Царственная блудница - Елена Арсеньева

При этом в Париже было известно, чтоЕлизавета, несмотря на те пакости, которые умудрился подстроить ей прежнийдруг, любовник и помощник Шетарди, по-прежнему относилась к Франции хорошо – вдуше, вернее, в сердце своем. Ведь ее матушка некогда лелеяла намерения выдатьЕлисаветку за Людовика XV, и хоть эти прожекты были заведомо обречены напровал, романтические чувства к Франции и ее королю у Елизаветы сохранились.Англию она не любила (может быть, отчасти этой нелюбовью и объясняется упорноенежелание русской императрицы усвоить, что Англия – остров: она до конца жизнипребывала в уверенности, что до этой страны можно доехать сушею), а злобныйнасмешник Фридрих II оскорблял ее чувства, намекая на ее происхождение имногочисленные романы. Кроме того, он втихомолку поддерживал русскихраскольников, ненавидимых Елизаветой, и не скрывал, что считает несправедливымнизвержение брауншвейгской фамилии. Это было куда хуже в глазах Елизаветы, чемвсе и всяческие насмешки, и, конечно, не могло быть прощено.

И все же, несмотря на расположение Елизаветы кфранко-русскому альянсу, как уже говорилось, все попытки французов установитьсвязь с русским двором проваливались из-за бдительности Бестужева. Однаконадежда умирает последней в душе не только обычного человека, но и монарха.

Что надлежало узнать мистеру Макензи Дугласу имадемуазель Лии де Бомон, дабы оправдать надежды своего короля? Число русскихвойск, состояние флота, положение финансов и торговли; степень влияния, которымпользуются Бестужев-Рюмин, Воронцов, фавориты и министры; следовало такжесобрать сведения о судьбе малолетнего свергнутого императора ИоаннаБрауншвейгского и его ссыльного отца: имеют ли они сторонников в России илимежду иностранными державами; как расположен народ к великому князю ПетруФедоровичу и великой княгине Екатерине Алексеевне, а также их сыну Павлу; какиевиды имеет Россия на Польшу, Швецию и Турцию; готовится ли Россия к войне; какрасположены к ней дерзкие казаки... et cetera, et cetera.

Отдельным пунктом стоял курляндский вопрос. ВКурляндии следовало особо остановиться для отдыха и разведать, что думаетместное дворянство о ссылке своего герцога [5]и кем думает его заменить русское правительство.

И еще по одному вопросу принц де Контиинструктировал Лию де Бомон:

– Вы знаете, что мой отец после смерти гетманаСобеского был избран на польский престол. Но узурпатор Август II Саксонскийзахватил трон, прежде чем законный монарх успел выехать из Франции. Это сталобольшим несчастьем и оскорблением и для моей семьи, и для всей нашей страны. Свашей помощью мы можем уничтожить наконец последствия этого несчастья и смытьследы оскорбления. Вы скажете Елизавете, что я влюблен в нее, и постараетесьвнушить ей мысль вступить со мной в брак. Если она откажется, постарайтесьубедить ее сделать меня герцогом Курляндским и главнокомандующим русскойармией...

Лия де Бомон кивнула, запоминая. Память у неебыла преотличная, посланница не сомневалась, что запомнит не только наставленияпринца де Конти, но и шифры, которые он ей готовился вручить на словах.Разумеется, об открытой переписке и речи идти не могло!

– Договоримся так, – сказал принц, –с пути следования вы будете постоянно отправлять донесения его величеству илично мне. Учитывая особенности страны, в которую вы направляетесь, я полагаю,что наиболее естественно должны выглядеть сообщения о мехах. В России, как мнекажется, меха не продает только ленивый. Посему английский посланник сэр УильямГембори, человек очень опасный, будет называться черной лисицей, а сообщения,падает ли мех черной лисицы в цене или поднимается, будут означать степень еговлияния при русском дворе. Это понятно?

Лия де Бомон кивнула. В самом деле – что тутнепонятного?

– Бестужев будет соболем, – продолжалпринц де Конти. – Беличьи шкурки – английские войска. Вообще число войск втысячах следует обозначать мехами в единицах. Пять белок – пять тысяч войска.

Лия де Бомон снова кивнула.

– Выражение «горностай падает в цене»означает, что русская партия преобладает, иностранцы утрачивают влияние; еслиавстрийская партия, к которой принадлежит Бестужев... он ведь служит не толькоангличанам, – ухмыльнулся принц, все досконально знающий о стране, вкоторую направлял необычную шпионку, – итак, если австрийская партиявозьмет верх, вам следует сообщить: «Рысь также в цене». Если вам необходимобудет вернуться, вы известите, что все меха уже закуплены. И только длясообщения о полном провале миссии я оставляю для вас не меховое, а вполне«человечное» выражение: «Здоровье мое плохо...»

Увы! Именно это выражение вскоре пришлосьиспользовать Макензи Дугласу, присовокупив, что он закупил уже все меха, какиетолько мог. На черную лисицу в России оказался чрезвычайно большой спрос,соболь оставался по-прежнему в моде, и даже рысь, хоть и употребляемаяисключительно для дорожных шуб, была все-таки в цене. Итак, Дуглас отбыл изРоссии, и в дальнейшем мехами предстояло заниматься исключительно мадемуазельЛии де Бомон.

Виною этому оказалась «черная лисица» – сэрУильям Гембори. Подозрительный в высшей степени, даже к своимсоотечественникам, он воспользовался своим влиянием на Бестужева, чтобыдобиться узаконения: ни один англичанин не должен являться ко двору Елизаветыиначе, как представленный самим Гембори. Поэтому Дугласу пришлось прийти кпосланнику за рекомендацией, но высокомерный англичанин принял шотландца,прибывшего из Парижа, не просто сухо, но даже оскорбительно. Дуглас понял, чтопуть во дворец ему закрыт, за каждым шагом его будет установлена слежка, а идянапролом, он рискует провалить все дело. Поэтому он счел за благодемонстративно уехать, однако перед отъездом ухитрился представить свою прелестнуюспутницу графу Михаилу Воронцову.

– Боже ты мой, – пробормотал Афоняошарашенно, – да что же это? Да не убили ли вы его?!