Государевы конюхи - Далия Трускиновская

— Грозился да и передумал! Хочешь покажу?

— А покажи!

— А вот возьмем извозчика — поедем и покажу. Но коли наследство у Трещалы, отдашь нам товар?

— У Одинца забрать да вам отдать? С ума ты сбрел? Да ведь он меня убьет!

— А ты придумай, как тут изловчиться! Эй! Стой!

Томила с Перфишкой Рудаковым уехали, а Данила еще постоял несколько, дивясь тому, что к этому делу и наследство какое-то приплелось. Потом спросил дорогу у приличного человека — приходского батюшки, и по Варварке живо добежал до Красной площади, а там уж он дорогу знал.

На конюшне он первым делом отправился искать кого-то из своих, чтобы поведать о сегодняшнем розыске и его странном завершении. Богдаш запропал, а Семейка с Тимофеем сами имели рассказать нечто неожиданное.

— А знаешь ли, Данила, какое чудо нам с Тимошей сегодня явилось?

— Вам с Тимошей многое явиться могло.

Данила не любил, когда вот этак начинали, заставляли гадать, ломать голову, а потом с шуточкой все предположения опрокидывали.

— Ин ладно, скажу. Авдотьицу мы повстречали.

— Где?!

— А на Красной площади. А с кем была — это, свет, ни в сказке сказать, ни пером описать!

— Что ж не задержали?

— Куда нам ее задерживать, на нее иная управа нашлась, — сказал Тимофей. — Девка-то с женатым мужиком связалась, совесть потеряла! Вот их с тем мужиком жена вместе и застала. Крику было!

— Выходит, прав был Семейка — новый мужик ее из бань увел, а она и рада! — жестко отвечал Данила, очень этим делом недовольный. Уж до чего не любил собственной неправоты — словами не выразить.

— Да ты хоть спроси — что за мужик!

— А хоть бы и боярин Милославский!

— Подымай выше! — Оба товарища захохотали, и Семейка сквозь смех еле выговорил: — Да Стенька же Аксентьев!.. Дружок твой!.. Из Земского приказа!..

— Как — Стенька?..

— А как — у него спрашивай. Мы вышли пирога купить, глядим — Авдотьица твоя, и Стенька с ней! Она его вроде о чем-то просит, он отмахивается. Мы поближе подошли, — Тимофей развел ручищами. — И на тебе! Не одни мы их высмотрели — Стенькина женка там же оказалась!

— Тимофей ее еще раньше заметил да узнал, — поправил рассказ Семейка.

— Померещилось мне, будто она за нами плетется, ну мы и увильнули. А потом глядим — она мужа своего кроет в хвост и в гриву!

— А Авдотьица?

— А вот тут грешны мы тебе, свет, — упустили. Как Стенькина женка вылезла, так Авдотьица словно сквозь землю провалилась. Побоялась, видно, что с нее шапку и повязку сорвут, опростоволосят. Шуму-то было на весь торг!

— На кой ей тот ярыга сдался? — сам себя спросил Данила.

— Ну, хоть жива — и на том спасибо! — Семейка усмехнулся. — А что, свет, ведь ласковое теля двух маток сосет. Уж не помогает ли она и Земскому приказу за тем мертвым телом охотиться? И с них, и с нас берет, а, свет? Что скажешь?

Но Данила ничего сказать не успел. Послышались быстрые шаги, и в дверях шорной явился Богдаш.

— Ну, вот ты где! — воскликнул он. — Цел, невредим!

— А тебя-то где носило? — осведомился Семейка.

Богдаш махнул рукой — мол, и не спрашивай! Сел рядом с товарищем, стянул с головы меховой колпак, пятерней расчесал кудри и фыркнул совершенно по-конски: «Пр-р-р-р!»

Семейка и Данила переглянулись — странен показался им Желвак. Не пьян, не после бессонной ночи, а вроде малость не в своем уме. Богдан же уставился на Данилу, покачал головой — да и расхохотался.

— Пришибу я этого Тимошку, ей-богу, пришибу! Задавлю! — сквозь хохот выговаривал он. — Ему бы на пожаре переполохи подымать! Сбил меня с толку, старый дурак!..

Семейка и Данила одновременно приоткрыли рты — товарищ говорил загадками.

— Я за ним, как привязанный, да все кустиками, все переулочками, все огородами! — Богдаш выкинул вперед правую руку и уставил перст Даниле в грудь. — Ну, думаю, нарвется наш молодец, начнут его бить, а я тут-то и вынырну! Какое там! Хоть бы пес паршивый на него брехнул! Хоть бы убогий какой полушку клянчить стал!

— Так ты что же, Данилу охранял? — догадался Семейка.

— День зря потратил, за ним гоняясь! То в Хамовники, то на Яузу! Денег сколько ушло! Ну ничего, я их с Тимошки слуплю — будет впредь знать, как переполох подымать… — Тут Желвак вроде угомонилмя и перевел дух. — А, может, и не зря… Двор-то, куда тело привезли — это двор не простой. Там живет Аким Одинец, а он — боец ведомый, к нему люди учиться ходят, и он там сейчас стенку собирает — на Москве-реке биться. Вот куда тебя, Данила, заманивали, да не заманили.

— Мало было нам еретиков — теперь кулачные бойцы объявились! — возмутился Тимофей. — Помяните мое слово, товарищи, мы этот розыск в богадельне завершим! Или у немцев в Кукуй-слободе!

— На Крымском дворе, считай, побывали, — дополнил список причудливых мест Богдаш. — На Неглинке тоже. Чего затосковал, Данила? Ты этак всю Москву назубок выучишь!

Данила покосился на товарища — неужто Богдаш видел его метания по Солянке и теперь изощренно издевается?

Но нет — Желвак был весел, и только…

* * *

Наутро Стенька с Деревниным вместе отправились в приказ.

Деревнин сдержал слово — и ночевать пустил, и завтраком покормил, да только не мог удержаться — все любопытствовал, как же теперь подчиненный с женой разбираться будет? Может, окончательно рассорившись, заставит ее постриг принять? Такие случаи на Москве не раз бывали, и муж, освободившись, мог вторично жениться. Или сам с горя в иноческий чин пострижется?

— Да шут с ней! — отвечал Стенька. — Грамота бы нашлась!

— Хотел бы я догадаться, как к ней Белянин-то припутался…

— А коли его расспросить?

— Хорош я буду, когда он ни при чем окажется!

— А вдруг подскажет? Ниточку даст?..

— Шел бы ты, Степа, со своими ниточками! У него комнатные и сенные девки чудят, а я его про них расспрашивать стану!

— Так надобно ж ему знать, что у него в доме делается! — Вдруг Стеньку осенило, да так крепко осенило, что он даже встал, а потом в два прыжка настиг Деревнина и заступил ему дорогу.

По глазам подчиненного догадался подьячий, что тем овладела новая блажь.

— Степа! — грозно сказал он. — Степа, ты мое долготерпение не искушай!

— Гаврила Михайлович, так все же просто! Та девка Авдотьица на службе у Приказа тайных дел не состоит! И в Аргамачьих конюшнях не числится! Коли она помогает конюхам, то ведь за деньги! А мы ей больше предложим — она и расскажет нам все что надобно! И будем знать, что там у Белянина дома затевается!