Мир будущего - Людмила Райот

Возвращаясь в спальню чередой длинных коридоров, я встретила неплотно прикрытую дверь — дверь кабинета, куда меня привели после прыжка. Из узкой щели лился неяркий свет.

Я подошла к проему и заглянула внутрь, стараясь, однако, сделать это как можно тише и незаметней. Было бы неплохо рассказать о внезапной встрече Никелю, если он еще не спит.

Он сидел за столом, развернувшись вполоборота к окну, и на первый взгляд выглядел расслабленным и спокойным: руки сложены на груди, голова чуть запрокинута назад, — если бы не выражение его лица, на котором не было ни следа спокойствия. Зачесанные назад волосы, темные с проблесками первой седины на висках, оттеняли бледную кожу. Высокий лоб, прямой нос — весь профиль казался скульптурно вычерченным, но странно застывшим. Я смотрела на него, и намерение войти таяло, оставляя внутри лишь опустошенность и недоумение.

Что-то было не так. Вчера и сегодня утром он показался мне вполне нормальным; я даже решила снять с себя часть таящихся глубоко внутри угрызений совести за внезапный уход. Посчитала, что мое отсутствие пошло ему только на пользу, вздохнула с облегчением — и, видимо, напрасно.

Больше всего из увиденного мне не понравился взгляд Ника. Сколько минут, часов и дней я когда-то потратила, чтобы привыкнуть к его глазам! К их бесконечным беззвучным спорам, вспышкам неожиданных эмоций, неестественной оживленности. Но сейчас в его взгляде была такая безжизненность, что мне стало не по себе.

Я сосчитала про себя до пяти и сделала шаг назад, намереваясь уйти. Вот только не надо снова начинать его жалеть. Что бы мне там ни показалось, слабым Ник не был; он мог быть каким угодно, в зависимости от настроения, но только не слабым.

Глупо смотреть на него и верить тому, что видишь; глупо придавать такое значение внешним проявлениям его дара. Его тело — просто фасад, и то, что скрывается за этим фасадом — настоящий Никель — неизмеримо больше, чем можно себе представить.

На самом деле передо мной сидел один из тех иных, кто в прямом смысле слова правят умами людей.

Симпатия, возникающая при первой же встрече. Необъяснимое влечение. Ощущение, будто он знает о тебе больше, чем ты сам — люди вроде Ника и Магарони издревле становились источниками легенд. Они чтецы — само воплощение силы разума и безграничных знаний. И причина их могущества кроется в даре создавать искру.

Вы когда-нибудь чувствовали, как между вами и другим человеком пробегает "искра"? Может, вам даже довелось его повстречать — того, прикоснувшись к которому, чувствуешь пьянящее влечение и покалывание в кончиках пальцев?

Поверьте, те, кто знают, в чем тут дело, сделали бы все возможное, чтобы никогда не прикасаться к нему. Мало кому нравится, когда в их сознание проникают, да еще столь вопиюще незаметным и простым способом.

Чтецов можно назвать телепатами, но читать мысли они умеют лишь посредством телесного контакта. Их способности обусловлены повышенной активностью нейронов. Когда чтец прикасается к другому человеку, их нейроны взаимодействуют, образуя единую цепь — ее называют искрой. Я всегда представляю ее себе как тонкую светящуюся нить, связывающую два мозга через кончики пальцев. При этом чтец может прочесть информацию, хранящуюся в голове собеседника, передать часть своей или, при желании, внушить определенные эмоции.

Большинство людей Набила и Атлантиса боится и избегает чтецов. Впрочем, из любого правила бывают исключения: есть те, кто относятся к ним довольно спокойно (как правило, другие иные), и те, кто испытывают к ним противоестественную тягу.

Ксана права. Последнее, видимо, как раз про меня, иначе как объяснить то, что я вышла за чтеца?

— И долго ты будешь стоять там?

Я вздрогнула от почти суеверного страха. Читать на расстоянии невозможно, но это не мешало Никелю угадывать мысли даже сквозь закрытую дверь.

Я вошла внутрь, но приближаться к столу не стала, оставшись стоять посреди комнаты. Впервые с момента возвращения я почувствовала неловкость, переходящую в сковывающую робость — до этого мы не оставались наедине.

— Что на тебе надето? Это не твоя вещь?

Черт! Я забыла отдать Ксане плащ!

— Нет, не моя. Ксанина.

В глазах Ника промелькнуло раздражение.

— Тебе не следовало с ней встречаться.

Я ничего не ответила, просто отвернулась, собираясь выйти из кабинета. Какое ему дело до того, с кем я встречаюсь? Не успела я сделать и шага, как спиной почувствовала стремительное движение. Круто повернувшись на месте, столкнулась с Никелем, который каким-то образом успел за это время встать, обогнуть стол и догнать меня.

Я попятилась назад. То, что произошло дальше, еще больше выбило меня из колеи, и я забыла о том, что собиралась гордо удалиться.

Никель засунул руку в карман и протянул ее мне; на раскрытой ладони что-то блеснуло. Приглядевшись, я с удивлением узнала свою сережку.

— Может взять его обратно.

Совершенно сбитая с толку, я перевела взгляд с блокатора на Ника. Ничего не понимаю.

Наверное, я выглядела ужасно беспомощной и испуганной, потому что даже каменное сердце Ника дрогнуло. Сжалившись надо мной, он отошел и положил блокатор на стол, давая мне возможность держаться от него подальше.

Такой шанс я упускать не собиралась. В два счета оказавшись у стола, схватила сережку. Руки взлетели к лицу, собираясь вернуть ее на свое законное место, но остановились на полпути. Я призадумалась.

— С чего ты вдруг возвращаешь мне блокатор? — я повертела украшение так-и-сяк, но не смогла найти каких-то изменений.

— Я дополнил его, расширив список неразглашаемых тем. О новом мире никто не должен знать… пока.

Я долго смотрела на Никеля, и испуг постепенно трансформировался в злость. Не могу поверить, что он перепрограммировал блокатор! Стоит надеть его, как он автоматически перепрограммирует и нейроноситель. Но хуже всего было то, что он так спокойно заявляет об этом. Словно имеет полное право решать, о чем я могу говорить, а о чем — нет.

Если поначалу, только-только узнавая, что я не такая, как остальные, меня просили никому не говорить об этом, то как только я впервые попала в Набил, все изменилось. Благодаря нейроносителю я физически НЕ СМОГЛА бы болтать о других измерениях, находясь на Земле (1).

— А знаешь, спасибо тебе. Я ведь не подписывала никакого договора о неразглашении, зато запрет точно не даст сболтнуть лишнего, — медленно сказала я. Можно было бы порадоваться — отбирая сережку, Никель не пытался принудить беглую женушку остаться в Набиле. Просто абсолютно не доверял. — Теперь меня здесь ничего не держит, и я могу уйти в любой момент.

Ник обернулся ко мне. Его губы раздвинулись в медленной усмешке.

— Держит. Кое-что посерьезней договора или запрета.