Уинстон, берегись! - Фрауке Шойнеманн

По щекам Киры теперь и правда текли слезы, и Вернер тоже судорожно хватал ртом воздух.

Я был слишком слаб, чтобы как-то отреагировать. Если милостивому кошачьему богу угодно прибрать меня, так тому и быть. Кто бы мог подумать, что меня ждет столь бесславный конец! А ведь еще пару дней назад все было в полном порядке и я мирно лежал на нашем чудесном диване в доме 106а на Хохаллее в Гамбурге, а вокруг меня бушевал ежегодный хагедорновский семейный праздник. Знай я, что это мой последний праздник и последние деньки, я бы постарался насладиться ими в полной мере. А теперь, к сожалению, слишком поздно. Прощай, о дивный мир! Прощай и ты, Гамбург, жемчужина моего сердца!

– Я дам Уинстону немного успокоительного – так он почти ничего не заметит.

Кира широко распахнула глаза:

– Вы имеете в виду наркоз? Я слышала, что это очень опасно для кошек!

Милосердный кошачий боже! НЕТ! Теперь еще и это! Неужели в придачу ко всему меня еще и подвергнут опасным мучениям!

Мяв, мяв, мяяааааууууу!

Доктор Вильмес нежно погладила меня по голове:

– Не волнуйся, Уинстон! Это для тебя не опасно. Всего лишь небольшой укольчик – и во время процедуры ты практически ничего не почувствуешь. Обещаю: больно не будет!

Я попытался было еще раз приподнять голову, но уже не смог. Потом почувствовал небольшой укольчик, о котором только что говорила госпожа Вильмес, – и мир вокруг меня погрузился в густой туман.

Вокруг постепенно становилось все светлее и светлее. По правде говоря, стало даже как-то слишком уж светло. Прямо глаза слепило! Я что, уже попал на кошачьи небеса и сейчас предстану перед Творцом? Тут я на секунду задумался, чего в моей – безвременно оборвавшейся – жизни было больше: грехов или добрых поступков. Наверное, я был немного зазнайкой, но ведь по большому счету – славным малым, всегда готовым прийти на помощь ближнему, не так ли? Быть может, меня ждет награда – огромная порция гусиной печенки с петрушкой! При одной лишь мысли об этом у меня потекли слюнки. Или меня сейчас накажут и вышвырнут с кошачьих небес за шкирку?

И тут я заметил приближение огромной импозантной фигуры. Окутанная светлым сиянием, она шагнула прямо мне навстречу. Святые сардины в масле, шутки кончились!

– Уииинстооооон! Как дела?

Мяу! Голос кошачьего бога показался мне на удивление знакомым.

– Прриготовила тебе жидкую овсянку. Скоррро пойдешь на попррравку, бедняга!

Милосердный кошачий бог сварил мне жидкую овсянку и говорит с русским акцентом? Секунд десять ушло у меня на то, чтобы переварить эту информацию. А потом с моих кошачьих глаз словно пелена спала!

Во-первых, я еще жив! Во-вторых, рядом со мной стоит бабушка. В-третьих, я лежу дома на диване, а в окно светит солнце. Вот почему тут так светло. А еще бабушка снова надела свою любимую кофту с блестящими пайетками и теперь, стоя прямо перед окном, вся сияет.

Огромная гора свалилась с моих кошачьих плеч. Ура! Я снова дома! Из девяти кошачьих жизней у меня в запасе осталось еще минимум восемь! Я потянулся так и эдак – и действительно, несмотря на слабость, движения уже почти не причиняли мне боли. Фантастика! Какой прекрасный сегодня день!

– Пойдем, котик, отнесу тебя на кухню! – с этими словами бабушка осторожно подхватила меня на руки.

В кухне она так бережно усадила меня на пол, словно опасалась, что за ночь я стал совсем хрупким и могу рассыпаться. И откуда взялось столько нежности – я от нее такого не ожидал. Как там говорят люди? Грозный снаружи, добрый внутри – это, похоже, как раз про нашу бабушку.

Потом она взяла с плиты кастрюлю, что-то зачерпнула из нее поварешкой, наполнила мою миску и придвинула ее поближе ко мне. Я недоверчиво принюхался. Содержимое не показалось мне таким уж заманчивым. Какое-то оно… осклизлое! Фу! Вообще-то я ничуточки не проголодался, поэтому я просто отвернулся в сторону. Но бабушка, похоже, вовсе не собиралась это так оставлять. Она придвинула миску еще ближе и принялась меня уговаривать:

– Уинстооон, ну надо же попррравляться! Станешь сильным и здоррровым! Поможешь моей внучке поймать злого пррреступника! Давай, давай!

Я снова принюхался, потом набрался смелости и попробовал эту слизь. Муррр-мяу. Вообще-то не так уж и плохо. Очень мягко и сладковато на вкус. Ну ладно, можно и полакать чуть-чуть, порадовать бабушку!

В этот момент на кухню вошла Кира.

– Уинстон, ну наконец-то ты проснулся! – бурно обрадовалась она и опустилась рядом со мной на колени.

– Детка! – одернула ее бабушка. – Дай коту спокойно поесть!

– Да-да, конечно! Просто я так рада, очень-очень! Я ужасно переживала! И Том с Паули, конечно, тоже. Они вообще-то хотели зайти к нам после школы, но я сказала, что для гостей, наверное, пока рановато.

Я кивнул и замурлыкал. Кира была права. Я только успел подумать – как хорошо, что в доме никого нет, кроме нее и бабушки.

– Впрочем, кое для кого я все же сделала исключение. И этот кое-кто ждет тебя в гостиной.

Я с любопытством повернул голову в сторону кухонной двери, потом вопросительно взглянул на Киру. Ну и кто бы это мог быть? Бабушка, похоже, тоже не знала и смотрела на Киру с точно таким же недоумением.

– Пойдем, Уинстон. Отнесу тебя к твоему гостю, – рассмеялась Кира.

Не успели мы еще войти в гостиную, как я уже увидел, кто сидит на диване: это была Одетта! Моя Одетта!

От радости мне больше всего хотелось тут же спрыгнуть с рук Киры и стремглав броситься к дивану. Но я пребывал в столь плачевном состоянии, что, скорее всего, рухнул бы на ковер, не преодолев и метра. А я ни в коем случае не хотел предстать перед Одеттой в таком жалком виде!

Вместо этого Одетта сама прыгнула мне навстречу и, кажется, спешила она не меньше меня!

– Эй, Уинстон! Ты что же это вытворяешь?! Кира рассказала мне, что с тобой случилось. Неужели ты съел отравленную приманку? Будь это толстый Спайк, я бы не удивилась, но ты! – промурлыкала она.

– Нет, конечно же, я не ел никаких приманок. Видимо, отравился где-то в другом месте. К счастью, Уинстона Черчилля так просто не возьмешь, и я уже почти поправился.

Одетта окинула меня внимательным взглядом:

– Хм, вид у тебя еще болезненный, бедняга!

Тут Кира наклонилась, и наши с Одеттой мордочки оказались совсем рядом. Может быть, мне просто померещилось, ведь я и правда еще не совсем пришел в себя, – но, кажется, во взгляде Одетты промелькнуло что-то очень нежное. Муррр-мяу! Да мое самочувствие в то же мгновение улучшилось в тысячу раз!