Российский анархизм в XX веке - Дмитрий Рублев

Между тем, при сравнении программных принципов этой организации со стратегией и идеологией международного анархо-синдикалистского движения и его российскими предшественниками, становится понятным, что никакого отношения к анархо-синдикализму КАС не имела. В.В. Дамье, в то время – активист международного анархо-синдикалистского движения, писал о реакции активистов МАТ на программные принципы своих самопровозглашенных российских товарищей: «в 1991 году я был в Кельне, встречался с людьми из анархо-синдикалистского Интернационала […] Я расспрашивал, как они себе представляют анархо-синдикализм, какая у них программа, за что выступают и т. д. Я изложил им вашу (КАСовскую) концепцию рыночного социализма, ваши построения. Глаза их расширялись все больше и больше. И потом они сказали: „Прости, но это не анархо-синдикализм“».

В то же время КАС не устраивала приверженцев более широкой трактовки анархизма, выступавших за объединение всех анархистских течений. В 1990 г. были протесты против решения II съезда этой организации о том, что в ее состав могут входить только те, кто считает себя синдикалистами, и произошел раскол, в результате которого 16–17 июня 1990 г. на съезде в Балаково Саратовской обл. было объявлено о создании Ассоциации движений анархистов (АДА), провозглашавшей «взаимодействие и взаимопомощь любых течений анархизма».

В то же время появляются организации, представлявшие анархо-коммунистическое течение. 5 марта 1991 г. была основана Инициатива революционных анархистов (ИРЕАН), сочетавшая анархо-коммунистические программные принципы и достижения современной западноевропейской леворадикальной мысли, в том числе – Франкфуртской школы и экосоциализма. «Наша цель – либертарное (вольное) коммунистическое общество, федерация свободных самоуправляющихся коммун, производственных, потребительских и функциональных ассоциаций, в основе которых лежат свободное соглашение и солидарная взаимная помощь. Только такое социальное устройство может обеспечить свободу и самоопределение человека, вольную жизнь по принципу: от каждого по его способностям, каждому по его потребностям», – провозглашал программный документ этой организации. В отличие от других организаций российских анархистов, активисты ИРЕАН стремились преодолеть разрыв между отечественным анархизмом и мировой революционной анархистской традицией.

Промежуточный вариант в программных принципах между КАС и ИРЕАН представлял Анархо-коммунистический революционный союз (АКРС), основанный в июне 1990 г. Его активисты, заявляя приверженность анархо-коммунистической программе, тем не менее признавали, что установлению безгосударственной коммунистической общественной модели должно было предшествовать создание системы рыночного социализма.

Начинается возрождение анархистской печати, прежде всего – периодической, первоначально продолжавшей традицию самиздата. Наиболее тиражным изданием становится журнал «Община», выпускавшийся одноименным клубом, а затем ставший органом КАС. В 1990–1992 гг. его тираж достигал 10–15 тыс. экз., в то время как отдельные выпуски др. изданий анархистов могли достигать диапазона от 3 до 10 тыс. экз. Кроме того, с целью взаимодействия с нарождающимся независимым рабочим движением действовала сеть информационного агентства КАС-КОР. Активисты КАС проводили сбор гуманитарной помощи для бастующих шахтеров Кузбасса.

В годы перестройки большинство анархистов ориентировалось на участие в демократическом движении. Так, с 1988 г. они активно участвуют в уличных акциях оппозиционных социалистических и демократических сил. В Москве первой акцией такого рода стала демонстрация и митинг неформалов на Пушкинской площади 28 мая 1988 г. Иркутские анархисты, входившие в «Социалистический клуб», стали инициаторами первой несанкционированной акции в городе – митинге за отмену ограничений на уличные акции. Члены КАС участвовали и в многотысячном митинге в Москве, в Лужниках, 21 мая 1989 г., в поддержку демократической оппозиции Съезда народных депутатов. Это только отдельные, немногочисленные примеры.

