Царственная блудница - Елена Арсеньева

Гарольд Гембори пожал плечами, глядя на ногиАфони, обтянутые лосинами для верховой езды. Рот его страдальчески искривился,потом англичанин тряхнул головой и снова принял самый невозмутимый вид.

Иногда так хотелось чего-нибудь новенького!Чего-нибудь необыкновенного! Наскучавшись во время своего затянувшегосяожидания престола, настрадавшись в безденежье, Елизавета теперь не уставаларазвлекать себя и пребывала в убеждении, что между ее желанием и исполнениемоного должно пройти минимальное количество времени.

Она самозабвенно любила скорость! Лошадей,назначенных для ее экипажа, особым образом готовили. Потом в ее линейку иливозок (зимой – с печью внутри) впрягали двенадцать коней и пускали их карьером.Если одна лошадь падала, ее немедленно заменяли другой: за экипажем скакалаполная смена запряжки. Таким образом пробегали до сотен верст в сутки: скажем,расстояние между Москвой и Петербургом. Как-то для этого приближенныезавербовали четыре тысячи лошадей и страшно возгордились этом. Фаворит, АлексейРазумовский, узнав об этом количестве, снисходительно засмеялся:

– Да их нужно в пять раз больше!

Да, к хорошему быстро привыкаешь, и ничто таклегко не усваивается, как роскошь. Через двери, отворенные Петром в Европу, нетолько ринулось огромное количество всяческого народу, от артистов до шпионов,но и в страшном количестве ввозились предметы роскоши – в первую очередь дляЕлизаветы. И заниматься этим приходилось всем подряд. Тайный советник Черкасовпекся о снабжении императорского стола провизией и сластями: выписывалисьперсики, апельсины, устрицы из-за границы, раки из Украйны, причем дляскорейшей доставки их организовывались смены лошадей от Батурина доПетербурга... Коллегия иностранных дел занималась покупкой бриллиантов длягосударыни, а канцелярия Сената заботилась о воспитании двух медвежат,назначенных для развлечения ее величества. Они должны были научиться ходить назадних лапках и прыгать через палку. Посланный во Францию для переговоровгосподин Бехтеев добросовестно тратил свое время на покупку новомодных чулок.

Императрица страшно удивилась бы, скажи ейкто-нибудь, что она может обидеть человека приказом добывать для нее раков илипокупать чулки. Она искренне считала, что в России значительным лицом являетсятолько тот, с кем говорит она, Елизавета, и до тех пор, пока говорит. Оналюбила повторять: «В моей империи только и есть великого, что я и великий князь[7] , да и товеличие последнего не более чем призрак». Но уж если ей взбредала охотавозвысить человека до себя, это было нечто баснословное! Сидючи в бедныхцаревнах, она только и могла, что радовать любовников своим роскошным телом.Александр Бутурлин, Семен Нарышкин, Василий Чулков, Петр Шувалов, Михиал иРоман Воронцовы, Карл Сиверс, Лялин, Войчинский, Мусин-Пушкин, Ивинский, Панин,Алексей Шубин, Алексей Разумовский... ой, да разве только эти? Со счету небосьсобьешься! Все они воистину по-царски были вознаграждены потом, когда Елисаветстала Елизаветой Петровной. Шубин более других пострадал за свою верностьвозлюбленной и расплачивался за это в страшной земле Камчатке, но позже,возвращенный из ссылки, зажил богатым помещиком и генерал-майором. Самыйлюбимый из всех, Алексей Григорьевич Разумовский, пастух из украинского селаЛемеши, потом певчий императорской капеллы, попал в поле зрения Елисаветкиблагодаря удивительному голосу, в постель – благодаря редкостной красоте ибаснословным слухам, ходившим о его мужской доблести. Слухи оправдались с лихвой,и Разумовский уже не покидал постели царевны, а потом и императрицы. Болеетого! В 1742 году в церкви подмосковного села Перово он стал тайным супругомЕлизаветы, и потом, в ознаменование этого события, она частенько жертвовала вэту церковку ризы и воздухи [8], вышитые жемчугом и драгоценными камнями ее собственной ручкою.

Впрочем, морганатическому супругу государыничастенько приходилось отодвигаться на самый краешек ее постели, чтобыосвободить нагретое местечко для другого человека, которого Елизавете приходиложелание возвысить до себя. На счастье, при своей могучей внешности АлексейГригорьевич был редкостно добродушен и уживчив, умел снисходительно относитьсяк человеческим слабостям. Например, любя карты и будучи равнодушен к выигрышами проигрышам (это вполне объяснимо, ибо при желании он мог бы иметь в своемраспоряжении государственную казну), Разумовский дома частенько затевал игру идержал банк, чтобы доставить удовольствие гостям. При этом он позволялбеззастенчиво грабить себя, ибо гости открыто мошенничали, играя с ним, либопросто набивали карманы золотом, валявшимся на столах.

Если человек столь широкой души мог прощатьпосторонним, то, разумеется, он смирялся. Он довольно спокойно перенеспоявление в вышеупомянутой постели своего младшего брата Кирилла, а затем ИванаШувалова, которого Елизавета истинно полюбила. Отличаясь от Разумовскогообразованностью и изысканностью, Шувалов, однако, был столь же добродушен иширок душой. На счастье, постель императрицы тоже оказалась достаточно широка,и в ней вполне хватало места и для Разумовского с Шуваловым, и для новыхигрушек, которыми частенько развлекала себя Елизавета.

Когда начинала одолевать скука, императрица поопыту знала: лучшее средство от нее не богомолье, не бал-маскарад и, ужконечно, не новое платье (эка невидаль!) – а новое театральное представлениеили новый любовник. Желательно – то и другое одновременно.

Именно на театральном представлении Елизаветазаполучила в свое безраздельное пользование Никиту Бекетова. Взлет его былмгновенным, но кратковременным, к тому же с тех пор минуло уже почти пять лет,а это много для женщины, которой за сорок! Никита вспоминался лишь изредка, поднастроение, да и на Иванушке Шувалове изрядно поблекла позолота новизны. Самоевремя было завести новую игрушку... Только где ж ее взять?

Елизавета отлично знала, что иностранныепосланники порою изощрялись на ее счет в донесениях своим государям. Посколькунекоторые секретари были на откупе у Воронцова, списанные сии донесения поройпопадали ей в руки, и она немало забавлялась, читая что-то в этом роде:

«То нечестивая, то страстная, на редкостьнедоверчивая, суеверная, к тому же святоша, она часы напролет проводит наколенях перед образом Девы Марии, говорит с ней, страстно вопрошает ее, в какомгвардейском полку взять ей любовника на этот день: в Преображенском,Измайловском, Семеновском? А быть может, калмыка, казака? Но не всегда Елизаветаприбегает к совету небес для выбора любовников. Иной раз пленит ее Марсовастать, а то высокий рост... Вчера ей приглянулись широкие плечи, сегодня –нежная рука, завтра – лихие русые или черные усы... Все зависит лишь от еекапризов и фантазий».