Титан. Жизнь Джона Рокфеллера - Рон Черноу

Постоянно консультируясь со специалистами и выясняя все, что возможно, Младший погрузился в проекты филантропии Рокфеллера, и никто не имел более легкого доступа к хозяину. Он мог поднять тему проекта в повседневные моменты в Покантико или попросить Сетти зачитать предложение вслух. «Гейтс был блестящим мечтателем и оратором, – согласился Младший. – Я выступал продавцом – связью с отцом в подходящий момент»36. Младший играл роль идеально, так как не стремился к славе, с готовностью складывал весь триумф к ногам отца и придерживался схожих с ним взглядов. Старшему, уставшему от деловых трудов, добросовестный сын был послан небом. Однажды, во время игры в гольф, Рокфеллер объявил: «Мое величайшее богатство в жизни – это мой сын»37.

Так почему Старший медлил с передачей денег? Так как он оставался немногословен, можно лишь попытаться домыслить. Одно правдоподобное объяснение в том, что он планировал дожить до ста лет и не хотел сдавать позиции раньше времени, когда ему было за только шестьдесят. Он, вероятно, беспокоился об изнуряющем срыве Младшего, который начался в 1904 году и тянулся почти три года, и это могло быть сдерживающим фактором. Старший, должно быть, опасался, что невероятный груз состояния сокрушит его хрупкого сына. Возможно, Рокфеллер ждал, когда Младший начнет проявлять больше уверенности в себе. Защищая своего уязвимого сына, Рокфеллер был раздражен, что пресса громит его. «У них нет права нападать на мистера Джона, – настаивал он. – Всю жизнь я был предметом оскорблений. Но у них нет оснований, чтобы наносить удары ему!»38

И все же главным страхом, вероятно, оставался политический. Так как состояние семьи во многом составляли акции «Стандард Ойл», отдать их Младшему означало превратить его в мишень неутихающих споров, гораздо более злобных, чем все, с чем он сталкивался ранее. Притом, что «Стандард Ойл» засыпали антитрестовские иски – и от штатов, и федеральные, – вместе с акциями Младший унаследовал бы и шумиху, и юридическую ответственность. Если бы Рокфеллер перевел нефтяной пакет на Младшего, газеты обвинили бы его в попытке уйти от наказания. И сомнения Младшего по поводу руководства «Стандард» при Арчболде могли только укрепить отца в нежелании передавать значительные пакеты акций.

* * *

Гейтс приобщил Младшего к ритуалам филантропии, но кронпринц продолжал выполнять и множество повседневных домашних обязанностей, перекинутых ему отцом, включая плату слугам и ремонт. Ночью 17 сентября 1902 года дом Парсонс-Вентворт в Покантико сгорел. Сотни людей беспомощно стояли в темноте, пока пламя пожирало деревянную постройку. К счастью, никто не пострадал. Джон и Сетти просто перенесли вещи в непримечательное строение на территории под названием Кент-Хаус. Старший давно собирался построить новый дом в Покантико и поэтому не особенно расстроился из-за пожара.

С 1902 года Младший и Эбби занимали в поместье очаровательный дом, известный как Эбитон-Лодж, удобный и просторный, в голландском стиле долины Гудзон, украшенный мансардными окнами и козырьками. Глядя с некоторым неодобрением на подремонтированные резиденции Старшего, они хотели, чтобы он занимал более крупное жилье. В результате они поддержали его желание воздвигнуть дом на самой высокой точке земель, Кайкате, пятисофутовом (ок. 150 м) возвышении с бесподобным видом на реку Гудзон, и взяли на себя планирование особняка, образца элегантности и безупречного вкуса. Выдвигались гипотезы, что Старший видел в проекте исцеление для Младшего после срыва, но в действительности неприятности сына затормозили проект. «Нью-Йорк таймс» рассказывала в мае 1905 года: «Неожиданный серьезный кризис в самочувствии Джона Д. Рокфеллера-младшего временно расстроил планы его отца на строительство красивого особняка этим летом в его огромном поместье в Покантико-Хиллс»39. Год спустя Старший сказал кузену, что старался оградить Младшего от переутомления и никогда не стал бы торопить его со строительством нового дома. Он, конечно, помнил, какая ответственность лежала на нем самом, когда он юношей руководил строительством семейного дома в Кливленде.