Имели место и попытки участия в выборах, что было совершенно неприемлемо для анархистов начала XX в., категорически отрицавших парламентаризм. Советы же, действовавшие в годы перестройки, представляли собой учреждения парламентского типа, ничего общего не имевшие с представлявшими трудовые коллективы Советами времен Великой Российской революции. Так, Исаев в 1989 г. был выдвинут кандидатом в депутаты Моссовета, но потерпел поражение на выборах. Подшивалов тогда же становится кандидатом в Иркутский областной Совет. Но ему удалось лишь пройти во второй тур, набрав 40 % голосов.

Проводились и самостоятельные акции, порой достаточно яркие. Так, в 1991 г. во время первомайской демонстрации анархисты (члены КАС, АКРС) совместно с активистами Товарищества социалистов-народников организовали прорыв на Красную площадь под черными и красно-черными знаменами. 7 ноября 1991 г. через оцепление ОМОНа прорвались на Красную площадь активисты ИРЕАН, устроившие импровизированный анархистский митинг перед участниками демонстрации сторонников коммунистических партий. Кроме того, эта организация проводила регулярные пикеты-митинги у здания Моссовета.

Фактически анархистские организации, за исключением АКРС и ИРЕАН, занявших самостоятельную позицию, выступили на стороне демократического движения, которое в 1991 г. привело к власти в России Б.Н. Ельцина. Так, члены КАС, АДА и др. организаций во время попытки государственного переворота в августе 1991 г. выступили в поддержку президента РСФСР и Верховного Совета, приняв участие в строительстве баррикад в Ленинграде и Москве. Касовцы были среди обороняющих московский «Белый дом» – резиденцию парламента России, построив отдельную анархистскую «баррикаду № 6».

В то же самое время ИРЕАН совместно с Анархическим молодежным фронтом выпустила листовку, в которой дистанцировалась от борющихся за власть политических сил, заявляя: «Борьба за власть между „консервативной“ (павловской) и „либеральной“ (ельцинистской) группировками правящего класса не касается трудящихся. И те, и другие не предлагают ничего, кроме распродажи имущества в руки спекулянтов и непомерно высоких рыночных цен; и те, и другие готовы ограничить демократические свободы, чтобы навязать обществу эту политику». Одновременно выдвигалось требование отмены чрезвычайного положения, немедленного вывода войск из городов, восстановления в неограниченном объеме всех демократических свобод. Выдвигался лозунг всеобщей забастовки, в ходе которой рабочие призывались к захвату предприятий, а территориальные ассоциации жителей – к захвату управления на местах. «Мы предостерегаем от поддержки Горбачева и Ельцина, всех тех, кто виновен в нынешнем кризисе, всех тех, кто открыл дорогу путчистам, а теперь пытается использовать борьбу с переворотом для установления собственной неограниченной власти. Диктатура путчистов не должна смениться диктатурой ельцинистов. Помните: Ельцин – это мафиозная экономика, беспредельно высокие („свободные“) цены, безработица», – предупреждали авторы воззвания. Именно они оказались правы, как показало будущее…

В этом контексте показателен вывод, сделанный активистом КАС того времени В.А. Тупикиным, не связанный, впрочем, с событиями августа 1991 г.: «Еще одна проблема движения времени перестройки, которая автоматически перешла и дальше на 1990-е годы, это то, что, фактически, анархистское движение было, грубо говоря, охвостьем либеральной оппозиции или, точнее говоря, охвостьем либерального мейнстрима в оппозиции. Точно так же, как в 1990-е годы многие анархисты двигались к тому, чтобы стать охвостьем национал-сталинистского мейнстрима в оппозиции». С этой точкой зрения выразил согласие и П.В. Рябов: «Стыдно за то, что, как говорил Влад, мы все шли в охвостье то у либералов, то у красных, то у перестройки как части общего демократического процесса, то, как теперь, как часть белоленточного». Альянс с либерально-демократическими силами, обусловленный реформистской идеологией и парламентаристской позицией КАС, давал преимущества. Например, возможность распространения журнала «Община» по каналам межрегиональных связей демократического движения. Точно так же левые диссиденты были интегрированы либеральным, правозащитным движением, поскольку правозащитники имели возможность оказывать помощь, собирая и распространяя за пределы СССР информацию о репрессиях, что обеспечивало хоть какую-то защиту бывшим «подпольщикам», попавшим под каток репрессий советских спецслужб.