Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

{т. е. обычное естественное состояние человека – Г. Б.}. Тот, кто (чжэ) [действительно] любит (хао) Жэнь, [обязательно считает, что он] не обладает (у) [ничем] превыше (и шан; где и – превосходная степень, а шан – «стоять выше», «подниматься», «восходить», «главный», «древний») [этого]. Тот, кто (чжэ) считает бедой (э) состояние не (бу) Жэнь, – тот (ци) *собирается (вэй, т.ж. «*намеревается») стать человеком-Жэнь. Тот, кто (чжэ) не (бу) попустительствует (ши, т.ж. «давать волю», «потакать», «применять») [своему] состоянию не (бу) Жэнь, [тот] *превосходит (цзя, т.ж. «*ставить себя над») самого себя (ци шэнь; букв., «превосходит свое тело», где шэнь, т.ж. «я», «сам», «личность»).

Может ли (нэн) кто-нибудь (ю, т.ж. «некий», «некто») в течение целого дня (и жи, букв., «один день») пребывать в состоянии Жэнь, используя (юн, т.ж. «употреблять», «применять») принуждение самого себя (ци ли; букв., «свою силу», «свои способности»)? (ху, знак вопроса). Я (во) еще не (вэй) видел (цзянь) таких, у кого (чжэ) не (бу) [было бы] достаточно (цзу, т.ж. «постигать меру», «знать предел», «вполне») сил (ли) [для этого]. [Но] такие сокрыты [от глаз людских] (гай ю чжи; букв., «*покрытие имеют таковые»). Я (во) еще не (вэй) *достиг (чжи, т.ж. «*доходить до», «*приходить к») [такого состояния, чтобы таковых] видеть (цзянь)».

Учитывая тот факт, что правильный смысл иероглифа Жэнь не был понятен даже для учеников – а это четко зафиксировано в тексте Лунь юй в виде множества разъяснений Конфуция относительно правильного понимания Жэнь, – все традиционные интерпретации этого суждения не имеют ничего общего с тем смыслом, какой вкладывал в это суждение сам Учитель. Более того, стараясь сохранить в своих фантазиях хотя бы элементарную логику, переводчики просто вынуждены были нарушать имеющуюся грамматику вэньяня. Однако на этом вопросе – на грамматике – мы останавливаться не будем.

Это суждение взято из какой-то конкретной беседы о человеке, который, якобы, практикует Жэнь. Этот человек что-то говорил, наверное ученикам, «в свое оправдание», и его слова «выводит на чистую воду» Конфуций. Интересно то, что Конфуций в качестве критерия Жэнь описывает фактически самого себя, свою собственную «борьбу» за состояние Жэнь. Из чего это следует? Из самой логики суждения. В начале Конфуций заявляет, что «не видел таких, кто любил бы Жэнь», а в конце предполагает, что такие люди все-таки существуют, но что сам он, к сожалению, еще «не достиг» такого совершенства, чтобы их «увидеть». И любому из нас понятно, что таких действительно невозможно как-то увидеть «со стороны» (разве что по их замкнутости и некоторой отчужденности от людей, как об этом будет говорить скоро сам Конфуций). А следовательно, все то, что он заявляет о человеке-Жэнь – что такой человек «любит» это состояние и считает «бедой» обратное, что такое состояние «превыше всего», что необходимо «заставлять самого себя», и что человек действительно может «превзойти самого себя» – все это он берет из своего личного опыта. Более того, из этого также следует, что Конфуций «может целый день пребывать в состоянии Жэнь».

Общая логика этого суждения легко просматривается и она такова: «Сам я таковых не вижу, но это не беда. Если я – обычный человек и на такое способен, значит, это также возможно и для другого человека, – по крайней мере, для многих».

Для исследователя, который занимается серьезным изучением текста Лунь юй, непонятно следующее. Почему Конфуций, который обладал замечательными преподавательскими способностями и который прекрасно видел людей, – почему он не объяснил своим ученикам настоящее значение этого Жэнь? Что ему мешало это сделать? Зачем он таился и объяснял термин Жэнь категориями «холодно» – «жарко» из детской игры по отысканию спрятанной вещи? Ведь его ученики действительно проявляли стремление к познанию этого Жэнь.

Да, конечно, мы понимаем все сложности: понимаем, что возникла проблема «исправления имен»; да, никто из окружающих уже не имел никакого представления о том, что́ такое Дэ или Вэнь, не говоря уже о «страхе»-вэй. Но неужели Конфуций не осознавал того, что все его разговоры «вокруг да около» закончатся для Китая подлинной духовной катастрофой? Не понимал того, что об этом Вэнь Вэнь-вана так никто и не узнает, кроме него самого (да еще чиновника, который принял участие в его похоронах)? Не понимал, что предлагаемый слушателю древний духовный Путь выродится в Китае в какую-то псевдо-социальную теорию? Трудно в это поверить. Сам Конфуций каким-то чудом «ухватил за хвост» эту сказочную «Жар-птицу», – схватил, вопреки всем разумным правилам и нормальной логике. И неужели он предполагал, что такое может произойти с каждым или хотя бы с некоторыми?

Мы скоро будем говорить о том, что возможно на заре своей духовной жизни Конфуций – когда стал активно интересоваться этими духовными вопросами – что-то услышал (или «подслушал»), когда был вызван на аудиенцию к князю. И возможно, он этому князю поклялся «духами верха», что не разгласит древнюю тайну Чжоу о Вэнь. Возможно, по преданиям идущим от Чжоу, такое разглашение влекло за собой гибель Поднебесной, потому что было связано с Небом-Тянь. Такое действительно могло иметь место в реальной жизни древнего Китая, хотя по сегодняшним представлениям – это невероятная конспирологическая версия. Но при этом ясно также и то, что для Раннего Чжоу это действительно был главнейший вопрос существования государства, и нет сомнения в том, что тайна Вэнь была главной тайной Чжоу.

А иначе Конфуцию незачем было бы «наводить тень на плетень»: формально, со стороны, это Жэнь не имело никакого отношения к вопросу Вэнь. Он мог обучать своих учеников этому Жэнь, ссылаясь на укоренение всей китайской традиции в почитании «духов предков», которые графически присутствуют в иероглифе Жэнь. Он мог бы сказать, что отдает дань памяти предкам, а в Жэнь – древний знак шан. Ведь если он прекрасно знал – по собственному опыту, – что подлинное Жэнь обязательно приведет человека к получению Дэ, а это, в свою очередь, преобразует обычного человека в человека-Вэнь, в таком случае можно и нужно было открыто «проповедовать» Жэнь, не делая особого акцента на Вэнь. Но Конфуций по этому пути не пошел, хотя такой путь очевиден для всякого мыслящего человека. Нет сомнения также и в том, что очень важной причиной такого его молчания могло послужить наличие этого Жэнь в древней книге аристократов – Ши цзин. Если бы Конфуций «проболтался», он тем самым эту древнюю тайну Чжоу разгласил.

Существует еще одно решение данной загадки. Возможно, Конфуций, как умный и проницательный человек, прекрасно видел, что Китай принципиально изменился, и что подобная проповедь не будет иметь никакого успеха. Видел, что