Волшебный корабль - Робин Хобб

Дейла явно очень нервничала: сидела на самом кончике стула и все поглядывала на дверь. «Наверное, — решила про себя Роника, — ждет, что вот сейчас появится Малта и уведет ее из взрослой компании…» Оставалось только надеяться, что именно это было причиной ее волнения. Кефрия же устремилась в атаку.

— Итак, Сервин, что же тебя сегодня к нам привело?

Он смело посмотрел ей в глаза, но ответил спокойно и тихо:

— Меня… нас с сестрой пригласила Малта. Как-то под вечер я водил Дейлу на рынок за покупками, и там мы случайно встретили Малту. Мы все вместе перекусили. И Малта пригласила нас зайти к вам домой.

— Вот как. — Судя по тону, Кефрия не собиралась подвергнуть рассказанное им сомнению. Роника только надеялась, что ее собственная тревога не была столь же заметна. А Кефрия продолжала: — Моя легкомысленная дочурка забыла предупредить нас, что вы намерены заглянуть. Что ж, таковы все девочки, а Малта, я полагаю, даже легкомысленней многих. Головка у нее так забита всякими глупостями, что уже места не остается ни для вежливости, ни для здравого смысла…

Роника слушала дочь едва ли вполуха. Она уже задавалась вопросом, как это Малта ухитрилась в одиночку выбраться на рынок. И вправду ли встреча с молодым Треллом была такой уж случайной, какой сам Сервин старался представить ее. Она внимательно посмотрела на Дейлу. Не может ли быть, что девочки сговорились и сообща подстроили эту «случайность»?…

Как нарочно, именно тут в комнате появилась Малта. Сперва в ее взгляде отразился форменный ужас: как, мол, вышло, что Сервин с Дейлой распивают кофе с ее бабкой и матерью, да еще мило беседуют?… Но потом на ее лице возникло выражение хитрой расчетливости — по мнению Роники, исключительно неприятное. «Да когда ж эта девчонка успела стать такой наглой и своевольной?…» Было совершенно ясно, что она намеревалась пообщаться с Дейлой и Сервином, так сказать, без посторонних. И, по всей видимости, никак не ждала их именно сегодня. И хотя ее волосы были только что причесаны, а на губах угадывалась даже толика помады, одета она была все же так, как положено одеваться девочке ее лет. В простое платье из шерстяной ткани, украшенное вышивкой по вороту и подолу. Но надо было еще видеть, как именно она это платье носила: туго-натуго перетянув кушаком, чтобы по возможности подчеркнуть и талию, и грудь, начинавшую округляться. Я, мол, вам не ребенок! Я — женщина, которую насильно рядят в детские платья!..

И Сервин Трелл сразу вскочил на ноги, как если бы в комнату вошла взрослая девушка, а не девочка-подросток.

Значит, все было именно так, как опасалась Роника, и даже значительно хуже.

— Малта, — кивнула дочери Кефрия. И улыбнулась: — Тут Дейла пришла тебя навестить. Но, может, ты для начала с нами кофе и пирожных отведаешь?

Дейла и Малта переглянулись. Дейла сглотнула, облизала губы…

— А потом, может, ты нам покажешь вьюнок, который, ты говорила, собирался цвести? — сказала она. Прокашлялась и обратилась к Кефрии несколько громче, нежели следовало: — Тогда на рынке Малта нам рассказывала про ваши теплицы. И мой брат очень заинтересовался цветами.

Кефрия растянула губы в улыбке.

— В самом деле? Как мило. Значит, сходим посмотрим. По правде говоря, Малта так редко заглядывает в цветочные парники — я воистину удивляюсь, что она еще помнит про наш вьюнок. Пожалуй, я даже сама его Сервину покажу! В конце концов, — и она обратила лучезарный взгляд на юного Трелла, — Сервина, как я понимаю, даже с золотой рыбкой нельзя оставить наедине…

Ронике стало почти жалко юношу: бедняга кое-как вымучил ответную улыбку, изо всех сил делая вид, будто не понимает истинного смысла ее слов.

