Жизнь и чудеса выдры - Хейзел Прайор

подсознания. Она перевела разговор в другое русло. – Ладно, если я выдра, тогда мне тоже нужна «стимуляция», «поощрение» и все то, что, по словам Кэрол, так необходимо выдрам для их благополучия. Ты, папа, мои глаза и уши в этой деревне. На своей машине ты можешь приехать куда угодно. Так что рассказывай мне побольше о Дарликомбе, о здешних людях и о посылках, которые ты им привозишь.

Ее интерес был вызван не потребностью в общении, а природным любопытством. Если Фиби к чему-то и стремилась, так это к знаниям, и не было источника знаний соблазнительнее, чем сплетни о чужих делах. Люди становились для нее головоломкой, задачей, которую нужно решить. Она хотела знать все об их взглядах и ценностях, о решениях, которые они принимали, о том, как они мыслили. Фиби не стыдилась своего ненасытного любопытства. Напротив, считала его лучшим своим качеством. (Худшим она считала свое противоречивое отношение к сестре, но сейчас ей не хотелось об этом думать.)

Она выслушала содержательный рассказ отца о преподобной Люси, мистере Добсоне и мистере Бовисе, впитывая каждую деталь.

Ее собственный список местных знакомств тоже потихоньку пополнялся. Сейчас в него входили женщины с йоги, Кэрол и Руперт.

– Но все они намного старше тебя, – вздохнул Эл, потирая лоб рукой. – Ты могла бы проводить время на дискотеках и флиртовать с мальчиками, как твоя сестра.

Фиби поморщилась. Дискотеки она не любила. Да и никаких флиртов в обозримом будущем не предвиделось. Романтические отношения были не для нее.

Но что касалось ее отца…

В питомнике он бродил с отсутствующим видом, который она все чаще замечала на его лице. Он любил витать в облаках. Фиби снова задумалась о своем плане свести их с Кристиной. Судя по всему, они до сих пор не преодолели первоначальную обоюдную неприязнь из-за инцидента с машиной. Она решила воспользоваться случаем и как бы невзначай замолвить за Кристину словечко.

– Что ты думаешь о Кэрол? – спросила она для начала.

– Она показалась мне более адекватной и дружелюбной, чем при первой встрече. Думаю, среди выдр она была в своей стихии, и это помогло ей раскрепоститься.

Фиби кивнула.

– А о Руперте?

– Очень высокий молодой человек, – задумчиво проговорил Эл. В его тоне Фиби померещилось смутное… что это было? Не ревность и не обида, а своего рода мрачное приятие.

Она тоже поделилась своим мнением о Руперте.

– Немного чопорный, но приятный.

Эл откусил еще кусок тоста.

– И не поспоришь. Чопорный, но приятный. Идеальное для него описание.

– А как тебе Кристина? – задала она главный вопрос, затаив дыхание.

Он пожал плечами.

– Ты ей понравилась, – раздражающе уклончиво ответил он. – Надеюсь, ты не разозлишься на меня, Фиби, – добавил он со смущенным видом. – Она пригласила меня зайти, когда я отдавал ей посылку. Мы разговорились, и я рассказал ей про… ну, ты знаешь, о чем я.

– Папа, так нечестно!

– Я знаю, знаю, – пробормотал он, потупив взгляд. – Я не должен был этого делать, не посоветовавшись с тобой. Ума не приложу, как ей удалось вывести меня на откровенность. Наверное, она ведьма или что-то в этом роде.

– Нет, она просто очень добрый человек. Думаю, она и сама догадалась, что со мной что-то не так.

Эл покорно кивнул.

– Ты знала, что у нее есть внуки? – сменил тему он. Фиби не знала. – Внезапно почувствовал себя таким молодым.

– Ну, не моложе Кристины, – напомнила она ему. – Или ты думаешь, что статус бабушки автоматически старит ее?

– В некотором смысле да. Это жизненный опыт, которого у меня нет. К тому же она два раза была замужем.

– Правда?

– Правда.

Это заставило Фиби задуматься. Возможно, Кристина была не так уж и хороша в отношениях. Может, она плохо разбиралась в мужчинах? Нет, она отказывалась в это верить. Все совершают ошибки, а Кристина доказала, что она человек, готовый рисковать и идти к своей цели. Именно такая женщина и была нужна Элу. В любом случае, теперь у нее было с чем сравнивать. Ее прошлое наверняка подсказало бы ей, чего опасаться в браке, вооружило мудростью и показало бы (путем сравнения и противопоставления), что должен из себя представлять хороший мужчина. Таким образом, Эл должен был получить гораздо более высокую оценку в качестве потенциального мужа, чем кто-либо другой.

Конечно, не исключено, что Кристина в принципе не хотела нового мужа, но Фиби считала это маловероятным. Когда она говорила о том, как скучает по Мяве, в ее словах сквозило настоящее одиночество.

Как бы Фиби ни была недовольна тем, что Эл сдал ее с потрохами, сильно злиться она не могла. Кристина пригласила его в гости – это было уже многообещающе. И Эл почувствовал, что может довериться ей – это было исключительно прекрасно.

* * *

Фиби мало кому признавалась, что последние три года страдает от хронических болей. Посторонним не было нужды знать, сколько сил вытягивали из нее самые элементарные действия. Разве бы поняли они, каково это, когда прошибает холодный пот, стоит тебе наклониться, чтобы достать что-то из нижнего ящика комода? Когда написание одного-единственного предложения на листке бумаги становится тяжким испытанием? Когда на глазах выступают слезы и ты задыхаешься от боли, просто разделывая рыбу?

Все мы время от времени испытываем боль, но для большинства людей это временная неприятность – дело нескольких минут или часов. Когда боль не утихает сначала месяцы, а потом годы, это меняет тебя.

На ее теле не было ни кровоточащих ран, ни фиолетовых гематом, ни нарывов. Отсутствие видимого источника боли никак не умаляло ее хватки. Менялись ее характер и острота, но боль никогда не оставляла Фиби в покое. Боль простреливала как пуля, резала как нож. Она била под дых, кусалась и жгла. Она подтачивала и разъедала, как кислота, поступающая внутривенно. Она колола, рвала и царапала. Она прижимала к земле и высасывала все соки, часто лишая Фиби возможности хоть как-то функционировать.

Больше всего страдала шея, чуть реже – голова, хотя порой боль охватывала все тело. То, что должно было приносить облегчение, теперь вызывало только досаду. Сегодня утром, к примеру, мысль о горячей ванне казалась ей восхитительной. Как ей хотелось погрузить свои изнывающие мускулы в спасительную мягкость теплой воды! Фиби провела мысленные дебаты сама с собой, взвешивая все «за» и «против» (как она часто делала), и в конечном итоге пришла к выводу (как делала не реже), что не сможет принять ванну, так или иначе не согнув шею… а этого делать категорически не хотелось. Единственным вариантом было бы окунуться