Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг

Джори Халл нарисовал пустоту под кофейным столиком своегоотца, затем спрятался позади этой пустоты, когда отец вошел в кабинет, запердверь и сел за стол, положив перед собой два завещания. В это мгновение Джоривыскочил из-за кажущейся пустоты с кинжалом в руке.

– Он был единственным, кто мог нарисовать пустоту междуножками столика настолько реалистично, – сказал я, проводя на этот раз ладоньюпо лицевой части холста. Мы все слышали тихое шуршание, напоминающее мурлыканьеочень старого кота. – Джори был единственным, кто мог нарисовать пустоту междуножками столика с таким потрясающим реализмом, и только он мог спрятаться заним: сутулый кривоногий Джори Халл ростом не больше пяти футов двух дюймов. –Как справедливо заметил Холмс, появление нового завещания оказалось не такой ужнеожиданностью. Даже если бы старик пытался сохранить в тайне, что лишаетродственников состояния – а он отнюдь не скрывал этого, – то только простакимогли не оценить важность приезда адвоката и к тому с помощником. Для тогочтобы верховный суд Великобритании признал документ законным, требуются двасвидетеля. То, что сказал Холмс о мерах, принимаемых против катастрофы,оказалось совершенно верным.

Холст был изготовлен настолько идеально, что он не мог бытьсделан за одну ночь или даже за месяц. Пожалуй, мы могли бы выяснить, что онбыл готов на случай необходимости еще за год…

– Или за пять, – добавил Холмс.

– Пожалуй. Как бы то ни было, когда Халл объявил, что хочетвстретиться со своей семьей этим утром в гостиной, думаю, Джори понял, что часпробил. После того как его отец прошлой ночью отправился спать, молодой человекспустился в кабинет и установил свой холст. Полагаю, он мог в то же самое времядобавить фальшивые тени. Будь я на его месте, то непременно тихонько спустилсябы по лестнице рано утром, чтобы еще раз взглянуть на барометр перед заранееобъявленным собранием всей семьи – просто чтобы убедиться, что стрелкапродолжает подниматься. Если бы дверь кабинета была заперта, полагаю, он мог бывыкрасть ключ из кармана отца и потом вернуть его обратно.

– Дверь кабинета не запиралась, – лаконично заметилЛестрейд. – Как правило, лорд Халл закрывал ее, чтобы туда не ходили коты, нозапирал дверь очень редко.

– Что касается тенен, то, как вы заметили, это всего лишьфетровые полоски. У Джори превосходная зрительная память – эти тени были быименно на том месте в одиннадцать утра.., если бы его не обманул барометр.

– Но если он рассчитывал, что будет солнечная погода, зачемон положил фальшивые тени? – проворчал Лестрейд. – Солнце само положило бы ихна нужное место, или вы раньше не обращали на это внимания, Уотсон?

Я был в замешательстве. Я посмотрел на Холмса, который былтолько рад принять участие в объяснении замысла преступника.

– Разве не понятно? В этом и заключается вся ирония!

Если бы солнце ярко светило, как предсказывал барометр,холст не позволил бы теням появиться на ковре. Нарисованные красками ножкистолика не могут отбрасывать тени, понимаете? Он просто забыл про тени, потомучто рисовал столик в тот день, когда было пасмурно и теней не было. Ииспугался, что отец увидит тени повсюду в комнате, поскольку барометрпредсказывал их появление.

– Я все еще не понимаю, как Джори сумел попасть сюда такимобразом, что Халл не заметил его, – покачал головой Лестрейд.

– Мне это тоже непонятно, – сказал Холмс – добрый старыйХолмс. Сомневаюсь, что это было ему непонятно, что именно эти слова онпроизнес. – Уотсон?

– Гостиная, где лорд Халл встретился со своей женой исыновьями, соединяется дверью с музыкальным салоном, не так ли?

– Да, – сказал Лестрейд, – а в музыкальном салоне естьдверь, ведущая в будуар леди Халл, которая является следующей комнатой, еслиидти к задней части дома. Но из будуара можно выйти только в коридор, докторУотсон. Если бы в кабинет лорда Халла вели две двери, я вряд ли так поспешнопримчался бы к Холмсу.

Лестрейд произнес все это тоном самооправдания.

– Ну, Джори вышел, разумеется, обратно в коридор, в этом нетсомнения, – заметил я, – но отец не видел его.

– Чепуха!

– Сейчас я покажу вам, как это произошло, – сказал я,подошел к письменному столу и взял стоявшую там трость Халла. С тростью в рукеповернулся к своим слушателям. – В тот самый момент, когда лорд Халл вышел изгостиной, Джори вскочил и бросился к двери в музыкальный салон.

Лестрейд изумленно посмотрел на Холмса, тот ответилинспектору взглядом, полным иронии. Я не понимал смысла этих взглядов, да и,говоря по правде, не придавал им значения. Я все еще не понимал скрытого смыслакартины, которую рисовал. По-видимому, я был слишком увлечен воссозданиемпроисшедшего.

– Он проскочил через дверь, соединяющую две комнаты, а потомчерез музыкальный салон в будуар леди Халл Там он подошел к двери, ведущей вкоридор, и, чуть приоткрыв ее, осторожно выглянул. Если подагра лорда Халлазашла так далеко, что привела к гангрене, он успел бы за это время пройти небольше четверти коридора, и это еще оптимистичная оценка. А теперь обратитевнимание, инспектор Лестрейд, я покажу вам ту цену, которую платит человек зазлоупотребление крепкими напитками и обильной пищей.

Если у вас возникнут сомнения в моих словах, я готовпровести перед вами десяток людей, страдающих подагрой, и каждыйпродемонстрирует те же симптомы, которые вы увидите сейчас. Прежде всегоследите за тем, на что я обращаю свое внимание и где… С этими словами ямедленно направился к ним вдоль комнаты, обеими руками сжимая набалдашниктрости. Я высоко поднимал одну ногу, опускал ее, делал паузу, а затем повторялто же самое другой ногой. При этом я ни разу не оторвал своего взгляда от пола.Я перемещался между тростью и ногой, находящейся впереди.

– Да, инспектор, – кивнул Холмс, – уважаемый докторсовершенно прав. Сначала наступает подагра, затем развивается потеряравновесия, далее (если страдалец проживет достаточно долго) – характернаясутулость, вызванная тем, что приходится все время смотреть вниз.

– Джори очень хорошо знал, куда смотрит его отец, когдаходит, – сказал я. – Таким образом, то, что случилось этим утром, выглядитчертовски просто. Когда Джори подбежал к двери будуара, он взглянул в коридор,увидел, что взгляд отца, как всегда, устремлен на ноги и кончик своей трости, ипонял, что ему ничто не угрожает. Он выскользнул в коридор прямо перед своимничего не замечающим отцом и преспокойно вошел в его кабинет. Дверь кабинета,как сообщил нам Лестрейд, была открыта, да и вообще – чем рисковал Джори? Оннаходился в коридоре не больше трех секунд – а то и меньше. – Я замолчал. – Полв коридоре выложен мраморными плитами, не так ли?

Джори, должно быть, снял ботинки.