Дочь самурая - Олег Николаевич Касаткин

самарийцы, бесшумно появившиеся из за камней, впрочем почти сразу узнали своих.

– Идьемте, коспота! – бросил старший – немолодой короткобородый сабра с нашивками рисаля.

Через сто метров они – сопровождаемые одним из добровольцев вышли к позициям «Иудейского добровольческого полка». Было видно что не так давно тут кипел бой. Обугленный скелет бронетранспортера – даже не сразу понять какого – взорвался боезапас. а поодаль – вытянутые черные свертки… Перевернувшаяся и дымившая бронемашина – «Рувим». Еще дальше – легкий дозорный «Лис» – с разбитым радиатором…

Паволоцкий доложил появившемуся командиру, – плотному рыжему серену.

– Давайте, – садитесь, братцы, – на чистом русском произнес он. Через час обед – а ближе к вечеру они придут опять…

Они сели на камень… Неподалеку разговаривали отчего то по-русски пятеро или шестеро солдат…

«С гранатомёта стали бить по нему. А он уже потерял ход, остановился. Все кто вылазили оттуда, били их на поражение. Вот. И ракету запустили с той скалы… он полностью сгорел… дотла. Внутри там сколько у него было снарядов, всё это разрывалось. На всех… Все ребята видели как он горел…» – донеслось до капрала.

Поодаль лежала гора трофейного оружия… Наметанный взгляд Бурова выделял разные виды и образцы. Вот старый «Энфильд» – британское наследие. Вон карабин «маузера» – с ними воевали в прошлую войну по обе стороны фронта. А вот СВТ рядом с которой – «скимитар» троцкистской Франции. А вон тоже «британец» – станковый BESA с небольшим щитом на котором вычеканены две скрещенные молнии – символ «адских колонн» и две буквы «FG» – «Флориан Гейер». Какими уж путями попал сюда британский трофей троцкистов – Бог весть… Вот противотанковое ружье M1918. Старое но грозное оружие – не из него ли подбили те две бронемашины? Вот «Ци» – китайская винтовка с коническим стволом – копия троцкистской винтовки Герлиха. Тоже легкий бронеавтомобиль запросто может кокнуть… Механика у нее отличная а вот ствол с невысокой живучестью – варить нужную сталь в Цзинь все еще не умеют. А еще чуть дальше – аккуратно разложенные трупы в столь же разнообразной как и оружие одежде – от старого горного камуфляжа до лоснящихся рваных халатов. Кое кто был босиком… Буров посочувствовал мельком тем кто таскал трупы – даже до него долетала гадкая вонь… Так могли бы вонять ожившие мертвяки из любимых североамериканцами фильмов ужасов. Он вспомнил прочитанную еще в школе книгу вашингтонского репортера Кэвина Кастнера, проникшего тайно в Мертвые земли и полгода изучавшего их под видом немого дервиша. Мол, любого жителя их можно считать живым носителем химического оружия благодаря запаху, и заодно – биологического – благодаря живущим на нем насекомым и букету болячек, какими тут страдает каждый второй…

Непонятный звук отвлек его от мыслей про местную фауну.

Сперва кто то запел – так как он вспоминал пел кантор возле соседней с его домом киевской синагоге. А потом к нему присоединился мощный хор солдатских голосов.

Не считай свой путь последним никогда,

Вспыхнет в небе и победная звезда,

Грянет долгожданный час и дрогнет враг,

Мы придем сюда, чеканя твердо шаг.

Никогда не говори «Пришёл конец»,

Пусть уже почти не слышен стук сердец.

Пусть свинцовой тьмою день заволокло –

Всё равно мы будем жить врагам назло.

Соберёмся мы со всех концов земли,

Зубы сжав от боли, скажем: «Мы пришли!»

Где сейчас на землю льётся наша кровь –

Встанет дух наш, встанет сила наша вновь.

Солнце снова озарит наш небосклон,

Враг исчезнет навсегда, как страшный сон,

С кровоточащею песней на устах

Мы идем вперед с оружием в руках.

Так не считай свой путь последним никогда,

Вспыхнет в небе и победная звезда.

Грянет долгожданный час и дрогнет враг,

Мы придем сюда, чеканя твердо шаг…

Буров и Поволоцкий поняли что встали только когда гимн Самарии закончился.

А потом снова послышался голос кантора.

Он читал на идиш – хотя полагалось бы на иврите (мало кто учил этот язык несмотря на пропаганду и некоторые успехи)

– Это пророчество Исаино глава 26 из Торы… – пробормотал поручик. Он говорит…

– Не надо, вашество, я понимаю – я тоже учил немецкий…

– Пойди, народ мой, войди в покои твои и запри за собой двери твои, укройся на мгновение, доколе не пройдет гнев; Ибо вот, Господь выходит из жилища Своего наказать обитателей земли за их беззаконие, и земля откроет поглощенную ею кровь и уже не скроет убитых своих…»

– Смотрите – указал вверх вдруг кто то кто-то из добровольцев…Смотрите! – в небе оставляя стрелы инверсии двигались десятки серебристых точек – русские самолеты шли на Кабул.

⁂

Незадолго до того

Через четверть часа командир корабля пригласил Хикэри в кабину.

– Ваше Высочество, ниже нас на идут тяжелые бомбардировщики России, если хотите вы можете им передать свои пожелания.

Куда идут?? На Дакку что ли?

– На Кабул – тамошние фанатики взбунтовались…

(Вот не знала!)

– А… как это сделать?

– Можете занять кресло правого пилота, он пока разомнет ноги.

Хикэри заняла кресло второго пилота и надела наушники.

– Вы на волне эскадры, экипажи слушают Вас, Ваше Высочество.

Экипажи эскадры! – выдохнула она… Люди ненавидящие нас и весь мир хотя снова убивать. Пожалуйста, расчистите там все хорошо. И удачи вам всем. Благодарю Вас за ваш ратный труд. Принцесса Ольга.

Справа внизу Хикэри увидела фалангу тяжелых бомбардировщиков.

В ее наушниках зазвучала песня.

Рукою шаря, словно нищий,

Прожектор нас в тумане ищет.

Мы к вашим временным жилищам

Спешим из тьмы.

На боевом иду я четко,

И тут луна мигает слева,

Лечу без женщины и хлеба,

Невидим, невесом

Сегодня смерть приходит с неба,

Сегодня смерть приходит с неба,

Сегодня смерть приходит с неба –

И мы ее несем!

Земля под облаком абстрактна,

Уничтожать ее не страшно,

Народ, внизу живущий, – враг наш, –

Читай приказ!

Переживать, ребята, полно, –

Пусть тундра снизу или пальмы,

Когда несет им груз напалма

Один из нас.

Бледнеют в преисподней черти,

Когда, доверенные смерти,

По небу весело мы чертим

Свой белый след.

Сегодня смерть приходит с неба,

Сегодня смерть приходит с неба,

Сегодня смерть приходит с неба –

И мы ее несем!

Хикэри вернула место пилоту.

– Господин Гладун – а что это за песня?

Летчик ответил не сразу…

– Когда они ложатся на боевой курс, эта песня последнее, что слышат враги.