Голубая кровь - Мелисса де ла Круз

Одиннадцать сорок девять.

Блисс с трудом приняла сидячее положение и потрогала лоб. Онбыл горячим. Голова раскалывалась. В желудке урчало. Голод.

Блисс спустила ноги с кровати и попыталась встать. Идеяоказалась неудачной. Блисс мутило, перед глазами у нее все плыло. Девушкаухватилась за столбик кровати и кое-как доковыляла до выключателя. Она потянуласьк выключателю, и внезапно комната озарилась.

Все было таким же, как и прежде: толстый конверт с письмомот Комитета и в беспорядке лежащие на столе анкеты, учебник немецкого, открытыйвсе на той же странице, аккуратно сложенные в пенал ручки, забавный магнит вформе ковбойской шляпы, подаренный друзьями еще дома, в Техасе, семейнаяфотография на ступенях Капитолия, сделанная в тот день, когда отец приносилприсягу в Сенате.

Блисс вытерла глаза и пригладила волосы, которые, она несомневалась, наверняка сейчас торчали во все стороны.

Голод.

Это было темное, не отпускающее ни на секунду мучительноесостояние до физической боли. Что-то новенькое. Насчет этого доктор Пат ничегоне сказала. Блисс схватилась за живот. Ее подташнивало. Девушка вышла из спальнив темный коридор и направилась в сторону тусклого света кухни.

Хромированная кухня при ночном освещении потолочных лампказалась холодной. Блисс видела повсюду свое отражение: высокая, неуклюжаядевчонка с кошмарно растрепанными волосами и унылой физиономией.

Блисс открыла холодильник «Сабзиро». На полках аккуратнымирядами стояли бутылки с «Витаминной водой», «Пеллегрино» и «Вдовой Клико».Блисс рывком выдвинула ящики. Свежие фрукты, нарезанные и сложенные впластиковые контейнеры. Йогурт «Кримлайн». Завернутая в целлофан половинкагрейпфрута. Белые картонные коробки с остатками китайских блюд.

Ничего толкового.

Го-о-о-ло-о-од!

Она нашла то, что ей требовалось, в мясном отделении. Фунтсырого мяса для гамбургеров. Блисс вытащила его и разорвала коричневую бумажнуюупаковку. Мясо! Она принялась жадно пожирать сочный мясной фарш; кровь капала унее с подбородка.

Она, можно сказать, заглотила его.

— Что ты здесь делаешь?

Блисс застыла.

В дверном проеме стояла ее сестра, Джордан, в розовойфланелевой пижаме и смотрела на нее.

— Джордан, все в порядке, иди спать, — вынырнулавдруг из тени Боби Энн.

Оказывается, она сидела в углу и курила. Когда онавыдохнула, дым завился вокруг уголков ее губ.

Блисс положила пакет с остатками фарша на кухонный стол.

— Я не знаю, что это на меня нашло. Я простопроголодалась.

— Конечно, дорогая, — согласилась Боби Энн, какбудто это было совершенно естественно — обнаружить свою падчерицу пожирающейсырой фарш для гамбургеров прямо из холодильника в три ночи. — Если ты ещене наелась — там во втором ящике филе.

И с этими словами Боби Энн удалилась, пожелав Блиссспокойной ночи.

На миг Блисс задумалась над этим. Похоже, что мир сошел сума. Доктор Пат сказала про странный случай, когда она очутилась вне своеготела и вне времени, что это совершенно нормально. Мачеха и глазом не моргнула,увидев ее на кухне, заляпанную кровью. Блисс немного поразмыслила, потомдостала пакет с бифштексами и съела и их тоже.

«Чахотка. Симптомы: высокая температура, обмороки,головокружение, кашель с кровью, жидкость в легких. В первые годы существованияколонии Плимут потребление стало причиной множества смертей. «Поглощающаячахотка» — случаи, при которых скончавшийся больной оказывался полностью обескровлен.Существует теория, предполагающая, что некая бактериальная инфекция разрушалатромбоциты, кровь разрежалась и поглощалась тканями тела, отчего казалось,будто кровь полностью исчезла».

Профессор Лоуренс Уинслоу ван Ален.

Жизнь и смерть в колонии Плимут, 1620–1641 гг.

На следующий день все старшие классы снова были собраны вчасовне, но уже по менее печальному поводу — на беседу о выборе профессии. Дажеприскорбная кончина одного из учеников не могла изменить плана проведениялекций, составляемого на год. Одним из принципов Дачезне являлось стремлениепродемонстрировать ученикам примеры множества доступных им профессий ижизненных путей. Им устраивали беседы с известным кардиохирургом, издателемпопулярного журнала, членом совета директоров компании, входящей в списокжурнала «Форчун», со знаменитым кинорежиссером. Большинство взрослых,приходивших на эти беседы, были либо выпускниками Дачезне, либо родителямикого-то из учеников. Ученики считали эти мероприятия полуторачасовым перерывом,поскольку за это время можно было вздремнуть на задних рядах, что кудакомфортнее, чем клевать носом в классе.

— Сегодня у нас особый гость, — объявилдекан. — Нас посетила Линда Фарнсворт, глава агентства «Модели Фарнсворт».

По залу пробежала волна одобрительных и радостных возгласов.

«Модели Фарнсворт» — это было самое влиятельное агентство вжестоком модельном бизнесе. Дважды в год Линда являлась в Дачезне на беседу овыборе профессии и заодно использовала этот повод, чтобы отыскать средиучеников новых моделей. Неуместный, но неоспоримый факт: Дачезне была настоящимрассадником перспективных кадров для агентства. Ученицы школы вращали бедрами ввидеоклипах, расхаживали по подиуму в Бриант-парке и появлялись в рекламе нателевидении и в печатных изданиях. Некоторые даже фигурировали в каталогах «Дж.Кру» и «Эберкромби и Фитч». Распространенный в Дачезне тип внешности — высокие,стройные, белокурые, аристократичные, стопроцентные американцы — был сейчасвостребован даже более обычного.

Линда Фарнсворт была невысокой, коренастой женщиной свьющимися волосами и совершенно немодным обликом. Она носила очки сполукруглыми стеклами, а голос ее, пока она излагала в микрофон плюсы и минусымодельного бизнеса, звучал надтреснуто. Она расписывала заманчивые стороны —гламурные фотосессии, поездки в экзотические места, интересные вечеринки — итут же, без перехода, принималась рассказывать, какая это тяжкая работа —отснять безукоризненные фотографии. Когда она закончила, ей вежливо похлопали.

После завершения официальной части Линда обосновалась налестничной площадке третьего этажа и предложила всем интересующимся явиться накастинг. Почти все девушки и даже несколько парней решили попытать счастья.

Когда группу насупившихся первокурсников отвели в сторонку,Мими выступила вперед. Для нынешнего случая она оделась особенно продуманно, воблегающую футболку с глубоким вырезом и джинсы «Пейдж» с заниженной талией.Мими доводилось слышать, что на пробы моделям следует одеваться как можнопроще, чтобы являть собою чистый лист, на который рекламщикам и модельерамбудет легче проецировать свои замыслы. Накануне вечером Мими оставила итальянцана верхнем этаже его пентхауса совершенно выдохшимся и чувствовала себя бодройи веселой.