Тьма над Петроградом - Наталья Александрова

– Центрснабстатупр… – прочитал Борис оттиснутые вверхней части листа буквы. – Господи, что это за ахинея? Имя какого-нибудьфиникийского божества?

– Не совсем! – усмехнулся командир. – Этовсего лишь центральное управление снабжения и статистики. Впрочем, все эти совдеповскиеорганизации имеют нечто общее с финикийскими богами. По крайней мере они так жетребуют человеческих жертв.

– «Центрснабстатупр удостоверяет, что податель сегоПрохиндеев Пров Васильевич командирован в город Энск по служебной надобности,для чего ему надлежит оказывать всяческое содействие…» И что – такая бумагасойдет в России за документ?

– Еще как сойдет! – заверил Серж. – Отличная,между прочим, бумага! На подлинном бланке! Вы не представляете, чего нам стоилораздобыть такие бланки! Можете считать, что с этой бумагой для вас все двериоткрыты. Только и вам нужно соответствовать.

Серж снова придирчиво оглядел Ордынцева.

– Перечисленные мной категории совдеповских граждан,прямо-таки как касты в Индии, отличаются своими привычками и одеждой. Срабочекрестьянами все ясно – одеваются во что придется. Старая, поношеннаяшинель, обмотки, в случае большой жизненной удачи – сапоги… ну, это уж кому какповезет. Представители партактива – тамошнее дворянство. Эти носят полувоеннуюформу, некоторые, в духе революционного романтизма и для устрашенияокружающих, – чекистские кожаные куртки. Особенно щеголеватые – из хрома,кто поскромнее – из опойковой кожи. Ну, лишенцы, понятно, донашиваютстарорежимную одежду – пальтецо суконное, лоснящееся на локтях и карманах,шляпа. Шубы не носят – в восемнадцатом у всех отобрали. Публика в трамваеувидит человека в шляпе и сразу знает, что это недорезанный буржуй и классовыйвраг. А скромные совслужащие, к каковым вы теперь относитесь, – тожефренч, только попроще, или пальто с отдаленным намеком на военный покрой. Вобщем, подберем вам что-нибудь… Про внешний вид мы уже поговорили, но важен ещеи лексикон… вот, скажем, как вы обратитесь к случайному прохожему?

– Сударь… – произнес Ордынцев, неуверенно пожавплечами. – Или лучше «милостивый государь»…

– Ну, считайте, что ночевка в ГПУ вам обеспечена!

– Ах да! – спохватился Борис. – Они же сейчасвсе «товарищи»!

– И тоже пальцем в небо! «Товарищем» далеко не каждыйможет щеголять, и не к каждому можно таким манером обратиться! Это толькопредставители партактива, которые с пламенным взором, – они, несомненно,товарищи, а всем прочим приходится довольствоваться званием «гражданин».Знаете, стихи такие есть:

Что сегодня, гражданин, на обед?

Прикреплялись, гражданин, или нет?

Я сегодня, гражданин, плохо спал,

Душу я на керосин променял…

Серж закрыл свой портфель и подвел итог разговора:

– Пробираться в Россию будем двумя группами, такбезопаснее. В одной группе – мы с Луиджи, в другой – вы с Мари и Пантелеем.Мари будет прикрепленной к вам стенографисткой, Пантелей – порученцем… мы свами встретимся уже на месте…

– Одну минуточку! – остановил его Ордынцев. –Как же я пойду с Мари? Вы разве не замечали, с какой ненавистью эта мадам наменя взирает? При таком отношении недалеко до беды!

– Не беспокойтесь. Мари, конечно, дама на редкостьнервная. Да ей через такое пройти пришлось – врагу не пожелаешь. Только вы необольщайтесь на свой счет, она не только к вам, она к большинству мужчин, мягкоговоря, плохо относится. Только для нас с Луиджи исключение делает. Ну, и дляВанечки покойного… Но в одном можете быть уверены: как только границу перейдем– во всем на нее можно будет положиться. Никаких дамских истерик не опасайтесь.Она женщина твердая, надежная и храбрая до безумия. И чувствует себя там, вСовдепии, как рыба в воде. Почему и посылаю ее с вами: в случае чего, прикроети из любой передряги вытащит…

Борис выслушал командира с сомнением, но спорить не стал.

Эх, яблочко!

Куда котишься,

В Губчека попадешь —

Не воротишься…

Из песни

– Тут са мной прямо ходи, каспадин, – проговорилпожилой чухонец, повернувшись к Борису и опираясь на длинную слегу. – Тутв правая, левая сторона ступишь – и конес, с колофой в болото…

– С головой? – опасливо переспросил Борис, которыйи так шел за чухонцем след в след.

– Известное дело! – подал голос Саенко, неотстававший от Ордынцева. – Болото, оно и есть болото! Вот, помню, еще домировой войны был у нас в селе кузнец, Василием звали…

– Вы бы помолчали, господин пролетарий! – оборвалаего Мари, замыкающая группу. – Накличете чекистов…

– Как знаете, – обиженно пробормотал Саенко и тутже зашептал, чтобы его слышал только Борис: – Непременно этот чухонец в самуютопь нас заведет! Как Сусанин поляков! Ох и подлый же народ эти чухонцы!

– Где ж это ты с чухонцами-то успелпознакомиться? – усмехнувшись, спросил Борис. – Ты ведь вроде всебольше по южным губерниям странствовал…

– Это вы точно заметить изволите – странствовать мнемного пришлось, и кого я только не повидал! И с чухонцами тоже случалось, такчто скажу вам…

– Тсс! – зашипел проводник, повернувшись всторону.

Все замерли, прислушиваясь.

Действительно, слева от тропы раздались негромкие чавкающиешаги. Борис вытянул из голенища нож. Мари пригнулась, вглядываясь в кусты,подняла пистолет. Тут из-за чахлых кустов показалась лосиха, худая иголенастая, как девочка-подросток, удивленно уставилась на людей лиловымииспуганными глазами и, повернувшись, припустила прочь.

– Ишь, кто кого больше испугался! – проговорилСаенко, провожая лосиху взглядом.

Они на рассвете вышли из пограничного эстонского села, втумане на околице их уже поджидал немногословный проводник – чухонец.

До этого пришлось ночевать в старом доме на окраине села.Дом зарос такими густыми кустами, что будь Борис на месте властей, онобязательно бы проверил, что в этом доме происходит. Однако никто их непобеспокоил, и после завтрака, состоявшего из куска домашнего хлеба и кружкипарного молока, хозяйка принесла одежду.

Борису достались малоношеное коричневое полупальто и фуражка,в каких ходят железнодорожники. Из обуви нашлись только сапоги, чему сейчасБорис был несказанно рад. Саенко обрядился в ладный полушубок из овчины ичувствовал себя в нем, как всегда, уверенно – пар костей не ломит. Мари былаодета в длинный жакет, весьма прилично перешитый из военного френча, длиннуююбку и белую блузку с высоким воротником. В свое время Серж объяснил Борису,что именно так ходят советские пишбарышни. На ногах у Мари были высокиешнурованные ботинки. Черные гладкие волосы она зачесала со лба и закололапростой старушечьей гребенкой, так что из элегантной парижской прическиполучилось черт знает что.