Дневники исследователя Африки - Давид Ливингстон

Одного из джоханна поймали за кражей кукурузы, потом, когда я уплатил за него, поймали второго. Я послал человека к вождю просить его не обижаться на это, так как мне самому очень стыдно, что мои люди воруют. Он ответил, что с самого начала я ему понравился и не должен бояться его недовольства, так как он с большой охотой сделает все что может, чтобы избавить меня от огорчений и неприятностей. Ко мне явился сипай, давший нести свой мушкет негру, теперь тот с него требовал уплаты за работу. Сипаи завели нетерпимый обычай нанимать людей, чтобы те несли за них их тяжести, говоря, что я заплачу. Я спросил, почему он дал обещание от моего имени. «Ах, – ответил он, – да ведь он нес мушкет совсем немного».

30 июня. Утром Чимсейя предупредил нас, чтобы никто из людей не отставал и не пробирался далеко вперед, так как здесь широко распространены нападения с ножом и ограбления.

Видел еще мертвеца, привязанного к дереву, – ужасное зрелище. На тропе валяются ярма рабов в таком количестве, что я подозреваю здешних жителей в обычае освобождать рабов, брошенных в пути, а затем снова продавать их в рабство.

В деревне вождя Чимсаки, куда мы сегодня пришли, сеют кукурузу в большом количестве. Мы сделали запас, но, так как кругом воры, решили, что следует двинуться в следующую деревню (вождя Мтарики). Перед выходом обнаружилось, что пропали вилка, чайник, горшок и патронташ. Я заметил, что воры все время шутили с Чу́мой и Викатани; когда последний, наслаждаясь шуткой, хохотал, глядя в небо, они засовывали себе под одежду вещи, которые ему было поручено охранять. Переговорил с вождем, и он заставил отдать ему первые три вещи и вернул их мне.

В значительной степени, если не целиком, беззакония в этом районе – результат работорговли, так как арабы покупают любого, приведенного к ним, а в такой лесистой местности, как эта, можно заниматься похищением людей с чрезвычайной легкостью; в других местах народ честен, уважает закон и справедливость.

1 июля 1866 г. По мере приближения к владениям Мтарики страна становится более гористой; земли на склоне, обращенном к южному берегу реки, тянущиеся приблизительно на милю, кормят большое население. Одни люди расчищали участки, вырубая деревья и складывая сучья в кучи, чтобы сжечь их; другие, собравшие большие запасы зерна, перетаскивали его на новое место. Все население так хорошо снабжено коленкором (мерикано), что на наш и смотреть не хочет: рынок забит тканью, поступающей от работорговцев из Килвы. На вопрос, почему людей привязывают к деревьям и оставляют так умирать, здесь дают обычный ответ: привязывают и оставляют их погибать арабы, так как они злятся, что теряют деньги на рабах, которые не могут продолжать идти. Тропа буквально усыпана ярмами; и я подозреваю, что местные жители, хотя они отрицают это, регулярно следуют за караванами рабов, срезают ярма с отстающих в походе и таким образом воруют рабов. Продавая этих людей снова в рабство, они добывают большое количество тканей, которые мы здесь видим. Некоторые требовали ярких ситцев, каких мы не взяли собой, так как знали, что обычно жители Центральной Африки предпочитают покупать прочные, а не яркие материи.

Рувума в этих местах имеет ширину около ста ярдов и сохраняет характер быстрой речки, с песчаными берегами и островами; острова обычно населены, их удобно защищать в половодье.

2 июля. Расположились на отдых в старой деревне Мтарики. Хотя нам пришлось дорого платить за пищу, отдавая за нее наши самые лучшие цветные ткани, но мы получали столько, что могли поесть один раз в день. За столь же дорогую цену мы иногда получали всего лишь по два початка кукурузы на человека.

