Мои разные «я». Что такое субличности и как знание о них поможет проработать травмы и обрести внутреннюю целостность - Ричард Шварц

Мысля системно и отслеживая закономерности активности частей вокруг проблемы, вы, например, отказываетесь подавлять Пожарных или Изгнанников вместе с Менеджерами: не принимаете лекарство, чтобы заглушить боль, а прислушиваетесь к ней. Вы сдержите желание покончить с собой или напиться после того, как выслушаете Изгнанников. И придете к выводу, что их деятельность пробудила Пожарных, те перепугались и принялись экстренно нормализовать гомеостаз. В травмированных внутренних системах хрупкая экология. Неизвестно, к чему приведут изменения в любом аспекте. Но последствия можно прогнозировать, предотвращать и устранять с помощью «Я», если мыслить системно.

Разумеется, это применимо не только ко внутренним системам, а эффективно используется в работе с семьями и корпорациями и применимо к любым человеческим системам на всех уровнях. Системы частей и людей раскалываются на противоположные лагеря, формируют защитные альянсы и отгораживаются друг от друга после травм и в отсутствие эффективного управления.

Упражнения в этой книге в основном направлены на знакомство с Защитниками. Сближаться с Изгнанниками сложнее, если начнете проникаться их чувствами, завершайте упражнение.

Чаще всего полезно узнать нескольких Изгнанников, но не стоит с ними слишком сближаться и пытаться им помогать. Большинству людей, в том числе мне, для этого необходим IFC-терапевт (см. список на ifs-institute.com) или по крайней мере специалист, способный сохранять свое «Я», когда вас охватят эмоции.

Много лет назад я понял, как важно уважать Защитников и их право на охрану системы. Обремененные внутренние системы очень чувствительны и требуют бережного обращения. Защитники всю жизнь ограждали вас (и окружающих) от Изгнанников, поэтому сначала объясните причины своего визита к ним. Нельзя ходить к Изгнанникам без разрешения Защитников.

Я убедился в этом на горьком опыте в первые годы создания IFC. Клиенты часто упоминали части, которым всегда больно и страшно, я сразу направлял их к таким частям в обход Защитников, сам того не зная. Как вы скоро узнаете на примере Моны, наказания Защитников были жесткими, вплоть до тяги к суициду, физической боли, повышения температуры, ненависти к себе и недоверия ко мне. Бережно относитесь к экологии своих систем.

Я рассказываю вам это, чтобы во время выполнения упражнений вы понимали, на каком этапе находитесь и куда стремитесь. Все просто: есть лишь Менеджеры, Пожарные и Изгнанники, а также Защитники в изгнании, о которых я упоминал ранее. Обычно они не юные и ранимые, а агрессивные Пожарные, которых Защитники упрятали подальше за нанесенный вред или во избежание трагедии. Или потому что родители либо культура, в которой вы воспитывались, не приемлют подобные части. Обычно все их боятся и плохо понимают, пока не выслушают и не поймут, что это такие же Защитники, как и остальные, и тоже нуждаются в вашей заботе.

Еще раз напомню, что описанные категории не дают представления о самих частях. Это просто роли, которые они взяли на себя после неких событий. Части несут бремя и застряли в прошлом. Верните их в настоящее, освободите от бремени и ролей, и они преобразятся. Во что — трудно сказать заранее. Менеджер может захотеть валяться на пляже, а Пожарный — заниматься спортом, вместо того чтобы напиваться.

Сессия вторая: Мона

Недавно я консультировал IFC-терапевта, чья клиентка Мона пережила нервный срыв четырьмя годами ранее и изучала связанные с этим части, но боялась их. Мона рассказала мне, что после срыва ее госпитализировали, лечили нейролептиками и диагностировали биполярное расстройство. С тех пор в ее жизни многое изменилось, но она все еще принимала лекарства из страха рецидива и решила попробовать разобраться в проблеме с помощью IFC-терапии.

Мы общались с Моной и ее психологом Бобом в Zoom. Я попросил Мону сосредоточиться на маниакальной части и найти ее в теле. Мона обнаружила ее в груди и увидела себя в психиатрической клинике, в безвыходном положении. Я спросил, что она чувствует по отношению к этой женщине, и она ответила, что жаль ее и хочется обнять. Я предложил так и сделать, но тут видение пропало и Мона сказала, что ей захотелось спать. Я попросил ее напрямую обратиться к усыпляющей части и спросить, почему та боится оставить ее в клинике. Мона сказала, что тогда маниакальная часть одолеет и ее снова отправят в больницу. Я ответил, что страх обоснованный, но я смогу справиться с маниакальной частью и помогу ей исцелиться. Усыпляющая часть ушла, и Мона обняла женщину.

Внезапно перед ней открылась бездна, и она испугалась. Я попросил испуганные части удалиться и пообещал, что мы с Бобом будем сопровождать Мону в черную дыру. Ей стало интересно, она захотела туда войти. Мы вошли, и Мона увидела, как из темноты к ней тянется рука. Она взяла руку и увидела четырехлетнюю девочку. Мона обняла девочку и попросила прощения за то, что бросила ее в черную дыру. Я попросил ее спросить девочку, что тогда случилось. Тут встрял Защитник и сказал, что девочка сама во всем виновата.

Я спросил у него напрямую, с чего он это взял. Оказалось, родители говорили ей и сестрам, будто от них зависит, что мальчики с ними сделают. Я сказал, что логично верить родителям, но нам нужно узнать, что чувствует девочка, и мы ей поможем.

После этого Мона увидела девочку голой на улице и не знала, как та попала туда. Я попросил ее спросить об этом девочку. «С нами жил подросток. Она говорит, он что-то сделал с ней, но она не знает что, поскольку заснула». Я ответил: «Видимо, это была та же усыпляющая часть, что и сегодня. Надо поблагодарить ее за спасение». Я сказал Моне побыть с девочкой, та ее одела, перенесла в настоящее и помогла избавиться от бремени стыда и страха.

Девочка очень обрадовалась и захотела поиграть. Я попросил Мону позвать женщину из больницы, чтобы та увидела, что девочка в порядке. Женщина сняла с себя больничные одежды и бремя маниакальности. Мона сказала: «Видимо, во время психоза я начала что-то вспоминать и не справилась». На прощание я дал ей задание по крайней мере месяц ежедневно навещать эти части. Она ответила, что чувствует облегчение.

Несколько часов спустя мне позвонил психолог Моны и сообщил о ее суицидальных мыслях. И попросил снова поговорить с ней.

Д: Что случилось?

М: Я ехала домой, и вдруг мне очень захотелось умереть. Что-то во мне очень злится и хочет моей смерти.

Д: Хорошо, посмотрим. Я поговорю с этой частью, спрошу, чего она хочет. Ты здесь?

М: Мона тупая тварь! Как же я ее ненавижу! Как ненавижу! Пусть она сдохнет! Мозги бы ей вышибла!

Д: (Спокойно.) Почему? Объясни — почему?

М: Она все делает неправильно!

Д: И что, по-твоему, случится, если ты ее не убьешь и не сделаешь ей больно?

М: Она так и будет все портить!

Д: И что она испортила?

М: (Плачет.) Нас никто не любит, потому что она ни с кем не может поладить.

Д: Ладно, но сейчас ты почему на нее злишься? Это связано с нашей встречей?