Кракену пора обедать - Эдвард Шулус

– Чёрная Буря, – в задумчивости повторил вслух Уолтер. – Вот как, значит, они её истолковывают. Солёная вода, морские гады… эта женщина, похоже, чему угодно могла найти объяснение. Вдобавок она, кажется, обладала немалым даром убеждения. – Он почесал голову и перевернул страницу.

Вот какие ещё изречения содержались в книге Вивехзды…

* * *

«Наш остров – пуповина морская. Именно отсюда власть Кракена распространится на весь остальной мир. Города, страны и целые континенты неизбежно подчинятся его воле, и станет он властвовать над каждым человеком: над молодым и старым, над мужчиной и женщиной, над здоровым и больным. А кто воспротивится, будет брошен в пучину морскую на съедение хищным рыбам. И лишится тот нечестивец рук, ног, головы и жизни своей и будет предан вечному забвению. И так случится с каждым, возведшим хулу на могучего и великого Кракена».

* * *

«Мне было видение – Кракен снова общался со мной. Сперва я увидела чёрное небо, затем – пришитую к нему луну. Она светила ярко, и свет её падал на воду и на морской берег. Из воды вышла моя дочь. Она вся сияла от счастья – Кракен принял её. Но она отчаянно желала, чтобы он принял и нас тоже, чтобы он принял всё человечество. И тогда она произнесла не своим голосом: „Лишь уничтожив всех прочих идолов, которым вы поклонялись раньше, вы обретёте шанс на спасение. Избавьтесь от них, и тогда ваша скорбь сменится радостным блаженством. Откройте свою душу и сердце истинному властителю мира“. Именно такими и были её слова. На прощание она поцеловала меня в лоб, после чего ушла обратно в море. И чёрные волны сомкнулись над её головой».

* * *

«Наш дом есть дом Кракена. Наш дом есть дом Кракена. Наш дом есть дом Кракена. То должно быть начертано на стене каждого жилища, ибо наша земля и наш кров отныне не принадлежат нам, но принадлежат ему одному. Мы пользуемся всем этим лишь с его позволения. Наш дом есть дом Кракена. Наш дом есть дом Кракена. Наш дом есть дом Кракена».

Тут детектив не сдержался. Он взял керосиновую лампу и ради интереса обошёл помещение кругом, понадеявшись, что увидит на какой-нибудь из стен данную надпись, но ничего такого не отыскал. Потом он подумал, не подняться ли ему на второй этаж, чтобы посмотреть и там, но в итоге отказался от этой затеи. В конце концов, он поставил лампу на место и вернулся к изречениям Вивехзды.

* * *

«Встречайте гостей достойно, будто то пришли ваши братья и сёстры. Поите их своей водой и кормите их своей пищей, как поите и кормите своих сыновей и дочерей. Любите их, и тогда они скоро прозреют, и сердца их исполнятся любовью ко мне».

Когда Уолтер прочитал данное изречение, ему вдруг стало как-то не по себе. Конечно, если бы он ознакомился с книгой Вивехзды при свете дня, то ничего, кроме улыбки, она бы у него не вызвала, но опять же всё решали обстановка и время. Совершенно непроглядная ночь за окном, абсолютная тишина кругом, чёрные слова на белой бумаге – и вот его кожа уже покрылась мурашками.

– Если они и правда во всё это верят, то они просто чокнутые. Очень надеюсь, что это не так.

Детектив перевернул страницу и нашёл текст какой-то молитвы.

* * *

Молитва прозелита.

«Я, родившийся на суше, а оттого согрешивший ещё при рождении, полностью вверяю свою жизнь великому Кракену», – прочитал первое предложение Уолтер и запнулся.

Весь последующий текст был написан на неизвестном ему языке. Какое-то время он просидел над молитвой, пытаясь разгадать непонятные письмена, и когда уже собрался перейти к следующему изречению, так ничего и не расшифровав, со второго этажа донёсся стук. Тут же его сознание пронзила острая, как стрела, мысль: «Наверху кто-то есть».

Услышав глухие шаги, донёсшиеся со второго этажа, Уолтер тут же захлопнул книгу Вивехзды и как ошпаренный выскочил из-за стола.

«Наверху кто-то есть», – снова клюнула мысль в самое темечко, и детектив поёжился от холода.

Он опять превратился в пугливого мальчишку, но, скажем прямо, на его место подобное случилось бы почти с каждым. Всё дело в атмосфере. Всё дело в непроницаемой тишине, в ночи и в каких-то совершенно безумных словах, начертанных на шершавых страницах проклятой книги. И всё же стоит отдать ему должное, почти сразу Уолтер взял себя в руки и стал рассуждать логически.

«Ну, кто там может ходить посреди ночи? Виктория? Конечно же, Виктория».

– Виктория, это ты? – не слишком громко спросил он.

Ему никто не ответил, и тогда он повторил свой вопрос более решительным голосом:

– Виктория, это ты?

Никто не отозвался и на сей раз, но шаги вдруг смолкли. Тут уж детектив струхнул по новой.

«Почему она не отзывается на мой голос? Зачем ей отмалчиваться? – подумал он, отвинчивая крышку фляжки, чтобы глотнуть для храбрости. – И что за чертовщина здесь только творится каждую ночь?»

Он взял керосиновую лампу и направился к лестнице. Ступил на первую ступеньку, и она резко и выразительно скрипнула в ночи, чуть не оглушив Уолтера. Он на секундочку задержался, а затем двинулся дальше. Добравшись до конца лестницы, он едва не вскрикнул, увидев в коридоре чей-то силуэт. Человек стоял с раскинутыми руками и ногами, как будто его прибили к стене. Пока что детектив даже не мог понять, мужчина перед ним или женщина, до того темно было на втором этаже. Собравшись с духом, он осторожно сделал шаг, за ним следующий, вытянул вперёд руку с лампой и увидел, что всё тело незнакомца дико перекручено, как при какой-то страшной болезни, а голова скошена набок под сильным углом и глаза глядят прямо перед собой. Уолтер тут же отступил, едва не ударившись в постыдное бегство. С каким удовольствием он бы сейчас удрал отсюда, не будь с ним Виктории, которая осталась совсем одна в номере! Мысль о ней хоть и не лишила страха, но придала ему решительности.

– Вы кто? – спросил в темноту детектив, но существо, неведомой силой прижатое к стене, и не подумало ответить. – Вы кто? – повторил он свой вопрос. – Вы меня слышите? Что вы здесь делаете?

А в ответ – ни единого звука.

«Ну, довольно с меня! Я что же, совсем, что ли, трус?» – и Уолтер решительно пошёл вперёд, пока свет лампы полностью не осветил лицо незнакомца.

– Виктория? – с ужасом прошептал он. – Что ты делаешь? Что с тобой?

Девушка стояла прямо перед ним, со вздёрнутыми руками, плотно прижавшись к стене. Выглядело это так, будто кто-то подвесил её на гвоздь, словно тряпичную куклу. Глаза её, тусклые и остекленевшие, были открыты и глядели в одну точку, сквозь детектива, а тяжёлое грубое дыхание походило на дыхание глубоководной рыбы, выброшенной на берег. Уолтер осторожно приблизил к ней заросшее щетиной лицо, а она, даже не моргнув, так и осталась неподвижна.

– Виктория, – прошептал он ей практически в самое ухо, и она вдруг ответила ему:

– Я хочу в море!