченный уголовного розыска ГУВД Москвымайор милиции Анастасия Павловна Каменская, тридцати трех лет, образованиевысшее юридическое, была человеком весьма и весьма здравомыслящим. И тем неменее в отпуске она оказалась именно в ноябре.

Конечно, задумывался этот осенний отпуск совсем по-другому.Настя впервые в жизни поехала в санаторий, причем санаторий очень дорогой и спрекрасным обслуживанием и лечением. Но через две недели она оттуда уехала,потому что случилось в этом санатории убийство, в связи с чем ей пришлосьвступить в сложные и запутанные отношения сначала с местным уголовным розыском,потом с местной мафией. А когда убийство, на первый взгляд ничем не выдающееся,раскрыли, то за ним потянулась такая цепь чудовищных преступлений, что Настяпоспешно покинула гостеприимный санаторий, не дожидаясь ареста главныхфигурантов, с которыми она оказалась хорошо знакома. В итоге – ноябрь, отпуск,испорченное настроение, отвратительное самочувствие, одним словом, все тридцатьтри удовольствия.

Выйдя из театра, Настя не спеша пошла по проспекту в сторонуметро, пытаясь успеть до посадки в вагон решить, куда ехать: к себе домой или котчиму. Решение принять она успела, но весьма своеобразное: она поехала наработу. Зачем – и сама не знала.

Настин начальник Виктор Алексеевич Гордеев, как ни странно,оказался на месте, поэтому ее бредовому замыслу суждено было сбыться. Неоказалось бы Гордеева в кабинете – как знать, чем бы все обернулось. Но ВикторАлексеевич восседал за своим столом и сосредоточенно грыз дужку очков, чтоявлялось признаком глубоких размышлений.

– Виктор Алексеевич, отзовите меня из отпуска, –попросила Настя Каменская, не тратя слов попусту. Она уже виделась сначальником после возвращения из санатория, и он был полностью в курсе еенеудачной эпопеи с отдыхом и лечением. Кроме того, Гордеев любил Настю, ценилее и понимал, может быть, как никто другой.

– Что, Стасенька, тошно тебе? – сочувственно спросилон.

Настя молча кивнула.

– Ладно, считай, ты с сегодняшнего дня на работе. Иди кМише Доценко, возьми у него материалы по трупу Ереминой.

И напомни мне, чтобы я бумажку в отдел кадров написал насчеттвоего отпуска. Не забудь только, а то дни пропадут. Мало ли когда пригодятся.

Взяв у Доценко материалы, Настя заперлась в своем кабинете иначала их читать. Дело было возбуждено по факту обнаружения трупа молодой женщины.Никаких документов или чего-либо еще, позволяющего установить ее личность, припогибшей не обнаружено. Смерть наступила от удушения примерно за 4-5 дней дотого, как тело осматривал эксперт. Для установления личности убитой былиподняты все заявления о розыске молодых женщин, ушедших из дома и понеизвестным причинам не вернувшихся. Из этих заявлений были отобраны те, вкоторых указывалось, что пропавшая была брюнеткой с длинными волосами, рост168—173 см. Подходящих заявлений оказалось четырнадцать, заявителейпригласили для опознания трупа, и девятый по счету опознававший сказал, чтопогибшая – Виктория Еремина, двадцати шести лет, работала секретарем в фирме,которую он возглавляет. Заявление о розыске подавал тоже он, так как Викасирота, воспитывалась в детдоме, ни мужа, ни родственников у нее нет. В этомслучае розыскное дело было заведено по официальному запросу с места работы.