Ювенилия Дюбуа - Николай Александрович Гиливеря

— аллегория, в которой Г.Г. выступает современным Эдипом, а его язык и мысли приводят к отторжению дара жизни. Его посещает мысль о [ЦЕНЗУРА], как о правомерном наказании за отсутствие стимула.

Партия уже давно в разгаре [1] — на изображении ниже представлена первоначальная расстановка шахматной партии:

из-под удара ладьи [2] — как и своим королём, Г.Г. уклоняется от прямого ответа (шаха).

делает шах своей второй ладьей [3] — друг делает повторную попытку добиться ответа, но достаточно слабенькую.

съедает королём пешку [4] — легко уходит из-под удара, при этом съедая пешку друга.

ставит шах конём [5] — пустой ход, раздраженный, как и раздраженность товарища.

пододвигаясь к коню [6] — Г.Г. уставший от раздраженного друга, соглашается дать ответ на вопрос. Он что-то замыслил, пододвинувшись к коню соперника.

уводит коня из-под удара [7] — друг расслабляется. Без задней мысли отводит коня на прежнюю позицию.

делает «шах и мат» своей ладьей [8] — победа Г.Г., которая обусловлена ответом, который рушит границу предоставленного выбора между двумя вариантами, включая третий, который является равняющим и, по сути, вопрос остаётся без ответа, что и способствует реакции друга, который вдобавок еще и проиграл (как и третий вариант ответа, шах и мат поставлен тремя фигурами: ладьёй, пешкой и слоном).

Заметки

Действие 1 — Вступление (завязка) — 1й день.

Действие 2 — Знакомство с Г.Г. — 2й день.

Действие 3 — Вопрос выбора. — 3й день.

Действие 4 — Меланхолия. — 4й день.

Действие 5 — Прощание с мечтой. — 5й день.

Действие 6 — Кульминация. Всегда есть выбор. — 7-й день.

Главный герой обезличен. Он представляет бледную тень человека, лишенного желания жить. Его страсть — литература, в которой он пытается занять место, но приходит к осознанию того, что навсегда останется недописателем, который пишет «в стол». Он заражается идеей, что если жизнь — дар, который нужно испить, то он, человек, потерявший все устремления, — преступник. Перед героем встает выбор: умереть (тем самым наказав себя), либо начать жизнь с чистого листа. Место выбора становится дорога (карман), возле которого он и размышляет все (за) и (против). Проезжающие машины становятся оружием правосудия, а их отсутствие — возможностью к движению.

В независимости от выбора, герой перейдет на другую сторону (будь то попытка начать всё с чистого листа, либо [ЦЕНЗУРА] себя, тем самым прекратив неоправданно пустую жизнь).

Его спасением становится девушка, которая в своём материальном проявлении символизирует жизнь и, впоследствии, дарит герою надежду.

Современник Эдипа избежал участи героя Кундера, показав, что пока дверь не распахнута настежь — выбор есть всегда.

Новеллы

Эта долгая зима провинции

29 ноября

Где-то недели две назад я принял окончательное решение уехать на поезде в родной город, прихватив с собой почти все пожитки. Нет смысла скрывать, что я уже давно подумывал покинуть эту культурную (в кавычках) столицу, в надежде хоть на время спастись от постоянной погони за деньгами. Правда.

Одно из главных разочарований взросления заключается в полном исчезновении романтического фасада происходящего. Редкий человек умудряется сохранить это чувство блаженного действа, когда даже еженедельный поход за продуктами делается целым приключением. Большая же часть умов сгорают быстро. Они обрастают подкожным жирком, они обрастают детьми, и кредитами в той самой надежде на счастливую старость, не понимая, что их голодная молодость была истинной частью их жизни. Или, думается, люди именно такие ввиду своей полной несостоятельности в плане желаний. Они не знали, чем хотят заниматься по жизни, им нравилось и нравится плотно покушать, поспать и позаниматься стандартным сексом с таким же лентяем. А потом, когда им становится скучно, они начинают ещё больше следовать социальной моде бедных, ища себе любовниц и любовников. Получается, что вся эта масса ранних детей, разведёнок, грустного алкоголизма и «оплакивателей» жизни складывается из двух самых главных деталей: наличие мечты и возможность её осуществить.

По меркам взрослых людей я ещё молод, это правда. Тридцать лет мне будет только через четыре осени. Во мне есть силы, а ещё мечта и возможность. Два главных социально-алхимических элемента находятся в моём кармане, давая повод для действия. И я действую, правда действие моё заключается во временном отступлении.

Не хочу тешить себя иллюзией, что я уезжаю в свою родную провинцию (звучит, будто я еду в уютный французский городок, но это не так) по стратегически важным причинам. Но я и не хочу сказать, что уезжаю вынужденно и без желания. Просто в какой-то момент я вдруг осознал, что мой профессиональный рост не зависит от географического положения, а вот моё здоровье немного протекло через незаметную пробоину нервной системы. И вот я аккуратно собираю свои вещи в пять сумок разной формы и длины. Одежда, подарки и сушилка для обуви отправляются в самую большую фиолетовую сумку на замке. В придачу туда же отправляются одновременно и новые, и старые зимние ботинки, которые я так ни разу не надел. Так случилось, что уже два года кряду в этом красивом клоповнике нет снега, только ветер стремится проткнуть своим острым жалом. Я люблю такую погоду, но для бронхита слишком уж влажно, да и соскучился я по снегу.

В золотистую сумку (она стоит на втором месте по размеру) бережно складываю накопившиеся книги. Их не так, чтобы уж очень много, но сумка забивается до отказа. Я пробую её вес, понимая, что будет не сладко её нести, но что поделать? Литература, как чужая, так и своя — стала болезнью, от которой не найти лекарства, так как болезнь эта имеет характер очень скрытый и сидит глубоко в мозгу. Излечиться от неё будет можно только пулей, но пистолета у меня не имеется, поэтому придётся пронести словесный грипп через время и пространство, стараясь (из коварных побуждений) заразить как можно больше людей.

Дальше на очереди идёт тканный большой пакет. В него помещается коврик для йоги (я его так называю, потому что это коврик с иголками, на котором я релаксирую, а иногда засыпаю), тонкое