— Спасибо, Кефрия, — сказал он. — Ты очень любезна…

Вот так. А ведь Роника была совершенно уверена, что расхлебывать кашу придется именно ей. Значит, по крайней мере в этой области Кефрия надумала взять власть в свои руки… И, пока приканчивали пирожные и кофе, Роника ограничивалась лишь светскими замечаниями. Присматривалась и наблюдала. Скоро она пришла к выводу, что заговорщицами были Дейла и Малта. Причем Дейла гораздо больше Малты мучилась от неловкости и вранья. Малта же чувствовала себя если не вполне как рыба в воде, то по крайней мере настроена была решительно. И так строила свою застольную беседу и все поведение, что парень помимо воли только на нее и смотрел. Он явно понимал, до чего неподобающая создалась ситуация, но ничего поделать не мог. Точно мышь, загипнотизированная змеей. Он старательно поддерживал с Кефрией вежливый разговор, но все время косился на Малту, улыбавшуюся ему поверх чашки. Роника мысленно только руками развела. И Кефрия еще беспокоилась, что Малта слишком наивна, чтобы войти во взрослое общество, и что этой наивностью могут нехорошо воспользоваться мужчины!.. Скорее уж получилось бы наоборот… Малта взирала на Сервина с хищной алчностью кошки, вышедшей на охоту. И Роника понять не могла, что было важнее для ее внучки: заполучить мужчину — или сам процесс охоты. Сервин был очень молод. И, судя по тому, что Ронике доводилось слышать о нем, — мало искушен в подобной игре. Если Малта слишком легко сумеет его завоевать… а он до сих пор выказывал очень мало сопротивления ее чарам… Малта, скорее всего, в итоге отвергнет его и устремится к иным, более престижным победам…

Так и вышло, что Роника словно бы заново увидела свою внучку. И открывшееся было равно несимпатично ей как в женщинах, так и в мужчинах. Маленькая хищница — вот как ее следовало назвать… И Роника спрашивала себя, а не слишком ли уже поздно пытаться что-то исправить. Как и когда умудрилась маленькая девочка вырасти в… нет, не в женщину, но в алчную самку-завоевательницу?… «А может, это и хорошо, что Кайл отозвал Уинтроу из монастыря, — поймала она себя на неожиданной мысли. — Пусть наследие славных торговцев Вестритов отойдет не ей, а ему!»

Ей вновь вспомнился Уинтроу. Она очень надеялась, что у мальчика все было хорошо. «Не стоит обольщаться, — сказала она себе. — Будем уповать, что он по крайней мере останется жив!»

На сегодняшний день из монастыря пришло одно-единственное письмо. Какой-то Бирандол спрашивал о судьбе мальчика и о том, как скоро следует ждать его возвращения. Роника прочитала письмо и передала его Кефрии. Пусть отвечает, как сочтет нужным…

Иногда Ронике хотелось по первое число всыпать дочери, неспособной даже в малом противостоять Кайлу. А надо бы, ох надо было бы заставить его ответить за всю — по слезинке — за всю боль, что он успел причинить в считанные месяцы со дня кончины Ефрона. Взять хоть того же Уинтроу. По совести говоря, это было настоящие похищение. И заточение в рабство на его же фамильном корабле. И одному Са было известно, что сталось с Альтией… Роника провела немало бессонных ночей, лежа в темноте и бесконечно гадая, где теперь была и что делала ее своенравная дочь. Может, ее тело уже догнивало где-нибудь в безвестной, выкопанной наспех могиле?… Или она жила здесь рядом, в Удачном… в каком-нибудь жутком притоне… пускаясь во все тяжкие, чтобы заработать себе на пропитание?… В этом Роника, правда, весьма сомневалась. Последнее время она очень тщательно собирала все городские сплетни и слухи. Но ни словечка о дочери ее ушей так и не достигло. Если Альтия была жива, значит, она уехала из Удачного. Но вот при каких обстоятельствах уехала?…