Весной 1904 года Старший разрешил сыну заказать у архитекторов первые наброски, и к следующему лету были заключены контракты с архитекторами Делано и Олдричем (Честер Х. Олдрич – дальний кузен Эбби), строителями «Томпсон-Старретт», дизайнером интерьеров Огденом Кодменом-младшим и ландшафтным архитектором Уильямом Уэллесом Босвортом. Когда Рокфеллеру представили чертежи, он поступил так же, как часто поступал в затруднительном положении – ничего не сделал. Он пользовался карманным вето, оставляя Младшего гадать, как и раньше, о своих намерениях. «Через какое-то время, – вспоминал Младший, – я пришел к убеждению, что причина, по которой он не отвечает, в том, что он сомневается, стоит ли строить такой большой дом, со всеми дополнительными заботами, связанными с этим, но, с другой стороны, он слишком щедр, чтобы предложить маленький дом для размещения его детей и внуков»40. Очевидно, Младший угадал правильно, так как он представил планы дома поменьше – не такого большого, чтобы удовлетворить стремление отца к простоте, но достаточно просторного, чтобы разместить гостей, – и Рокфеллер с облегчением согласился. Дом должен был стать красивым, но не претенциозным, анонсируя новую эстетику сдержанного изящества Рокфеллеров, во многом ставшую заслугой Эбби Олдрич Рокфеллер.

Перед началом строительства Рокфеллер, знаток инженерного искусства, выложил на стол ряд требований. Чтобы укрепить здоровье Сетти, он хотел, чтобы Кайкат получал зимой максимум солнечного света. Он хотел, чтобы солнечный свет следовал за ним в его повседневных делах, например, освещал столовую в обед, но чтобы спальня днем оставалась в тени во время сна. Требование могло бы смутить самого опытного архитектора, но для Рокфеллера, который интересовался строительством, это была детская игра. Он соорудил устройство наподобие ящика, установленного на вращающемся диске в центре строительной площадки. Расположившись в этой коробке на несколько дней и работая с рычагами, он наблюдал, как солнечный свет ложится на маленькую модель дома. Затем он представил свои почасовые графики архитекторам, и те развернули основание дома соответственно.

Младший и Эбби бросились на строительство Кайката со смесью страсти и волнения. (Младший, завороженный измерениями, всю жизнь носил в кармане складную четырехфутовую рулетку.) Они наблюдали за созданием трехэтажного георгианского особняка с элегантными габлями и мансардными окнами. Из уважения к баптистским ценностям, дом не имел бальной залы, но в нем был орган фирмы «Эолиан» и для религиозной, и для светской музыки. Младший и Эбби неравнодушно относились к своему творению. Посетив некоторые претенциозные «шато» на северном побережье Лонг-Айленда, Младший сказал, что Кайкат в сравнении «гораздо менее вычурный, чем многие дома, какие мы видели», но «более совершенен в своем роде, более гармоничен и очарователен»41.

Джон и Эбби обратились к Огдену Кодмену, дизайнеру интерьеров из Бостона, который помогал Эдит Уортон переделать ее дом в Ньюпорте и в 1897 году вместе с ней написал книгу «Убранство домов». В книге Уортон восставала против холодных загроможденных комнат ее детства. Кодмен хотел придать Кайкату легкое спокойствие английского сельского дома, обставив его предметами, которые казались бы старыми семейными реликвиями. Ни одна деталь не ускользнула от пристального внимания Джона и Эбби. Они носились с каждым предметом с тем легким трепетом беспокойства, которое Младший всегда испытывал, выполняя задания отца. «Мы купили всю мебель, фарфор, ткани, стекло, серебро и предметы искусства, привлекая, конечно же, лучших советников», – вспоминал он42. Прежде чем торжественно показать дом родителям, Младший и Эбби и ели, и спали там шесть недель, проверяя каждую спальню.