Слабо влюбиться - Линда Джонсон

Идиот. Виктор осознавал, что ведет себя нерационально, но ничего с собой поделать не мог. Перед сном он выпивал снотворное, иначе заснуть не было никакой возможности: мешали болевшее сердце и изнуряющие воспоминания.

Он больше не звал ее про себя журналисткой. Аня. Только так.

Они расстались пять дней назад. Аня уехала с Антоном и ни разу не обернулась, когда выходила из дома и садилась в машину. И правильно, зачем… Они слишком разные, слишком чужие друг для друга.

Виктор выиграл пари, вот только не ощущал ни удовлетворения, ни радости. Ничего. Антон не звонил. Виктор ему – тоже. Смысл. Виктор потерял смысл жизни. Хотя… был ли он, тот смысл? Виктор всю свои сознательную жизнь прятался в выдуманных ими мирах. А первое серьезное столкновение с реальностью показало, что Виктор – слабак и трус, признаться любимой девушке в своих чувствах не смог, испугался ее отказа.

Зазвонил будильник, подсказывая, что время отдыха закончилось. Осталось написать две финальные сцены. И эпилог. Обычно Виктор эпилоги не писал, но не в этот раз. Тут, в данной книге, эпилог был просто необходим.

Тяжело вздохнув, Виктор оторвался от вида дождя за окном, повернулся и поковылял в кабинет – дописывать книгу.

Аня ехала домой в приподнятом настроении. И даже молчаливый Антон, то и дело бросавший на нее с водительского сидения непонятные взгляды, этого настроения не испортил. Впереди Аню ждали разговор со Степкой и неплохая сумма налички за эксклюзивное интервью. Все остальное ее сейчас просто не интересовало.

Деньги. Наконец-то в руках Ани появится значительная сумма. И не нужно будет экономить каждую копейку, чтобы купить необходимую вещь!

На странности поведения Антона Аня даже внимания не обратила. Может, у него там с бизнесом проблемы, ну или на личном фронте. Ане было все равно. Свою неделю она прожила. Еще и пятерка в дальнем углу сумки лежала. Сплошные плюсы.

Антон молча довез ее до дома, молча выгрузил, молча уехал.

Аня проводила взглядом его шикарную машину и направилась в ближайший продуктовый – делать ксерокопии интервью и своего текста.

Закончив, она вернулась в дом, поднялась на нужный этаж, открыла своим ключом квартиру. Соседка уже уехала к родичам. Бытовая техника выключена. Интернет не оплачен. Но сейчас Аню подобные мелочи не интересовали. Она села на диван, в чем была, в уличной одежде, и набрала номер Степки.

– Кого я слышу, какие люди, – весело откликнулась трубка.

– Степ, у меня эксклюзивное интервью от Неверящего. Хочу продать тебе его, – сразу с места в карьер выложила Аня свой козырь.

На том конце помолчали немного. Потом Степка, уже посерьезнев, ответил:

– Мне нужно двадцать минут, чтобы до тебя добраться. Ты там же, где и раньше, квартиру снимаешь?

– Угу.

– Тогда жди.

Аня пожала плечами и пошла на кухню. Там, конечно, было шаром покати. Вика перед отъездом выкинула все скоропортящиеся продукты. И кроме воды из-под крана, Аня ничего не нашла.

Степка приехал быстро, посмотрел оба текста, прищурился:

– Подпись только под одним из них.

– Так тебе он и нужен, нет?

– А это?..

– Мои мысли.

– Он знает о них?

– Ну подписи ж нет.

–Анька…

– Что? Как там обычно пишется? «За мнение журналиста редакция ответственности не несет»? Или как-то так.

– Анька, скандал будет.

– С чего бы?

Степка покачал головой:

– Ты ж будущая журналистка. Тебе положено знать все и обо всех. Поговаривают, Неверящий – сын кого-то из верхушки, то ли мэра, то ли депутата.

– А смысл тогда псевдоним брать?

– Вот и спросила бы у него.

– Степ, если тебе не надо, я найду, кому продать, – раздраженно дернула плечом Аня.

Через двадцать минут она сидела на кровати без оригинала интервью, но с внушительной, по ее меркам, суммой в кармане и довольно улыбалась.

– «И что»? – раздраженно прищурился Антон. – Это все, что ты можешь сказать? Она выставила тебя не в лучшем свете. Ты знаешь, что эту статью перепечатали едва ли не все издания, кроме официальных? А что творится в соцсетях? Как это называется?

– Хайп, – равнодушно ответил Виктор. – Мне нужно сказать ей спасибо. Продажи увеличились. Новая книга выйдет уже через неделю, вне очереди, на волне, так сказать.

– Витька…

– Я. Что ты хочешь от меня услышать? Ничего гадкого она обо мне не рассказала.

– Угу. «Закомплексован, как и его герои, живет одиноко, видимо, потому что боится общаться».

– И? Это не так? Внешность мою она не описала, адрес не дала, никаких секретов не выдала. Что тебя не устраивает?

– Ты! – взорвался Антон. И копия бульварного чтива полетела в противоположную сторону. – Меня не устраиваешь ты! Ты жил с ней неделю. Тихая домашняя девочка превратилась в записную стерву. Что надо было с ней сделать за этот срок?!

– Она обиделась.

– На тебя?

– Да.

– Неудивительно. Что ты успел сделать?

– Сказал. «Я на вас платье увидел. Сколько ему веков? Пожалейте старушку», – процитировал Виктор.

Антон, не сдержавшись, покрутил пальцем у виска. Не у своего, у виска Виктора.

– Ты идиот. Как можно было так обидеть девчонку из провинции? Бьюсь об заклад, она буквально выживает на то, что получает. Или ты нарочно?

– Это правда была. На ней действительно сидело уродское платье.

Антон посмотрел, внимательно так, будто решал, не стОит ли позвонить в какую-нибудь инстанцию, например, грызунов потравить. А Виктора, как самого крупного грызуна…

Хлопнула дверь. Виктор остался в одиночестве. Ничего, не впервые. Переживет.

Поднявшись из кресла, Виктор дошел до противоположной стены, поднял экземпляр газеты, грустно улыбнулся. Он заслужил эту публикацию. Если отец позвонит ему, Виктор найдет, что сказать, чтобы отговорить его от желания разобраться с изданием и журналисткой. Но он вряд ли позвонит. Антон никогда не умел долго хранить секреты. И Виктор не сомневался, что его брат сейчас едет в отчий дом – поделиться своим негодованием.

Деньги от статьи Аня отнесла в банк на следующее утро. Переночевала в пустой квартире, утром дошла до банка, положила заработок на счет, к которому была привязана зарплатная карта, купила себе пирожок, несколько презентов родным и отправилась на остановку. На душе было спокойно. На зиму теперь одежда точно будет. Ну или обувь, в зависимости от того, что окажется нужней. Пятитысячная купюра от Неверящего ушла в качестве платы за проезд. Междугородний автобус, останавливавшийся неподалеку от Аниного поселка, легко подобрал ее за умеренную плату. Еще оставалось на обратный проезд и даже немного – на еду, когда Аня вернется в город.