Священная ложь - Стефани Оукс

– Стоп! – кричу я.

Рашида с Энджел замирают, изумленно глядя в мою сторону. Я впервые за все время в тюрьме повысила голос. Многие вообще не слышали от меня ни звука.

– Верните!

Рашида переключает несколько каналов.

– Да, этот, – говорю я.

С экрана глядит отец. Я сползаю с дивана и сажусь на колени, почти уткнувшись носом в телевизор – так близко, что вижу квадратики, из которых слеплено изображение. Отец медленно бредет через зал суда. Щиколотки и запястья у него скованы кандалами, соединенными с цепью на талии. Борода отросла. Вдоль задней стены стоят фотографы и репортеры; каждую секунду мелькает вспышка.

– Сэмюэль Блай первым из лидеров культа кевинианцев предстанет перед судом, – сообщает за кадром женский голос. – Окружной прокурор выдвигает против него обвинение в изнасиловании, соучастии в изнасиловании, избиении несовершеннолетних, нападении и непредумышленном убийстве. По слухам, Блай был главным помощником церковного лидера Кевина Билсона, самопровозглашенного пророка, который двенадцать лет назад организовал в лесу поселение-секту.

На экране появляется Община, усыпанная толстым слоем снега и окруженная желтой оградительной лентой. Нетронутый снег настолько белый, что кажется, будто там не произошло ничего необычного, хотя под ним проступают непривычные силуэты: большой треугольник от остатков крыши и очертания рухнувших домов, прежде стоявших кругом.

В углу кадра висит петля, лениво качаясь на ветру. От ее вида перехватывает горло.

– Блай – один из двенадцати человек, которые предстанут перед судом в связи с событиями, произошедшими на этой поляне, где в полной изоляции и на самообеспечении более десяти лет проживали члены закрытой религиозной общины. Мир узнал о существовании культа лишь два месяца назад, когда в сильном пожаре погиб их лидер. В секте насчитывалось более сотни человек. Местонахождение женщин и детей полиция не раскрывает.

Картинка сменяется: в телевизоре возникает девушка с яркими губами и начинает торопливо рассказывать про предстоящую метель.

Я, уронив голову, по-прежнему стою перед экраном на коленях.

– Эй, ты как? – доносится из-за спины голос.

Повернувшись, я вижу смутно знакомую девушку. Та стоит, уперев кулак в бедро. Высокая, широкогрудая, с выщипанными бровями. Я мало что о ней знаю, но она носит ботинки на липучках.

– Нормально, – говорю я, поднимаясь с колен.

– Тебя же Бритни зовут, да?

Глаза у меня щиплет от смущения.

– Нет, Минноу.

Та хохочет, словно я удачно пошутила.

– Я Кристал. – Она кладет руку мне на плечо, не давая отвернуться. – Думаю, нам с тобой стоит познакомиться поближе…

Я оборачиваюсь. Энджел демонстративно глядит в экран телевизора. Рашида сидит в замотанном скотчем кресле, скрестив ноги и зажав нижнюю губу между зубами; на лбу у нее глубокая складка. Никто в комнате не обращает на нас внимания.

– У тебя очень красивые волосы, – сообщает Кристал.

Она выдергивает длинную прядь из путаной копны у меня за спиной. Я вздрагиваю. В Общине мы всегда прятали волосы под шляпой или в косе, трогать их было не принято.

Кристал медленно проводит рукой по моей груди. Потом берет за локоть.

– Отпусти, – говорю я.

Звучит очень тонко и пискляво. Кристал улыбается еще шире.

Меня трясет. Эта девушка – она может быть Пророком. Пальцы, которые сжимают мою руку, такие же грубые и жесткие, как у него, словно проволока. Грудь распирает от знакомого бессилия, которое он годами в меня вкладывал. Я не могу вырваться. Хочу судорожно вдохнуть, но Кристал вдруг сносит в сторону. Она разжимает хватку, и я отшатываюсь.

Энджел снова заносит кулак.

Кристал после удара каким-то чудом устояла на ногах, однако щека у нее наливается красным.

– Знаешь, дорогуша, в общем блоке тебя очень не хватало, – насмешливо тянет Энджел. – Что ж ты, бедная, никак не можешь с собой покончить? В следующий раз постарайся допить отбеливатель до конца.

Кристал в ответ мрачно хмыкает.

– Энджел, мне нравится твоя новая игрушка. – Она окидывает меня взглядом. – Не думала только, что желтопузые птенчики в твоем вкусе. Мне казалось, ты предпочитаешь мужчин, и чтобы постарше…

Энджел без предупреждения бьет ее в живот. Та сгибается пополам, а Энджел опрокидывает ее на пол и с силой вдавливает колено в грудь. Хватает Кристал за голову и заносит кулак, собираясь снова ударить.

Следующая фраза вырывается у нее на приглушенном выдохе:

– Ты больше не будешь издеваться над людьми. Не в моей тюрьме.

Кристал поворачивает голову набок и вопит, но тут же затыкается, потому что Энджел бьет ее по виску. Удары сыплются один за другим, я даже сбиваюсь со счету. В комнате царит тишина, только постанывает Кристал. Я оглядываюсь – все сидят с непроницаемыми лицами. Кристал вцепляется Энджел в лицо, но та словно не замечает этого, выглядит совершенно спокойной.

На секунду я представляю, как она убивает своего дядю – душит его, колет ножом, стреляет с той же невозмутимостью, – и это уже не кажется бредом.

Наконец Энджел встает, разминая уставшую кисть. Кристал остается лежать – оглушенная, с раздутым багровым лицом.

Энджел подходит к стальной двери и дважды стучит в окошко. В решетчатом стекле появляется лицо Бенни. Увидев нас, она отпирает дверь.

Энджел указывает на Кристал. Та бессильно стонет на полу.

– Она споткнулась и упала.

Бенни кивает и подхватывает Кристал под мышки.

– Вставай давай.

Та кое-как выпрямляется, бросает на Энджел ненавидящий взгляд сквозь заплывшие веки и ковыляет вслед за Бенни. Энджел снова садится на диван.

– Я, пожалуй, переключу на научный канал, – объявляет она. – Или кто-то против?

Остальные обмениваются испуганными взглядами.

Энджел хохочет.

К вечеру о драке знают все. Мою сокамерницу и прежде избегали; теперь же при появлении Энджел девочки вжимаются в стены, пытаясь стать как можно незаметнее, и торопливо прячут глаза.

В глубине души я гадаю, как бы они отнеслись к тому, что я сделала с Филипом. Как всегда, когда думаю про ночь под мостом, в груди болезненно колет.

– Вижу, тебе не терпится о чем-то спросить, – говорит Энджел, когда мы садимся ужинать. – Валяй. Не могу смотреть, как ты задумчиво кривишь рожу.

Я склоняю голову набок.

– Почему тебя все слушаются?

– Ты серьезно?

– Я про охрану.

Энджел пожимает плечами.