Жители, принадлежащие к племени вайяу, очень любопытны, а иногда довольно грубы. Все они слыхали о нашем желании положить конец работорговле и бывают озадачены, когда им говорят, что, продавая людей, они виновны в намеренном убийстве рабов. Некоторые были поражены, когда им доказывали, что в глазах Творца они соучастники уничтожения людей, которое сопровождает эту торговлю на суше и на море. Если бы они не продавали рабов, то арабы не приходили бы их покупать. Чу́ма и Викатани красноречиво переводят мои слова на чияу, так как большинство здешнего населения принадлежит к их племени. Чимсейя, Чимсака, Мтарика, Мтенде, Маканджена, Матака и все вожди и население на нашем пути к озеру Ньяса принадлежат к вайяу (или вайоу). На склоне, образующем южный берег реки, много мест, где сочатся родники и много сырых участков, на которых сеют и убирают рис. Соседние земли дают большие урожаи сорго, бобов конго и тыквы. Толпы людей одна за другой приходят смотреть на нас. Мой вид и мои действия часто вызывают взрывы смеха. Если внезапно встать, то женщины и дети разбегаются. Чтобы люди не заглядывали в занимаемую мной хижину, я пишу сидя на веранде. Народ встречает нашего пуделя Читане, теленка-буйвола и единственного оставшегося осла с таким же любопытством и вызывающими смех замечаниями, с какими встречает меня.

Каждый вечер из различных деревень по реке слышатся громкие мушкетные выстрелы. Все подражают арабам в одежде и жуют табак с известью нора, изготовленной из обожженных речных раковин, взамен бетеля с известью. Женщины полные, хорошо сложенные, с толстыми руками и ногами, головы большей частью круглые, губное кольцо маленькое, татуировка представляет собой смесь татуировок макоа и вайяу. В моде изящные синие и черные бусы и браслеты в несколько витков из толстой медной проволоки. В волосах носят красиво инкрустированные гребни. Для инкрустаций используется смола, добываемая из корня орхидеи нангазу.

3 июля. После короткого перехода достигли новой деревни Мтарики. Вождь появился только после того, как разузнал о нас все что мог. Население здесь обильное. Они готовят сейчас новые участки, и земля размечена прямыми линиями примерно в фут шириной, прорезанными мотыгой. Можно пройти несколько миль, не выходя за пределы этих размеченных, размежеванных земель.

Наконец Мтарика явился. Крупный некрасивый мужчина с большим ртом и покатым лбом. Он потребовал, чтобы ему показали все наши интересные вещи вроде часов, револьвера, ружья, заряжаемого с казенной части, секстанта. Я прочел ему лекцию о недопустимости торговли своими людьми, и он выразил желание, чтобы я рассказал то же всем другим вождям.

Им не нравится, когда ставят в вину продажу множества людей, которые потом лишались жизни на пути к берегу моря. На следующий день Мтарика пробыл у нас долго, он дал нам муки и мяса дикой свиньи с салатом из бобовых листьев. Оборванный араб-суахили, больной ревматизмом, пришел просить помощи и получил кусок ткани. Все арабы уверяют меня, что покупают только слоновую кость.

5 июля. Продолжили поход. Направились в деревню вождя Мтенде, последнюю перед большим восьмидневным переходом к владениям вождя Матаки. Мы могли бы идти несколько севернее, в деревню вождя Кандуло, близ Рувумы, но там народ так хорошо снабжается всем через работорговцев, что нам трудно будет доставать хоть какое-нибудь продовольствие. У Матаки много всякой пищи. Прошли по дороге мимо костей сожженного человека; его обвинили в том, что он ел человеческое мясо. Его отравили, или, как говорят негры, его убил яд, а затем сожгли. Одежду его развесили на дереве при дороге как предостережение для других. Местность покрыта тощим лесом и так холмиста, что часто с гребней видно далеко кругом. На юге и юго-западе видны большие горы. Холодно, небо часто затянуто облаками.