Родина - Фернандо Арамбуру

В Сан-Себастьян они вернулись по отдельности. Нерея на автобусе, Мариса на своей машине. И до сих пор не помирились.

– Она попыталась разрушить наш брак, и этого я ей никогда не прощу.

– Ну и как твоя треска?

– Хорошая, только к ней плохо подходит красное вино.

– Давай закажем белого.

– Ты мне лучше вот что скажи: Элисальде, он изменяет этой идиотке?

– Постоянно.

– Обычная дура, а изображает из себя невесть что.

Официантка принесла бутылку белого вина. Желаете попробовать? Кике попросил/приказал оставить бутылку на столе. Если вино окажется плохим, они ее позовут.

– А помнишь ту золотую цепочку с листиком гинкго, которую я тебе подарил? Ты ее что, больше не носишь?

– Я швырнула ее в Темзу в тот день… ну, когда психанула. Но можешь не беспокоиться, я хорошо запомнила место, где она упала, и в любой момент смогу достать.

– Я подарю тебе другую. А то еще простудишься.

Нерея, конечно, сильно тогда разозлилась, оставшись в своем утреннем гостиничном одиночестве, и разозлилась скорее на себя, чем на него. Дело в том, что, во-первых, она совершенно не выносила, когда Кике, идя по улице, изображал, будто ведет за руку сына, которого у них нет. В Лондоне он повторил свой фокус. И не один раз, а несколько. В последний раз она увидела это из окна гостиницы. Кике направился на деловую встречу – в костюме, элегантный. И вот, собираясь переходить улицу, он схватил за ручку своего невидимого сына. Мог ли он подумать, что она следит за ним из окна пятого этажа? Я уже стала похожа на свою мать, которая непременно смотрит, как мы с братом уходим. Эта мысль окончательно вывела ее из себя.

От десерта Нерея отказалась. Кике – нет. Флан, черный кофе и рюмка пачарана, заказанная после того, как он убедился, что у них есть именно та марка, которой торгует он сам.

На протяжении первых нескольких лет Нерея была уверена, что Кике бесплоден. И он тоже, к огорчению своему, так считал. Потом она уговорила его пройти обследование. Зачем? Не знаю, иногда у мужчины бывает мало сперматозоидов, или они не двигают своим хвостиком, и тогда толку от них никакого. Результаты анализа показали, что семя у Кике хорошего качества. А значит, бесплодием страдала она. Нерея в свое оправдание говорила:

– Может, ты просто плохо прицеливаешься?

После этого она перестала искать мужчин, внешне похожих на Кике, чтобы зачать от них. Ведь ясно как день, что, если у тебя родится белокурый или чернокожий младенец, объяснить это будет трудно. Она хотела подложить своему мужу кукушонка, но не сумела. Притом что желающих помочь ей в этом деле было хоть отбавляй.

В какой-то момент у Кике появилась причуда – водить за руку сына, которого у него нет и которого никогда не будет, по крайней мере от меня. Он прекрасно знает, что его чудовищная игра – или это такая изощренная форма упрека? – доводит меня до бешенства. Кике страдал, и она тоже страдала и злилась из-за того, что он страдает.

– Счет, пожалуйста.

Нерея опередила его в тот миг, когда надо было протянуть официантке кредитку. Чаевых она дала ровно столько, сколько стоила бутылка вина, которую отверг Кике. Выйдя из ресторана и прежде чем сесть в машину, они повели себя как пылкие влюбленные и кинулись целоваться и оглаживать друг друга в полумраке под усыпанным звездами небом.

– Черт, на тебе ведь нет трусов.

– Это чтобы ты их у меня не украл.

– Я схожу с ума от того, как у тебя оттуда пахнет. Трахнул бы прямо здесь.

– Это не лучшее место. Сюда ведь река спускается совсем белой.

– Так было раньше.

– Я бы лучше отправилась вон туда, за свалку металлолома, о которой ты рассказывал.

И вместо того чтобы вернуться в город, они двинулись по шоссе в сторону Игары, в сторону холмов, в сторону лесистого, сгущающегося мрака.

От брата Нерея знала, что Биттори и Аранча почти каждый день встречаются на площади. А еще Шавьер сообщил ей, в какие дни и в какие часы ее бывшая подруга приезжает в больницу на сеансы физиотерапии. Подразумевалось, что Нерея могла бы туда заглянуть. И неожиданно для себя она решила и вправду отправиться в больницу. Но имей в виду: иногда Аранчу привозит низенькая женщина, эквадорка, а иногда мать.

– Она что, меня укусит?

– Я тебя предупреждаю на всякий случай, вдруг ты не хочешь с ней встречаться.

Сколько же они с Аранчей не виделись? Уф, с тех самых пор, как Нерея еще училась на юридическом в Сан-Себастьяне. Дай-ка прикину. Больше, гораздо больше двадцати лет, ведь это было еще до того, как она уехала доучиваться в Сарагосу. Аранча уже была замужем, по-прежнему работала продавщицей в обувном магазине и жила с мужем в Рентерии. Потом Нерея потеряла ее из виду, прошло десять дет, двадцать, а значит, катит третий десяток. Через много лет после последней их встречи у Аранчи случился удар. Через сколько? Кто ж его знает. О ее болезни Нерея узнала тоже от Шавьера.

– Хочу честно тебя предупредить: смотреть на Аранчу сейчас, в нынешнем ее состоянии, нелегко.

– Ты, брат, все хочешь меня защитить. А поговорить с ней получится?

– Она все понимает. Отвечает с помощью айпэда. Ты спрашиваешь, она пишет ответ. Насколько я знаю, с ней занимается логопед, но, кажется, сейчас она вряд ли способна произносить слова так, чтобы их можно было разобрать.

И как-то в среду Нерея действительно явилась в больницу. Следуя инструкциям Шавьера, она представилась тому человеку, который обещал проводить ее до места. Аранча в одиночестве сидела в своей коляске, дожидаясь, пока за ней выйдет физиотерапевт.

Господи, как мне стало ее жалко. Короткая стрижка, много седых волос, одна рука скрючена и совсем не действует, шея как-то неловко повернута, черты лица хоть и несильно, но искажены. Нерея не сразу узнала в этой подурневшей женщине подругу юности. И первое, что она подумала: черт, вот ведь какие подлянки устраивает нам судьба. Второе: надеюсь, она не обидится на то, что я не предупредила ее о своем приходе.

– Аранча, красавица моя, посмотри-ка, узнаешь меня?

Где-то с полсекунды, повернув голову, та глядела с удивлением/сомнением. А потом на ее лице сразу вспыхнула бурная радость. Получив непременный поцелуй, Аранча протянула правую руку, чтобы дотронуться, коснуться, попытаться – вот беда-то! – обнять подругу, которая уже отодвигалась от нее. Аранча старалась что-то произнести, но у нее ничего не получалось, и столько сил было вложено в эту попытку, что на миг показалось, будто она задыхается.

– Я оставлю вас вдвоем, наверняка вам есть что порассказать друг другу.

Нерея с нежностью – состраданием? – провела костяшками пальцев по щеке Аранчи. Та бросила на нее взгляд, в котором читалась покорность судьбе: сама видишь, каким боком все для меня обернулось. Или что-то вроде того.