Пора убивать - Джон Гришэм

– Этого мало, Джейк. Ведь ты превратишься в алкоголика,банкрота, в юриста, лишенного лицензии. Люди отвернутся от тебя. Все друзья,кроме меня и Люсьена, позабудут о тебе. Нет, она никогда не вернется. Все кончено,Джейк. Как друг и юрист, я советую тебе подать на развод первым. Сделай этосейчас, завтра – и она никогда не поймет, в чем дело.

– С чего это мне подавать на развод?

– В противном случае подаст она. Пусть лучше инициаторомбудешь ты – мы заявим, что она покинула тебя в беде.

– И это станет основанием для развода?

– Нет. Но мы еще добавим, что ты немного тронулся. Временноепомешательство. Доверь это мне. Правило М. Нотена. В таких делах ловчее менянет, поверь.

– Как я могу тебе не верить?

Джейк вылил из позабытой банки остатки теплого пива, раскрылследующую. Дождь постепенно ослабевал, местами сквозь разрывы в серой пеленевиднелось голубое небо. С озера веяло прохладой.

– Его ведь осудят, так, Гарри Рекс? – спросил Джейк, глядявдаль.

Гарри Рекс прекратил жевать, вытер губы. Отодвинув от себякартонную тарелку, сделал долгий глоток пива. Порыв ветра бросил ему в лицонесколько дождевых капель. Гарри Рекс смахнул их рукавом.

– Да, Джейк. Твоему клиенту осталось недолго. Это видно дажепо их глазам. Невменяемость тут не сработала. С самого начала они не очень-товерили в слова Басса, а уж когда Бакли принародно спустил с него штаны, тут всеи кончилось. Сам Карл Ли тоже ничуть не помог себе своим выступлением – онопрозвучало слишком искренним, слишком честным. Как будто он вымаливал у нихсочувствие. Отвратительное выступление. Пока он говорил, я смотрел на присяжныхи ни у кого в глазах не заметил поддержки или одобрения. Они осудят его, Джейк.И очень быстро.

– Спасибо за прямоту.

– Я твой друг. Думаю, тебе необходимо уже сейчас готовитьсяк обвинительному приговору и апелляции.

– Знаешь, Гарри Рекс, хотелось бы мне никогда не встречатьэтого Карла Ли.

– Боюсь, сейчас уже поздно, Джейк.

* * *

Дверь перед ним раскрыла Салли, извинившись за беспорядок вдоме. Люсьен был наверху, в своем кабинете, за работой и трезвый. Ткнув пальцемв стул, он приказал Джейку садиться. По столу были разбросаны исписанныеблокноты.

– Полдня я просидел над заключительным словом. – Он обвелрукой массу лежавших на столе бумаг. – Единственная твоя надежда спасти Хейли –очаровать и растрогать их в своем заключительном слове. То есть, я хочусказать, это должно стать самым громким заключительным словом в истории юриспруденции.Только так.

– Как я понимаю, этот шедевр тебе удался.

– Честно говоря, да. Это гораздо лучше того, что мог быпридумать ты. Кроме того, я полагал – и оказался прав, – что воскресенье тыпроведешь оплакивая свои потери, пытаясь утопить печаль в «Коорсе». Я знал, чтоты ничего не подготовишь. Вот я и сделал это вместо тебя.

– Хотел бы я быть сейчас таким же трезвым, как и ты, Люсьен.

– Я и в пьяном виде являюсь лучшим юристом, чем ты втрезвом.

– Ну, все-таки я тоже юрист. Люсьен подтолкнул Джейкублокнот:

– Пожалуйста. Я собрал здесь свои лучшие доводы. Красноречиеот Люсьена Уилбэнкса – в единственном экземпляре, только для тебя и твоегоклиента. Предлагаю тебе выучить это наизусть, слово в слово. Оно этогозаслуживает. И не пытайся что-либо поменять или сымпровизировать – ты тольковсе испортишь.

– Я подумаю. Ведь раньше мне это удавалось, помнишь?

– Смотри в будущее, а не в прошлое.

– Черт побери, Люсьен! Не дави на меня!

– Успокойся, Джейк. Давай выпьем. Салли! Салли!

Отбросив «шедевр» на диван, Джейк подошел к окну,выходившему на задний двор. На пороге появилась Салли. Люсьен приказал принестивиски и пива.

– Ты всю ночь на ногах? – обратился он к Джейку.

– Нет. Я спал с одиннадцати до двенадцати.

– Выглядишь ты отвратительно. Тебе нужно хорошеньковыспаться.

– Я и чувствую себя отвратительно, только сон здесь непоможет. Ничто не поможет, пока процесс не закончится. Я не понимаю, Люсьен. Немогу понять, как это все так пошло прахом. Ясно, так и Богу было угодно, чтобынаши шансы на удачу не слишком-то застилали нам глаза. Ведь, по идее, дело-то ислушаться даже не должно было в Клэнтоне. А жюри? Присяжные, как нарочно,оказались худшими из возможных. Но доказать это я не в силах. Наш главныйсвидетель – твой эксперт – был совершенно уничтожен. Показания самогообвиняемого только ухудшили ситуацию. К тому же присяжные мне теперь не верят.Не знаю, может ли быть хуже.

– Пока у тебя есть возможность выиграть, Джейк. Конечно, этобудет чудом, но и такие вещи время от времени случаются. Я сам много развырывал победу, находясь в безвыходном положении, именно благодарязаключительному слову. Выбери взглядом одного или двух присяжных. И играй. Иуговаривай их. Не забывай, чтобы склонить жюри в свою пользу, часто бываетнужен лишь один голос.

– Что мне, заставить их плакать?

– Если сможешь. Не так-то это просто. Но я верю в то, чтоприсяжные могут плакать. Выглядит это очень эффектно.

Салли приготовила напитки, и следом за ней они спустилисьвниз, на крыльцо. После того как совсем стемнело, она накормила их жаренымкартофелем и горячими сандвичами. В десять Джейк извинился и отправился к себев комнату. Он позвонил Карле и проговорил с ней целый час. Про дом не былосказано ни слова. У Джейка похолодело в животе, когда он услышал голос жены ипонял, что наступит день, и очень скоро, и ему придется сообщить ей, что дома –ее дома – больше не существует. Повесив трубку, он принялся молиться в душе,чтобы она не узнала ни о чем из газет.

В понедельник утром в Клэнтоне все было как обычно:выходившие на площадь улицы перегорожены, тут и там группы солдат, надзиравшихза общественным порядком. Прохаживаясь по площади, гвардейцы наблюдали за тем,как свое место на лужайке занял Клан, как напротив них разместились чернокожие.За воскресенье обе группы отдохнули, и к восьми тридцати хор взаимных проклятийзвучал с удвоенной силой. Скандальная ситуация, возникшая благодаря доктору У.Т.Бассу, была у всех на устах. Куклуксклановцы предвкушали победу. Кроме того,они принимали во внимание и прямой удар, нанесенный по Адамс-стрит. Голоса ихзвучали сейчас более возбужденно и громко, чем обычно.