Кракену пора обедать - Эдвард Шулус

– Что?

– Я хочу в море! Я хочу в море!

– Что ты такое говоришь? – опешил детектив.

– Я хочу в море! Я хочу в море! Я хочу в море! – Она, точно лишившаяся рассудка, повторяла лишь одну фразу. – Я хочу в море! Я хочу в море! Я хочу в море!

Тут Уолтер не выдержал и поступил весьма опрометчиво – схватил девушку за руку и попытался увести её обратно в комнату. Он никак не предполагал, что на это последует такая бурная реакция. Виктория вдруг словно взбесилась. Она грубо оттолкнула детектива, и тот с трудом устоял на ногах, после чего накинулась на него с кулаками. Удары были не сильные, но всё же достаточно неприятные. Три зуботычины Уолтер пропустил, но на четвёртый раз успел уклониться, поймал девушку за руку и повалил её. Стукнувшись об пол, Виктория как будто бы очнулась. Она заморгала сонными глазами, явно не понимая, что происходит, и, увидев над собой детектива, произнесла:

– Уолтер?

– Тише, всё хорошо, успокойся. Тебе, похоже, просто приснился дурной сон, – приласкал он её.

– Мы в коридоре? – Она посмотрела по сторонам. – Я вышла в коридор? Сама?

– Да, и случайно споткнулась.

– Я не помню этого, – испуганно замотала головой девушка.

– Говорю же, тебе просто приснилось что-то плохое. В этом нет ничего необычного, плохой сон может присниться каждому. А теперь давай поднимайся, пойдём обратно в комнату.

– Хорошо, идём.

Виктория поднялась, и Уолтер осторожно повёл её за собой. Она до сих пор не до конца проснулась, и её мысли были по-прежнему где-то очень далеко. Девушка шла как в тумане. Детектив подвел её к кровати и уложил в постель, накрыв одеялом. Он ещё некоторое время постоял рядом с Викторией, а когда она закрыла глаза, тихонько отошёл и сам лёг в кровать. Она заснула практически сразу, а вот он, напротив, всю ночь проворочался с боку на бок. Засыпая, он спал лишь вполглаза и просыпался от малейшего шороха. Виктория, к счастью, с кровати больше не поднималась.

Уолтер пробудился ото сна под жалкие стенания Виктории, беспокойно метавшейся на постели. Девушка закатывала глаза, сжимала губы, стискивала кулаки и всё же никак не могла совладать с острой болью в животе. Ей чудилось, что внутри неё кто-то ползает, пропиливая себе ходы. Она даже успела задуматься о червях-паразитах, прежде чем новый болевой приступ согнул её тело пополам. Виктория вскрикнула, зажмурилась и запрокинула голову.

– Что случилось? – воскликнул не на шутку перепуганный детектив. – Тебе плохо?

– Да, – чуть слышно отозвалась девушка.

– Что именно болит?.. Где?.. Как?.. – начал допытываться он.

– Здесь… внутри… – И она погладила свой живот.

– О боже! Да у тебя жар! Ты вся горишь!

– Знаю…

– Надо что-то делать.

– Меня тошнит… – перебила она его.

– Сейчас. – И Уолтер тотчас бросился на поиски какого-нибудь тазика.

Он как ошпаренный выскочил в коридор и сбежал на первый этаж, споткнулся на лестнице, упал и едва не разбился насмерть, – так он торопился, после чего поднялся, отряхнулся от пыли и осмотрелся кругом. Поначалу взгляд его ни за что не зацепился, но, прокрутившись и два, и три раза вокруг своей оси, детектив приметил нужный ему предмет, валявшийся в самом углу помещения. С ним в руках он и примчался обратно к Виктории, которая тем временем продолжала чахнуть. Пока он бегал вниз, она побелела ещё сильнее, размякла ещё пуще и окончательно обессилела. Теперь девушка лежала даже не поднимая головы, так что Уолтер заботливо помог ей склониться над тазиком. Её сразу вырвало, из неё вышла мутная жижа зеленоватого оттенка.

– Легче? – тут же поинтересовался детектив.

– Нет… Теперь ещё и голова жутко болит…

– Проклятье! – тихо выругался он.

– Ты на меня не сердишься?

– За что же мне на тебя сердиться? – удивился Уолтер.

– Что я так некстати заболела.

– Конечно же, я на тебя нисколько не сержусь. Разве я могу на тебя хоть за что-нибудь сердиться?

– Нет, не можешь… – вымученно улыбнулась Виктория. – Ты… – И тут она вдруг стиснула зубы и обхватила себя руками.

– Что такое? Опять живот?

– Да… Очень болит… Неужели я умру?

– Ты что такое говоришь? Я никогда этого не допущу!

– Мне так больно ещё никогда в жизни не было. Со мной, наверное, что-то серьёзное…

– Значит, смотри. Я сейчас же отправлюсь в «Маяк», как мы вчера и договорились, и попрошу врача, чтобы он пришёл и осмотрел тебя. Он что-нибудь придумает.

– Хорошо. – Девушка перевернулась на другой бок в безуспешной попытке унять боль, распиравшую её изнутри. – Ты только поскорее возвращайся.

– Обязательно. А ты пока постарайся заснуть. И ни о чём плохом не думай.

Виктория закрыла глаза, и Уолтер на прощание погладил её по голове. Затем он схватил свой плащ и выбежал вон. Он направлялся в «Маяк».

Психиатрическая лечебница располагалась на высоком холме сразу же за селением. Это было небольшое двухэтажное серое здание, с виду ветхое и как будто заброшенное. Убогое и совершенно невзрачное, оно нагоняло смертельную тоску, невольно наводя на мысли о жизни и смерти.

«Каково же приходится людям, существующим в этих стенах? – ужаснулся детектив, приближаясь к „Маяку“. – И с какой только целью они явились на свет? Неужели для того, чтобы лицезреть сплошной серый камень вокруг себя? Неужели хоть в чьей-нибудь жизни может быть так мало смысла?»

Он поднялся по разбитым ступенькам, толкнул обеими руками тяжёлую дверь и увидел сгорбленную старушку с отёчным лицом, сидевшую за столом. Она тоже увидела его и, встав, сразу направилась к нему навстречу.

– Вы к Скотту Лишеру, верно? – не слишком учтиво начала она. – Идёмте, я провожу вас.

– Да, конечно. Буду премного благодарен, – ответил Уолтер.

Старушка проводила детектива до кабинета врача, после чего, даже не попрощавшись, оставила его одного. Он постучался и открыл дверь.

– О, это вы… Добро пожаловать в мои владения, – торжественно произнёс Скотт Лишер, завидев гостя. – Чувствуйте себя как дома. – И они пожали друг другу руки.

– Я бы с радостью, но…

– Что-то случилось? – перебил детектива врач. – По вашему лицу вижу – что-то стряслось.

– С Викторией беда.

– Беда? Что именно?

– Она чем-то заболела и чувствует себя просто ужасно. Утром её вырвало, но ей не стало легче. Она говорит, что ещё никогда в жизни ей не было так плохо, как сейчас. Вы бы не могли её посмотреть? Прямо сейчас…

– А что именно у неё болит?