Контракт стервы - Елена Дженкинз

— Задержите его! — настаивал «спаситель» Уваровой, явно заранее купленный. — Вы же видите, он принуждал Фрэнки к сексу!

— Кто еще кого принуждал, — взбесился Максим и, обхватив Фрэнки за затылок, крепко сжал, чтобы прошипеть ей на ухо: — А теперь будь хорошей девочкой и скажи правду, иначе ты увидишь меня в плохом настроении…

Фрэнки зло отбросила его руку и, пробормотав проклятия, сказала с лживыми слезами на глазах:

— Вы ошиблись, ребята. У нас было обычное свидание, а друг приревновал.

Охранники пробубнили извинения и убрались, а Борис, довольно широкий в плечах, ринулся в бой. Этого еще не хватало для завершения чертовски прекрасного вечера! Максим врезал парню прямым ударом по физиономии и сразу — под дых.

— Мне вернуть охрану и сообщить о нападении в моем же номере? — предупредил Егерь долбанного рыцаря-спасителя, и тот, сплюнув кровь, вытер губы рукой.

— Только попробуй еще раз ее тронуть, — бросил Борис пустую угрозу.

— Не переживай, мне она не нужна. Можешь забирать. Пошли вон!

Фрэнки вдруг решила оправдаться, подойдя к нему и посмотрев с сожалением, но Максим ухватил ее за волосы и, толкая вперед, вышвырнул из номера. А следом и Борю. Отморозки.

— Я предупредил! Чтобы на глаза мне не попадалась! — рявкнул Максим и захлопнул дверь. — Твою мать!

Он сел на диван и закрыл лицо руками, пытаясь успокоиться. Его трясло от ярости, а нутро разрывало от желания догнать Фрэнки и трахнуть грубо, как продажную девку, которой она и являлась. Надо же, наплела про невинность, а он и купился, околдованный. Ну ее к черту, пускай катится! Он теперь к ней и близко не подойдет. Не хватало еще по судам таскаться, доказывая, что не насильник.

Так и не успокоившись, Егерь вернулся к гостям, которые все еще обсуждали появление на сцене Франсуазы Уваровой. Слышать ее имя было тошно, и Максим отозвал в сторону Соню, которая была его подругой на вечер. Рыжая художница, остроумная и привлекательная… Но заниматься сексом перехотелось, а использовать Соню просто для того, чтобы утихомирить ярость, он не собирался… Или ему просто хотелось не ее.

Это открытие повергло Максима в шок, и он насторожился: что происходит, вообще? Уварова ему незаметно лоботомию сделала, что ли?

— Ты в порядке? — заботливо поинтересовалась Соня и поправила ему бабочку, которую нацепил кое-как обратно.

— Не очень. Настроения нет. Я пойду, позвоню тебе на днях.

Максим заметил в толпе мать, которая появилась с опозданием, передал ей бразды правления испоганенным приемом, и вернулся в номер.

То, что он сам откажется от Сони, было для него чем-то из разряда фантастики. Когда-то Максим встречался с начинающей художницей почти год. Им было по двадцать три, он только вернулся в Москву и занял место президента. Он любил Соню и сходил по ней с ума, но она сама его бросила, когда узнала о помолвке Максима с Верой. Соня не поверила, что это лишь временная мера для устранения финансовых проблем.

— Когда снова будешь свободен, позвони, — сказала она тогда. Соня всегда была гордой. Уже на следующий день ее сфотографировали целующейся со знаменитым футболистом, которому она дала «зеленый свет». Недолго страдала в одиночестве, красавица. Максим сходил с ума от ревности две недели, пока Данила — тот самый, который изобрел наклейку-прослушку — не вытащил его силой из клуба и не избил, приведя в чувства. Друг не позволил Максиму поехать к Соне, когда ломало от необходимости видеть ее, и через месяц Егерь восстановил равновесие, начав встречаться с другими женщинами. Их было много, некоторые умели заинтересовать, но не умели удержать. Максим давно выгулялся, ему хотелось стабильных отношений, но чем больше времени проходило, тем труднее ему становилось угодить.

Соне он так за прошедшие два года и не позвонил, но она пару недель назад сама вернулась в его жизнь, заявив, что устала ждать. Мол, раз Максим до сих пор не женился на Вере, то значит, не соврал когда-то. Соня разошлась со своим футболистом, а после него — еще как минимум с тремя мужчинами, за одним из которых даже побывала замужем три месяца.

Максим не мог отказать ей, слишком сильные чувства когда-то к ней испытывал. Они возобновили связь, но былая яркость эмоций, увы, не вернулась. Чувства к Соне стали пресными, слабыми, и теперь Максим понял, что не стоило пытаться возродить убитую любовь: получилось только зомби поднять из братской могилы, где похоронены разбитые сердца.

Максим налил себе выпить, закурил сигарету и не открыл, когда раздался стук в дверь. То была Соня, наверное. Но она ему больше не нужна. Сегодня он понял это окончательно, и помогла прозреть никто иная, как заноза Фрэнки.

Егеря бесило, когда он попадался в ловушку. Когда-то его прижала к стенке мать с ненавистной помолвкой и Верой. Теперь он позволил измываться над собой вчерашней школьнице из семьи Уваровых. Больше всего Максима злило то, что его искренне задело поведение Фрэнки. Он ведь знал, что она охотится на него по приказу Константина, так почему никак не утихнет злость? Откуда удивление, что она попыталась его — и довольно успешно — подставить? Разве не этого он от нее и ожидал?! Тогда какого черта хочется разгромить номер, найти Фрэнки и устроить разборки? Такого идиотского желания у Егеря еще не возникало в отношении женщины со времен расставания с Соней.

«Просто ты не притворялся и думал, что она тоже не притворяется», — подсказала услужливая память.

Стараясь переключиться с мыслей о Фрэнки, Максим позвонил другу-разработчику, который уже второй день расшифровывал запись, идущую потоком из кабинета Сатаны.

— Какие новости, Данила? — спросил он.

— Отличные. Дня через три-четыре будет тебе счастье.

— Хорошо, на связи.

Максим отключился и решил приступить к активным действиям. Список акционеров «Константы» давно был проверен на податливость: на двух держателей акций имелся компромат. Они являлись верными прислужниками Сатаны, но своя шкура ближе к телу. Максим хотел, чтобы они выдали ему финансовую документацию «Константы». Не может быть, чтобы такой беспринципный человек, как Уваров, не вел двойную бухгалтерию или не был замешан в махинациях. Слишком уж процветала корпорация.

В самом «Доле» дела были тухлыми: до Нового года продлятся проверки, счета заморожены. Производство не приостановлено, но новые серии запускать сейчас слишком дорого, так что и прибыль после Нового года упадет.

Максим допил коньяк и швырнул стакан в горящий камин, в котором тут же вспыхнуло пламя от лопнувшего стекла.

Вдруг пришло сравнение, что Фрэнки пахнет именно так — теплом, уютом, как самое родное, что может быть. Как семейный праздник, на котором все счастливы. Такой праздник, которого никогда не знал Максим.

* * *

— Боря, как ты мог? Почему?!

Но друг, не останавливаясь, быстро шел к своей машине.

— Может, потому что ты забыла сказать, что легла под человека, которого презирала всю жизнь?!