Первая формула - Р. Р. Вирди

Он вздохнул – вроде как разочарованно, хотя по нему точно сказать нельзя было ничего.

– И ты выместил раздражение на двери? Реппи, если не прекратишь, вскоре стены разрушатся до основания.

Молодой человек безразлично хмыкнул.

– Здесь будет холодно, – мягко увещевал его риши.

Впрочем, особой настойчивости в его голосе я не заметил. Видно, старался не волновать парня.

– Не слишком хорошо себя сегодня чувствуешь, Реппи? Кстати, тебе не холодно? – Он взглянул на кучу одеял, затем окинул взглядом комнату. – Если мерзнешь, я прикажу починить стену. Башня древняя, и мороз пробирается в любую щелку.

Реппи покачал головой и вновь принял позу лотоса:

– Все нормально. Не замерзну. А если вдруг – попрошу кого-нибудь поделиться плетением с первого этажа.

Я навострил уши, однако риши кивнул, явно поняв, о чем говорит ученик.

На мой вопросительный взгляд он ответил:

– Разве ты не ощутил внизу ток теплого воздуха?

А ведь верно…

– Да, ощутил.

– Там действует сочетание малых плетений. По-моему, они встроены в нижнюю поверхность книжных полок. Этого не замечаешь, потому что отвлекаешься на книги, а между тем они заставляют теплый воздух циркулировать в помещении, холодный же выгоняют. – Риши снова обернулся к Реппи: – Впечатлен, что ты заметил, хоть и не выходишь из своей комнаты.

– Ничего сложного, – пожал плечами молодой человек. – Было скучно, я сидел, прислушивался к камню – и кое-что услышал.

Мастер плетений энергично мотнул головой, словно нашел смысл в словах Реппи, я же сделал для себя вывод: умелый плетущий способен почувствовать чужое плетение. Я подобными талантами похвастать не мог.

Пока не мог…

– Не вернулись ли головные боли?

Риши придвинулся к ученику, однако ближе, чем на расстояние протянутой руки, подходить не стал.

Парень помахал в воздухе растопыренными пальцами:

– Иногда возвращаются – когда разворачиваешь грани. В основном с ними легче. Безопаснее. Но в гранях нельзя сидеть пассивно. Свернул ткань разума – создай плетение, понимаешь? Иначе сидишь, бездельничаешь, а внутри тебя копится… Копится, копится, копится… Количество граней растет, и все, что ты видишь, – это… – Он замолчал, прижав руки к вискам.

– Ш-ш-ш… – Риши наконец встал рядом с Реппи. Осторожно уложил его на матрац и прикрыл одеялами с такой теплой заботой, какая свойственна лишь любящему отцу. – Отдохни. Я вернусь позже, проверю, не нужно ли тебе чего.

Мы вышли из комнаты, и он тщательно запер зверь.

– Тут еще есть на что посмотреть.

Мы двинулись вперед по коридору и снова ступили на лестницу. Теперь поднимались быстрее и не останавливались, пока не добрались до следующего этажа.

– Не самый верх, но тебе для сведения пока достаточно.

На этом этаже комната закрывалась раздвижными дверями, обитыми толстой ковровой тканью. Снаружи створки удерживала металлическая защелка.

Отверстия для ключа нет, грубой силой тоже вряд ли откроешь.

Риши приложил ладони к замку и наклонился так низко, что едва не коснулся губами металла. Прошептал что-то неразборчивое, и защелка отскочила. Двери распахнулись, и риши жестом предложил мне войти.

Мы шагнули за порог, и створки за моей спиной плотно закрылись.

Помещение походило на предыдущую комнату лишь площадью и формой. Стены были сплошь обиты мягкой материей, кругом лежали подушки. Здесь стояла нормальная кровать, однако мое внимание привлекли стены.

Девственно-белая ткань обивки была запятнана свежими красными кляксами. Присмотревшись, я понял, что это такое. Кровь… Ее было гораздо больше, чем может потерять человек без смертельного риска для жизни.

Сидевшая в углу девушка в тонкой, как у меня, мантии лениво водила пальцами по стене. Стрижена коротко, кудрявые волосы едва прикрывают уши. Она посмотрела на меня. Кошачье личико – черты резкие, однако округлости в нужных местах присутствуют; глаза большие, с диким кошачьим блеском.

– Он мне не нравится. – Вновь отвернувшись к стене, девушка возобновила свое занятие.

– В этом ты не одинока, – фыркнул риши, и я бросил на него сердитый взгляд. – Как ты сегодня, Имми? – Мастер подошел ближе и остановился в нескольких шагах от девушки. Взглянул на ее руки, затем на стены. – Крови сегодня из тебя вышло порядочно. – Говорил он бесстрастно, словно обсуждал погоду на улице.

– Ну да, – пожала плечами Имми. – В любом случае все заживает.

Она подняла вверх два ободранных до мяса, кровоточащих пальца, показав нам багровую плоть, и помахала ими в воздухе. Боли девушка явно не испытывала. Прикрыв глаза, пробормотала, словно рассказывала стишок:

– Вент – это раз, Эрн – это два.

Кожа на ее пальцах стягивалась на глазах. Не прошло минуты, как от повреждений не осталось и следа.

Я даже не уловил момента, когда ошметки мяса превратились в розовую кожу. Какой-то обман зрения, магия из старых книжек.

Плетение?..

Имми снова заскребла ногтями по обивке:

– На самом деле мне даже не больно. Время – оно как река. Теряешь кожу и кровь, а в следующую секунду все становится как было. А раз так – откуда взяться боли? Это постоянный процесс потери и обретения. Скидываешь кожу, затем надеваешь новую – словно змея. Я ведь расту и вырастаю из своей кожи. Или она мне наскучивает? Не знаю, не помню…

Риши дернул кадыком, пошевелил губами, однако не сказал ни слова. На какой-то миг не достигший и тридцати лет Мастер показался мне стариком. И не во внешности дело – лицо у него по-прежнему было молодым.

А вот из тела словно вытащили стержень: так теряют осанку глубокие старики, которые уже не могут расправить плечи – слишком устали. Мастер поник и едва заметно согнулся; его глаза утратили присущий им блеск.

– Был ли хоть день за последний цикл, когда ты не обдирала пальцы, Имми? – Риши опустился на колени, однако по-прежнему избегал приближаться к девушке.

– Теоретически этого вообще не происходит, – покачала головой она. – Ведь каждый раз, когда с них сходит кожа, она тут же нарастает. Значит, нельзя сказать, что я себя хоть раз поранила. Просто мои руки пребывают в изменчивом состоянии. С другой стороны… если я ложусь спать с розовыми, как у младенца, пальчиками, можно ли утверждать, что днем я их не обдирала? Не знаю…

У Мастера дернулся глаз, и в уголке его показалась слеза. Нет, наверное, померещилось – исчезла она так же быстро, как и появилась. Он кашлянул и, поднявшись на ноги, кивнул головой в сторону выхода.

Поняв намек, я вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Риши за мной не последовал – пришлось некоторое время подождать его в коридоре. Наконец он перешагнул через порог и встал рядом. Протер глаза, и я притворился, что не вижу его движения.

– Случалось ли тебе