Дневники исследователя Африки - Давид Ливингстон

22 июня. Вчера с нами шла мать, несшая на протяжении многих миль бедного малыша, больного prolapsus ani (выпадение прямой кишки). Мальчик лежал у нее на правом плече – единственное положение, в котором ему было легче; ребенок у груди занимал ее левую руку, а на голове она несла две корзины.

23 июня. Страна покрыта лесами, гораздо более светлыми, чем на востоке. Мы сейчас находимся приблизительно на высоте 800 футов над уровнем моря. Вблизи Рувумы все население сеет кукурузу. На островах, где влажность содействует хорошим урожаям, почти все жители имеют ружья, вдоволь пороха и прекрасные бусы: красные, нанизанные на волосы, и синие, обвитые вокруг шеи плотными кольцами, как солдатские воротники. Кольцо в губе носят все; зубы запиливаются в виде острия.

24 июня. Для удобрения земли в этих местах применяют золу, поэтому здесь рубят огромное количество деревьев, складывают их в кучи и сжигают, но это не мешает стране оставаться лесистой. В 8.30 воскресная служба, много зрителей. У них имеется ясное представление о верховном существе, но они ему не молятся. Ветер большей частью южный, холодный, температура 55 °F (18 °С). Один из мулов тяжело болен: его оставили с сержантом, когда мы вернулись в Нгозо, и, вероятно, животное пробыло ночь под открытым небом. Как только мы увидели его, нам стало ясно, что мул нездоров. Каждый раз, как какое-нибудь животное попадало в руки сипаев, они с ним дурно обращались.

Трудно быть снисходительным к людям, замысел которых, видимо, состоял в том, чтобы, сперва оторвав от меня слуг из Насика, затем, когда будут убиты все вьючные животные, сделать то же с джоханна, после чего можно будет делать со мной все что вздумается или вернуться обратно и оставить меня погибать. Все же, несмотря на все это, я попытаюсь быть снисходительным, насколько это возможно. Когда мы встретились с сержантом в Метабе, я рассказал ему о своих распоряжениях и о глубоком недовольстве сипаями, замышлявшими сорвать мою экспедицию или даже погубить меня. Ни разу я не сказал им неласкового слова; это он сам может засвидетельствовать. Сержант считает, что сипаи могут быть для меня только мучительным бременем, но он сам готов «идти вперед и умереть со мной вместе».

Варка пищи на раскаленных камнях в этой стране неизвестна. Чтобы испечь голову крупной дичи, например зебры, ноги слона, горб носорога, негры выкапывают яму в земле. Огонь повсеместно добывают вращением между ладонями палочки, упертой в другую. Постоянно видишь эти палочки привязанными к одежде или к узлу с пожитками путешествующих. Перед тем как вставить вертикальную папочку в горизонтальный брусок, тупой ее конец смачивают языком и окунают в песок, чтобы к ней прилипло несколько песчинок. Для изготовления палочек пользуются преимущественно определенной породой дикой смоковницы, так как она легко загорается.

В сырую погоду негры предпочитают носить с собой огонь в высушенных комках подобранного слоновьего помета; куски помета самца имеют около восьми дюймов (203 мм) в диаметре и приблизительно фут (305 мм) в длину. Применяют также для той же цели стебель одного растения, растущего на каменистых местах.

Мы купили рыбу сензе, то есть Aulacaudatus Swindernianus, высушенную на медленном огне. Обычай сушить рыбу, мясо или фрукты на специальных платформах над медленным огнем здесь широко распространен. Пользование солью для консервирования пищи здесь неизвестно. Маконде сооружают также высокие платформы – высотой около шести футов, – чтобы спать на них, а не на сырой земле; разведенный внизу костер отгоняет москитов. Днем платформы служат удобным местом для отдыха или для наблюдения.

Гончарное дело, по-видимому, известно африканцам с незапамятных времен, так как черепки сосудов встречаются повсюду, даже среди древнейших ископаемых костей. Горшки для варки пищи, сосуды для воды и пива изготовляют женщины. Форма придается на глазок, никаких механических устройств никогда не применяют. Сначала формуют основание или дно; куском кости или бамбука соскребают глину или выглаживают куски, добавляемые для того, чтобы сделать дно более круглым. Затем сосуд оставляют на ночь. На следующее утро добавляют ободок, а если воздух сух, то и несколько таких ободков. После этого сосуд тщательно заглаживается и затем основательно высушивается на солнце. Для окончательного обжига в земляной яме разводят небольшой костер из сухого коровьего навоза, кукурузных стеблей, соломы или травы с ветками. Горшки украшают орнаментом из графита или перед высушиванием на солнце рисунком высотой в два-три дюйма около верхнего края; на рисунке всегда изображены сплетенные полоски наподобие боков корзины.

Чирикалома говорит, что та группа макоа, к которой он принадлежит, называется мирази; есть еще мелала, или малола, и чимпосола. Все эти племена, когда жили на юго-востоке, применяли в татуировке знак полумесяца, но теперь они часто отказываются от него и заменяют знаками вайяу, так как живут в стране этого народа. Здесь нет признаков наименования племен по зверям или птицам. Мирази – имя предка. Мирази едят всякое чистое животное, но отказываются от мяса гиены, леопарда или иных зверей, пожирающих трупы людей.[12]

25 июня. Уйдя от Чирикаломы, мы попали в деревню вождя Намало, оставленную жителями утром этого дня. Все они перешли в страну матамбве, где больше пищи. В одной из хижин осталась бедная девочка, слишком слабая, чтобы идти, вероятно, сирота. Арабы-работорговцы, услышав о нашем приближении, убегают в сторону от тропы. Ширина Рувумы в этих местах от 56 до 80 ярдов. Пищи нельзя достать ни за какие деньги.

Около многих деревень можно видеть согнутый прут, оба конца которого воткнуты в землю. Под этим прутом зарыты лекарства, обычно кора деревьев. Если в деревне начинаются болезни, то жители отправляются на это место, совершают омовение водой с лекарством, проползают под прутом, а затем зарывают в землю лекарство и с ним вместе злое начало. Тем же способом пользуются, чтобы отогнать злых духов, диких зверей и врагов.

Чирикалома рассказал нам о мальчике из его племени, родившемся уродом. У него был недоразвитый палец ноги в том месте, где должно быть колено. Жители деревни говорили матери: «Убей его», но она отвечала: «Как я могу убить своего сына?» Мальчик вырос, у него родилось много здоровых сыновей и дочерей, и никто из них не имел каких-либо уродств. Историю эту Чирикалома рассказал, отвечая на мой вопрос об отношении к альбиносам. Он сказал, что они не убивают альбиносов, но те никогда не достигают зрелого возраста. На вопрос, слыхал ли он о каннибалах или хвостатых людях, он ответил: «Да, но мы всегда считали, что эти и другие чудовища встречаются только у вас, мореходных народов». Другие чудовища, которых он имел в виду, – люди с глазами не только спереди, но и сзади. Рассказы о них я слыхал раньше, но это было на западе, вблизи Анголы.