Первая формула - Р. Р. Вирди

class="p1">Мастер плетений какое-то время внимательно меня разглядывал. Лицо его при этом слегка подергивалось. Впрочем, он держал себя в руках, однако глаз с меня не сводил. Знал, что я бросил ему наживку, но бросил искусно. Теперь вся аудитория ожидала рассказа о десяти формулах, хотя, вполне возможно, риши в любом случае его планировал.

В конце концов, что толку изучать принципы, если потом не переходишь к формулам, которые на них опираются?

– Есть у меня сильнейшее подозрение, Принятый Ари, что тебя в детстве слишком мало колотили.

Он вроде бы не гневался. Напротив, в его глазах светился озорной огонек, словно риши норовил устроить какую-нибудь шалость.

Я ему подыграл, состроив такую же бесстрастную мину, как и он во время моего короткого выступления. Меня явно подзуживали, но, черт возьми, я из себя не выйду. Не дождется.

– На самом деле меня били всю жизнь, – невозмутимо пожал плечами я, словно речь шла о ком-то другом. – А тебя?

Риши на миг запнулся и заморгал, разинув рот: похоже, искал подходящие слова и не находил.

Ученики вновь зашептались.

Ради, толкнув меня в бок, сделал страшные глаза. Видать, считает, что я слишком далеко зашел.

Откашлявшись, Мастер плетений вновь обрел хладнокровие. Я ощутил на себе его быстрый взгляд. Понятно… Расплаты не избежать. Скорее всего не сегодня.

Риши Брамья – противник куда более опасный, чем Нихам.

– Похоже, наш юный гений и вправду умен. Печально… Слишком умные мальчики нередко попадают в большую беду. – Он наставительно поднял палец, повернувшись лицом к аудитории, однако явно обращался исключительно ко мне. – Впрочем, да. Действительно, сегодня мы будем говорить о десяти плетениях, которые должен знать каждый, как и предположил один маленький неопалимый выскочка. Речь о десяти формулах, подвластных мастерам. Любую из них следует научиться умело использовать для задуманного плетущим изменения мира. Ну, разумеется, для изменений, находящихся в пределах возможности каждой отдельной формулы.

Ради поднял руку, и Мастер кивком позволил ему задать вопрос.

– Значит ли это, что область применения каждой формулы ограничена?

– Верно, – кивнул риши. – Но подробно сегодня мы говорить об этом не будем.

Черт, почему? Голоса я не подал, хотя и сидел в полном недоумении: зачем Мастер поощрял мои догадки, если не собирался вдаваться в подробности?

– Итак, есть десять слов, появившихся раньше, чем языки брамти и брамки и, естественно, современные языки. Родились они в далеком прошлом, когда все империи связывало единое древнее наречие. – Он помолчал, поднял палец, затем второй и помахал ими в воздухе. – Так… Рох…

Задумавшись, нахмурился и продолжил:

– Эти два слова – как брат и сестра. Хотя нет. Скорее – близнецы. Ах, опять не то…

Он раздраженно затоптался на месте, ворча себе под нос. Мы обменялись удивленными взглядами, а риши тем временем слегка успокоился и снова заговорил:

– Да, вот. – Он хлопнул в ладоши и, не отнимая их друг от друга, посмотрел на свои руки так, словно увидел их первый раз. – Эти слова подобны правой и левой руке. Неразлучная пара.

Мы напряженно ждали пояснений, однако Мастер сменил тему:

– Десять формул, которые должен знать каждый – и мужчина, и женщина, – представляют собой пять пар. – Он снова поднял над головой два сложенных пальца. – Каждый элемент пары является составной частью сложной формулы плетения. Работают они только вместе, создавая между собой связь, позволяющую плетущему менять лицо мира.

Его рука вдруг мелькнула в воздухе.

Я моргнул, пытаясь стремительно сложить ткань разума. Сколько граней понадобится мне на этот раз? Две… четыре… Нет, прошлый раз потребовалось больше. Шесть… Быстро не получалось, но я старался. Восемь, десять…

Камень полетел мне в голову. На этот раз траектория была совсем иной, и теперь он опустился бы мне на макушку гораздо быстрее. Удар будет не столь чувствительным, и все же приятного мало.

Получается, что голыш должен пройти через мой Атам, кокон, внутри которого находится мое физическое тело.

Пожалуй, десяти граней хватит. Я представил себе образ падающего за моей спиной камня. Неважно, куда он опустится. Главное – верить, что бросок не достигнет цели.

Ни одним из своих плетений риши Брамья меня сегодня не возьмет.

Камень клюнул вниз, и я, едва не выйдя из нужного состояния, рефлекторно дернул рукой в попытке его поймать. Кисть словно сжали клещами, и рука вверх не пошла. Голыш пролетел над головой и упал сзади.

– Черт! – вскрикнул кто-то из учеников. Похоже, опять кому-то досталось.

Через секунду до меня дошло, что случилось. Мою руку придержал Ради, не дав мне выловить камень из воздуха. Я бросил на него вопросительный взгляд. Зачем? Друг лишь покачал головой. Как бы там ни было, голыш я отвел в сторону.

Я уставился на Мастера:

– Удовлетвори мое любопытство: сколько граней ты создал? Шесть, восемь, десять?

Еще не договорив, осознал свою ошибку. Сам только что выдал то количество, на которое оказался способен.

– Девять. Похоже, не хватило лишь одной, чтобы преподать тебе хороший урок, – ухмыльнулся риши.

Боже, наверное, он сошел с ума. Его глаза рассеянно бродили по аудитории, и блеск в них погас; рот скривился, как у паралитика.

– Можешь объяснить, почему я вызываю у тебя неприязнь? – В груди поднялась волна гнева. Должно быть, я дал Мастеру очередное доказательство, что разозлить меня – раз плюнуть. Да и черт с ним! – У меня столько же прав посещать твои занятия, сколько и у остальных учеников! Я это доказал при поступлении! Черт, я способен сделать гораздо больше, чем любой из тех, кто здесь сидит, хотя мой ранг – всего лишь «Принятый».

Риши Брамья ответил не раздумывая:

– Может, мне не нравится твоя физиономия. Может, я считаю, что ты слишком умен. Возможно, я не люблю городских мальчишек. Возможно, мне кажется, что с тебя следует стряхнуть лишнюю спесь. Да мало ли что? Какая разница? Риши здесь я, а не ты.

Он вновь взмахнул рукой.

Надо создать одиннадцать граней. Нет, стоп… Это же нечетное число! Но ведь Мастер сказал – девять… Как, во имя всего святого, можно свернуть разум в нечетное количество граней? О боже… В маленьком пятачке на самой макушке расцвел нестерпимый цветок боли. Мир на миг скрыла белая вспышка, и я невольно вскинул руки к ушибленному месту.

Риши Брамья стоял все с той же дурацкой ухмылкой:

– Некоторые умники слишком много думают, а это вредно. Вот в чем твой недостаток.

Я взглянул на Мастера так, что едва не прожег в нем дырку. И все же любопытство пересилило, и гнев утих. Я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться: