Обсидиановая бабочка - Лорел Гамильтон

Запасным пистолетом у Двойки оказался девятимиллиметровый"глок". Лично мне стрелять из "глока" неудобно, хотя многиеот него в восторге - после того как выучатся в тире. Но этому экземпляру яобрадовалась.

Стволы - вещь отличная, но шуму от них много. Если япристрелю Ножа, остальная компания бандитов тут же на меня навалится. И чтохуже - они могут до того застрелить Эдуарда. У них три заложника, а нужентолько один.

Надо что-то тихое. Беда в том, что я вряд ли смогу снятьНожа ножом. Врукопашную - и думать не стоит. Значит, остается содержимоесумочки.

Нож из груди Двойки я вытащила. Кровь вздулась пузыремтемнее обычного, как и положено крови из сердца. Автоматически я вытерла клинокрукавом его рубашки и сунула в нагрудный карман.

Одна рука Двойки уперлась в дверцы ящиков под умывальником.Может, у меня не только содержимое сумочки есть. Отодвинув руку Двойки, я сталасмотреть. Потрясающе, сколько смертоносных веществ хранят люди у себя в ванной.Почти на всем были метки-предупреждения, громко вопящие, что у вас в руках яд,едкое вещество, при попадании в глаза немедленно промыть водой. А главное -стопка больших махровых полотенец, а у меня есть пистолет Двойки. Самодельныйглушитель. Но тогда я должна держать пистолет на уровне талии, близко к телу,чтобы полотенца были достаточно туго к нему прижаты. Если держать оружие такимобразом, то надо стрелять с очень близкого расстояния. Если Нож - профессионалне хуже остальных, то пистолет должен быть у него под рукой. У меня будеттолько один выстрел, и он должен быть удачным.

Как подойти близко к вооруженному мужчине? Просто - сними ссебя часть одежды. Я сняла футболку и бронежилет. Нож он не остановит, и вообщевесь смысл в том, чтобы не дать противнику выстрелить, так зачем он тогда?Кроме того, я хотела бить на романтические чувства - или хотя бы на вожделение.Кевлару в этом смысле чего-то не хватает.

Лифчик я на себе оставила. Не настолько у меня хорошиенервы. К тому же, если он потребует снять еще что-нибудь, у меня тогда остаютсятолько штаны. Что-то вроде покера на раздевание - чем больше на тебе надето,тем больше у тебя свобода маневра.

Блин, вода в душе перестала шуметь. Время у меня кончалось.Вдруг сердце оказалось в глотке. Но надо было идти туда, пока он сам не вышел.Если он увидит тело, мне уже не об изнасиловании придется тревожиться.

Я заткнула пистолет за пояс штанов, прижала полотенца кгруди и животу и открыла дверь. Потом закрыла ее за собой и прислонилась к ней.Нож поднял глаза. На темной коже блестели капельки воды, и Двойка оказалсяправ. Он действительно был красив раздетый. При других обстоятельствах на негобыло бы приятно посмотреть, но сейчас мне от страха дышать было трудно.

Он потянулся за автоматом, приставленным к ванне. Ножи вножнах висели на вешалке для полотенец, как вешают махровые салфетки, чтобыбыли сухие и под рукой. Он резко остановился, держа пальцы на автомате.

- Чего тебе?

- Двойка велел отнести тебе полотенца.

У меня в голосе был страх, который я даже не пыталасьскрыть.

- Как он тебя уговорил раздеться?

Я смущенно опустила голову:

- Предложил мне на выбор: он или ты.

Нож засмеялся очень мужским смехом.

- Он тебе свою двойку показывал?

Я кивнула. Мне даже не надо было делать смущенный вид -просто я не пыталась его скрыть.

- А ну-ка сними лифчик.

Он выпрямился, убрав руку дальше от автомата, но все ещеслишком близко к ножам и пистолету на вешалке для полотенец.

Я спустила бретельки, прижала к груди полотенца, завела рукуза спину и расстегнула застежки. Отвела потом полотенца от тела ровнонастолько, чтобы стащить лифчик и дать ему упасть на пол. А полотенца тут жеприжала к себе - из застенчивости и чтобы скрыть пистолет за поясом.

Он вышел из ванны и двинулся через те три шага, которые насразделяли. Я повернулась чуть боком, вытащила пистолет, скрывая его заполотенцами.

Он был прямо передо мной, за три шага до своего оружия.Протянув согнутые пальцы, он отвел верхнее полотенце вниз, обнажая мои грудидюйм за дюймом. И стоял он ближе десяти дюймов от меня. Руки его стали гладитьмне груди сверху, и я выстрелила. Тело его дернулось, кажется, он произнес"твою мать!". Я продолжала давить на спусковой крючок раз за разом,пока он не свалился на колени, закатив глаза под лоб. Живот и нижняя частьгруди превратились в красное месиво. Полотенца разорвались в клочья,испещренные черными пороховыми пятнами. Выстрелы были заглушены, но не доконца. Я ждала, и мне казалось, что звуки еще перекатываются эхом между стен. Яждала криков, тревоги.

Тихо.

Лифчик с пола я подняла, но перед тем, как его надевать,открыла дверь и прислушалась. Тихо. Отлично.

Я оделась и подобрала все оружие. Пистолет у Ножа был"Хеклер и Кох". Отличная штучка. Я его запихнула за пояс, где обычноу меня был "файрстар". Оба пистолета я повесила на одно плечо, аножны с ножами - на другое. Автомат я взяла наперевес, отщелкнулапредохранитель - и вот, я готова, насколько это возможно.

Последний раз, когда я видела Эдуарда, он стоял на коленях.Его двое охранников - в полный рост. Если стрелять осторожно и особо недергаться, я могу их снять поверх головы Эдуарда. План состоял в том, чтобыполить комнату очередями. Грубоватый план, и преимущество внезапности мыпотеряем, если нас кто-нибудь услышит, но теперь, когда звук выстрелов недолжен был привести к немедленной гибели Эдуарда, мне было наплевать. Тогда онибы убили Эдуарда, поскольку он представляет собой угрозу, а угрозу за спиной неоставляют, когда идут навстречу новой угрозе. Дети для них угрозой не были.Если Райкер будет убит и не сможет отдать приказ мучить детей, им ничего негрозит, и мы спокойно их заберем.

Теоретически все выглядело так, и придумать что-нибудьполучше мне не удавалось.

Ощетинившись оружием, я прислушалась у внешней двери. Тихо.Чуть приоткрыла ее. В коридоре пусто - прекрасно. Я заперла дверь, чтобы людидумали, будто ванная занята не только мертвыми телами. Ножи слишком сильноболтались на плече, и потому я опустила их на пол под стеночку, как можно тише.Коридор, который казался раньше таким длинным, теперь словно стал покороче,потому что план у меня был из тех, что либо великолепно удаются, либо кончаютсякатастрофой. Не пройдет и двух минут, как я уже буду у двери.

И тогда посмотрим.

Приклад у автомата был короткий, но я его пристроила кплечу, а руки у меня не такие длинные, как у его прежних владельцев, поэтомумне, наверное, даже удобнее было из него стрелять.

Несколько шагов отделяли меня от двери в кабинет. Оттудадонеслись голоса: