Чужак в стране чужой - Роберт Хайнлайн

– Ты о чем, Стинки? Что это за хрень такая – Прозрение?

– Способность грокать бо́льшую часть Вселенной, чем кусочек, непосредственно тебя окружающий. Майк получил ее у марсиан, в процессе многолетнего обучения. Алли – талантливая самоучка, а то, что она использовала в работе бессмысленную астрологическую символику, не имеет ровно никакого значения. Четки тоже лишены всякого смысла – мусульманские четки, конкурентов я не трогаю. – Махмуд достал четки и начал их перебирать. – Если надетая задом наперед шляпа помогает тебе играть в покер, значит помогает, и кому какая разница, что твоя шляпа не обладает волшебными свойствами и грокать не способна?

Джубал взглянул на исламское приспособление и осторожно спросил:

– Так ты что, все еще правоверный? Я-то думал, ты вступил в Майкову церковь.

– И то и другое, – улыбнулся Махмуд, опуская четки в карман.

– Чего? Стинки, они же несовместимы. Или я не грокаю.

– Только при поверхностном рассмотрении; можно считать, что Мириам приняла мою веру, а я – ее. Мы объединились. Я все еще раб Божий, во всем покорный Его воле, – и это не мешает мне говорить: «Ты еси Бог, аз есмь Бог, все, что грокает, есть Бог». Пророк никогда не утверждал, что Он – последний из пророков или что Он сказал все, что можно сказать, – это фанатики начали утверждать, после смерти пророка. Покорность воле Божией не превращает человека в робота, неспособного выбирать, а значит, и грешить. И в Коране этого не сказано. Покорность может включать – и действительно включает – высочайшую ответственность за то, как я и каждый из нас формирует Вселенную. Мы можем превратить ее в райский сад – или разрушить и разграбить. Не я сказал, – улыбнулся Махмуд, – но я повторю: «Богу же все возможно» – за исключением одного невозможного. Бог не может покинуть Себя. Он не может отречься от Своей ответственности за все – Он не может не покоряться Своей собственной воле. Ислам пребудет – Он не может свалить ответственность на кого-либо другого. Она на Нем – на мне – на тебе – на Майке.

– Стинки, – вздохнул Джубал, – теология всегда вгоняла меня в тоску. Где Бекки? Пусть ненадолго бросит свой словарь и бежит сюда. Я не встречался с ней двадцать с чем-то лет, это жуть как долго.

– Увидишь ее, увидишь. Но сейчас она не может оторваться от работы, она диктует. Позволь я тебе объясню, как все происходит. До последнего времени я ежедневно входил в раппорт с Майком – на несколько секунд, хотя казалось, что это полноценная рабочая смена. Затем я сразу же надиктовывал все, что он в меня впихнул, на магнитофон. Другие люди, обученные марсианской фонетике, делали рукописную транскрипцию моих пленок, затем Мириам перепечатывала их записи на специальной пишущей машинке, а кто-нибудь из нас с Майком – лучше Майк, но у него трудно со временем – правил машинопись от руки.

Но теперь, когда весь наш график нарушился, Майк собирается отослать меня и Мириам в какую-то Шангри-ла, чтобы мы там кончали словарь, вернее говоря, он грокнул, что вскоре мы грокнем такую необходимость. Поэтому Майк надиктовывает на пленку огромное количество информации, чтобы я потом все это расшифровал и застенографировал марсианским фонетическим шрифтом, который могут читать специально обученные люди. А еще у нас масса кассет с лекциями Майка на марсианском, их тоже надо будет транскрибировать, когда словарь закончим составлять, – мы в свое время лекции прослушали, с помощью Майка в них разобрались, но их надо будет опубликовать, вместе со словарем.

А теперь, похоже, нам с Мириам скоро придется уехать, потому что Майк решил сменить метод работы. Мы поставили в восемь спален восемь магнитофонов и подключили к работе всех, кому она под силу, – Пэтти, Джилл, меня, Мириам, твою подружку Алли, остальных ты еще не знаешь. С помощью Майка мы входим в транс, затем он закачивает в нас язык – словарь, грамматику, идиомы – за моменты, какие кажутся нам часами; выйдя частично из транса, мы сразу же, по свежим следам, надиктовываем все это на магнитофон. Но для такой работы годятся далеко не все, тут требуется хорошее произношение, способность войти в раппорт, все запомнить и воспроизвести. Сэм, к примеру, подходит по всем статьям, кроме одной: он умудряется, бог уж знает как, говорить по-марсиански с нью-йоркским акцентом, при транскрипции его пленок получаются бесчисленные ошибки. Вот этим-то и занимается сейчас Алли – диктует. Она пребывает в частичном трансе, необходимом для лучшего вспоминания, и если ее прервать, все, что она не успела еще надиктовать, пропадет.

– Я грокаю, – кивнул Джубал, – хотя мне довольно трудно представить себе Бекки Визи в роли специалистки по марсианскому языку. Правда, Бекки была в свое время великолепной менталисткой, одной из лучших в шоу-бизнесе; она могла выдать лоху такое точное прочтение мыслей, что тот с испугу начинал заикаться и вытряхивал все деньги из карманов. Стинки, если вам нужно для завершения работы мирное, спокойное место, что может быть лучше моего дома? Поезжайте хоть прямо сейчас, в новом крыле сколько угодно свободного места.

– Возможно, мы так и сделаем. Ждание.

– Милый, – загорелась Мириам, – мне бы это очень понравилось – если, конечно, Майк вытолкнет нас из Гнезда.

– В смысле, если мы грокнем необходимость покинуть Гнездо.

– Что одно и то же.

– Ты говоришь правильно, о мать моей дочери. Но когда здесь едят? Я испытываю не по-марсиански настоятельную потребность. В том Гнезде обслуживание было классом повыше.

– Ну как можно требовать от Пэтти, чтобы она работала над твоим дурацким словарем, старалась всех поудобнее устроить, была у Майка на побегушках, а заодно и накрывала стол, когда твоя левая нога захочет, о мой повелитель. Джубал, Стинки никогда не дорастет до священнического сана – он раб не столько Господа, сколько своего желудка.

– Аки аз многогрешный.

– А вы бы, девушки, могли ей и помочь, – заметил Махмуд.

– Наглые инсинуации. Мы и так делаем все, до чего она нас допускает, и тебе это известно. А Тони в жизни не позволит никому хозяйничать на кухне. – Мириам встала. – Пошли, Джубал, посмотрим, что там стряпают. Тони будет бесконечно польщен, если ты посетишь его кухню.

Тони встретил их крайне неприветливо, но тут же расцвел и начал с гордостью демонстрировать Джубалу свое царство – срываясь время от времени на английские и итальянские инвективы в адрес мерзавцев, разрушивших «ту, настоящую» кухню. Тем временем большая ложка продолжала сама по себе бороздить просторы кастрюли с соусом для макарон.

Чуть позже Джубал наотрез отказался воссесть во главе обеденного стола и скромно примостился сбоку. Предложенное ему место так и осталось пустым, однако у Джубала было острое ощущение, что там сидит Человек с Марса и что все, кроме него, не чувствуют его, а ясно видят.

А прямо напротив него сидел доктор Нельсон.

– Привет, Свен, – сказал Джубал, неожиданно осознав, что его скорее удивило бы отсутствие Нельсона, чем присутствие.

– Привет, док. Раздели воду.