Малыш Николя - Рене Госинни

– Ты это неплохо придумал, Альцест, – не идти на уроки, – одобрительно сказал я. – Когда я думаю обо всех наших, которые сейчас сидят в школе на арифметике, мне становится просто смешно!

– Мне тоже, – сказал Альцест, и мы посмеялись.

Когда мы закончили смеяться, я спросил Альцеста, что будем делать дальше.

– Да я не знаю, – ответил Альцест. – Можно было бы сходить в кино.

Это была тоже классная идея, но у нас не оказалось денег. Мы порылись у себя в карманах и нашли там кусок верёвки, шарики, две резинки и разные крошки. Но крошек скоро не осталось, потому что они были из кармана Альцеста, и он их съел.

– Ладно, – сказал я, – даже и без кино всё равно нам здорово, и все наши тоже были бы не против оказаться сейчас вместе с нами!

– Ага, – согласился Альцест, – и вообще не очень-то мне и хотелось идти смотреть «Реванш шерифа».

– Ага, – кивнул я, – подумаешь, какой-то там обыкновенный ковбойский фильм.

И мы прогулялись мимо кинотеатра, чтобы посмотреть на афиши. Ещё там шёл мультфильм.

– Пойдём в сквер, – предложил я, – можно будет сделать мячик из бумаги и потренироваться.

Альцест ответил, что это хорошая идея, но в сквере есть сторож, и если он нас увидит, то наверняка спросит, почему мы не в школе, а потом посадит нас в карцер на хлеб и воду. От одной этой мысли Альцест опять захотел есть, и он достал из своего ранца бутерброд с сыром. Мы пошли дальше по улице, и когда Альцест доел свой бутерброд, он сказал:

– А все наши сейчас сидят в школе, и им там совершенно не весело!

– Вот именно, – сказал я. – И потом, всё равно уже поздно туда идти, а то нам попадёт.

Мы стали рассматривать витрины. Альцест объяснил мне всё, что было выставлено в бакалейной лавке, мы немножко покорчили рожи перед парфюмерным магазином, где есть зеркала, но оттуда пришлось уйти, потому что заметили, что люди в магазине на нас глядят с удивлением. В витрине часового магазина мы посмотрели, который час, но было ещё рано.

– Здорово, – сказал я, – у нас ещё полно времени, чтобы повеселиться, прежде чем идти домой.

Но мы уже устали шагать, поэтому Альцест предложил податься на пустырь, там никого нет и можно посидеть прямо на земле. На пустыре было здорово, и мы опять начали веселиться – бросать камешки по консервным банкам. Но потом нам и это надоело, мы присели, и Альцест начал есть бутерброд с ветчиной, последний, который оставался у него в ранце.

– А они там в школе как раз сидят над задачами.

– Нет, – возразил я, – сейчас уже, наверное, перемена.

– Да ну, – сказал Альцест, – ты считаешь, что это так уж весело – перемена?

– Да ну! – ответил я и заплакал.

Правда, чего там, не так-то и весело сидеть здесь совершенно одним, когда нечего делать и приходится прятаться, и я был прав, когда хотел пойти в школу, пусть даже там надо решать задачи, и, если бы я не встретил Альцеста, была бы у меня сейчас перемена, я бы играл в шарики и в вора и жандарма, а я классно играю в шарики.

– Чего это ты так разревелся? – удивился Альцест.

– Это всё из-за тебя, и теперь я не могу даже поиграть в вора и жандарма! – сказал я ему.

Альцесту это не понравилось.

– Тебя не просили тащиться за мной, – проворчал он. – И потом, если бы ты не захотел со мной пойти, тогда я был бы сейчас в школе, и всё это из-за тебя!

– Ах так? – сказал я Альцесту, как всегда говорит папа мсье Бледуру, нашему соседу.

– Да, так, – ответил Альцест, как всегда отвечает папе мсье Бледур, и мы подрались, как папа с мсье Бледуром.

Когда мы закончили драться, пошёл дождь. Мы убежали с пустыря, потому что там негде спрятаться, чтобы не промокнуть, а моя мама не любит, когда я мокну под дождём, а я почти всегда слушаюсь свою маму.

Мы с Альцестом прижались к витрине магазина часов. Шёл очень сильный дождь, мы стояли на улице совершенно одни, и это было не очень весело. Так мы дождались, когда наступило время возвращаться домой.

Когда я вошёл, мама сказала, что я очень бледненький и выгляжу усталым и, если хочу, могу не ходить завтра в школу, но я отказался, и мама очень удивилась.

Ведь завтра мы с Альцестом сможем рассказать всем ребятам, как мы сегодня здорово повеселились, и все нам будут ужасно завидовать!

Я хотел пойти поиграть с ребятами, но мама сказала, что нет, об этом не может быть и речи, что ей вообще не очень нравятся те ребята, с которыми я общаюсь, что когда мы собираемся вместе, то постоянно балуемся, и что я приглашён на полдник к Аньяну, а он очень хороший и воспитанный мальчик, и мне следует брать с него пример.

Мне не очень-то хотелось идти на полдник к Аньяну и брать с него пример. Я бы лучше пошёл в бассейн с Альцестом, Жоффруа, Эдом и другими, но ничего не поделаешь, мама была настроена серьёзно, а я вообще всегда слушаюсь свою маму, особенно когда она настроена серьёзно.

Мама заставила меня умыться, причесаться, велела надеть тёмно-синий костюм, у которого на брюках складки, белую шёлковую рубашку и галстук в горошек. Я был одет в точности как на свадьбе у кузины Эльвиры, когда я там объелся и потом заболел.

– И нечего делать такое лицо, – сказала мне мама. – Ты отлично проведёшь время с Аньяном!

И мы пошли. Я больше всего боялся встретить наших ребят. Они бы стали надо мной смеяться, если бы увидели меня в таком костюме!

Дверь нам открыла мама Аньяна.

– Какой он хорошенький! – воскликнула она и поцеловала меня, а потом позвала Аньяна: – Аньян! Иди скорей! Твой дружок Николя уже здесь!

Пришёл Аньян, и он тоже был ужасно разодет – в бархатные штаны, белые носки и дурацкие чёрные сандалии, которые очень сильно блестели. В общем, мы с ним оба выглядели как два дурака.

Кажется, Аньян тоже был не очень-то рад меня видеть. Он протянул мне руку, и она была вся влажная.

– Оставляю его вам, – сказала моя мама. – Надеюсь, он не будет слишком баловаться. Я за ним зайду в шесть часов.

Мама Аньяна ответила, что она уверена, что мы отлично проведём время и что я буду вести себя очень хорошо. Тогда моя мама ушла, но перед этим так на меня посмотрела, как будто всё-таки немного беспокоилась.