Слабо влюбиться - Линда Джонсон

Старательно проигнорировав ёкнувшее при этой мысли сердце, Виктор добрался до своей спальни и растянулся на постели. Широкая кровать позволяла уложить сюда сразу троих «Викторов». Кровать заказала мать, видимо, с определенным намеком. Виктор поблагодарил за подарок. И на этом все закончилось. Никаких любовниц. И даже шлюх. Виктор и без женщин отлично проживет. А то ишь, взяли моду обижаться буквально по каждому поводу.

– Да что ж такое, – вызверился сам на себя Виктор. Горло почти не болело, чувствовал он себя более чем сносно. – Что за глупости – вечно о ней думать! Нашлась героиня романа!

В ответ на окрик сжалось на несколько секунд и затем быстро застучало сердце. Виктор выругался, не выбирая слов. Сколько дней она здесь? Четыре? Как можно было влюбиться за такой короткий срок? И это он, тот самый инвалид, который клялся самому себе еще в отрочестве, что никогда и никого не впустит в свое сердце! Молодец. Дожился. Влюбился, как щенок.

А через два-три дня она уедет, и Виктор останется ни с чем. Шикарная перспектива. Лучше не бывает.

Виктор поднялся с постели, босиком доковылял до окна, хмуро уставился на небо. Там, наверху, словно издеваясь над несчастным инвалидом, светили и подмигивали звезды.

– Кто там хотел «живых» эмоций? – саркастически поинтересовался Виктор у темноты. – Получите. Сполна. Сволочи. Все сволочи.

Вернулся к кровати, лег на нее и горько ухмыльнулся. Даже если он и влюбился, журналистка о его чувствах точно не узнает. Гордость у него еще осталась.

Ночью Ане снился дом: комната, которую надо было делить с сестрами, огород и сад – место наказания любого провинившегося ребенка из их семьи, куры на заднем дворе, постоянно кукарекавший петух, родители…

Проснулась Аня утром с глазами, полными слез. Еще немного, самую малость, и она увидит и родителей, и дом, и сад. А Неверящий с его раздутым эго навсегда останется в прошлом. Еще бы она обращала внимание на таких богатых мужиков, которые с жиру бесятся.

В подобном настроении, натянув джинсы и кофту, Аня привела себя в порядок и спустилась на первый этаж. Пора была встретиться с обидчиком лицом к лицу. Да и интервью следовало закончить.

Неверящего не было. Аня поставила чайник, приготовившись пить свой любимый кофе. Не так много дней ей тут жить, имеет право порадовать себя взамен испорченным нервам.

В коридоре раздался звонок, затем – характерные шаги Неверящего, голоса. Минут через пять Неверящий зашел в кухню с картонными коробками в небольшой тележке, выгрузил их на стол, буркнул: «Доброе утро» и уселся на свое место.

– Доброе утро, – ровно ответила Аня.

– Еда из кафе, – кивнул в сторону коробок Неверящий.

Вот так, да? То есть уже не пицца, а еда из кафе с доставкой?

Внутри коробок оказались пластмассовые судки с едой, одноразовые, видимо, хотя будь Анина воля, она эту посуду еще долго использовала бы в повседневной жизни. Жульен с грибами, зеленые щи, оливье, красная рыба, колбасная и сырная нарезки, ломти хлеба, два пирожных – безе. Все это, на взгляд Ани, могло стоить чуть ли не ее месячную стипендию. И тем приятней была мысль, что здесь и сейчас Аня сможет поесть нормально. На халяву.

Завтракали молча. Неверящий больше не доставал Аню своими мыслями насчет ее одежды и не отрывал взгляда от тарелки. Аня наслаждалась едой и чувствовала себя вполне сносно.

– Давайте покончим с интервью, – заговорил первым Неверящий, когда все съели и выпили.

– Хорошо, – кивнула Аня и поднялась из-за стола, – я принесу блокнот.

Она торопливо вышла из кухни. Интервью, значит. Да, несколько вопросов, возможно, если она не передумает, пара фото кабинета, и можно сказать, что Аня с заданием справилась.

Все та же комната, все та же мебель, даже люди те же. Пока. Виктор запретил себе думать о скором расставании и полностью сосредоточился на вопросах.

– Я прочитала один из ваших романов, «Повесть о неудачнике», – внезапно огорошила его журналистка. – Он практически полностью построен на штампах, с неожиданным для жанра концом. Вы намеренно оставили героя в одиночестве?

– Я не вижу смысла писать книги о счастливых людях, – Виктор заставлял себя смотреть на подлокотник кресла журналистки, а не на карандаш в ее руке и изящную кисть, так и порхавшую над блокнотом. – О них написано много до меня, и будет написано после меня. Я считаю, что «жизненность» истории важнее прихоти читателя.

– Но при этом используете штампы для завлечения покупателей.

– Любое лекарство выпьют охотней, если добавить в него подсластитель.

Журналистка подняла голову от блокнота и недоуменно моргнула.

– Вы хотите сказать, что ваши книги – лекарство для современного общества?

– Это всего лишь сравнение, – пожал плечами Виктор.

Журналистка кивнула, не стала развивать тему и снова уткнулась в блокнот.

– Вы не планируете попробовать себя в других жанрах? Детектив, триллер, фантастика, тот же популярный сейчас жанр фэнтези.

Виктор покачал головой:

– Убийства расследовать я не умею, космос не люблю, с драконами и ведьмами не знаком, – ответил он иронично. – Мой жанр – это современный любовный роман. И в нем, думаю, я продолжу писать следующую книгу.

«Которая уже практически готова», – добавил он про себя.

– Спасибо, это все вопросы, – журналистка поднялась. – Я предоставлю вам на подпись интервью завтра утром.

– Вы хотели сфотографировать кабинет, – напомнил Виктор.

– Не на что, – покачала головой журналистка, повернулась и вышла из комнаты.

Виктор остался в своем кресле. Сильно раздражавшее его интервью завершилось. И Виктор не знал, радоваться ли этому факту. Сегодня, завтра, максимум воскресенье – зависит от появления в доме Антона, – и журналистка останется только в воспоминаниях Виктора. Что ж, оно, наверное, и к лучшему…

Не обращая внимания на нывшее сердце, Виктор встал и заковылял к выходу. Пора возвращаться к работе.

Аня передумала фотографировать кабинет. У самой нее нормального фотоаппарата не было. Просить Неверящего сделать фото, а потом распечатывать… Нет, она не станет. Не после слов о ее платье. Еще сильнее подчеркивать свою бедность, а то и несостоятельность, как журналиста, Аня не собиралась.

Интервью наконец-то завершилось. Все вопросы, которые Аня планировала задать, были заданы. И она с легким сердцем направилась в свою спальню – расшифровывать записи, переписывать начисто текст перед тем, как отдать его на подпись Неверящему.

Девяносто процентов работы были выполнены. И Аня неимоверно радовалась этому факту. Осталось совсем немного, буквально чуть-чуть, и можно будет уехать из дома с роскошной обстановкой и желчным хозяином.