Константа - Александра Лимова

— Жихарев и Суханов? — спросила я у идущего рядом Кости, опустив голову и глядя в плитку, едва слышно, почти не шевеля губами в царстве ока Саурона.

— Они не найдут. Значит и не предъявят. — Ровно и так же тихо отозвался он, останавливаясь у Тимура и, чуть придержав за локоть меня, собирающуюся сесть в машину, — собери мне немного вещей, ночью вылетаем вместе.

Сдержала себя от того, чтобы с силой прикусить губу, глядя в его непроницаемое лицо и, кивнув, и вскользь коснувшись его холодных пальцев, села в салон.

* * *

Ночной перелет прошел без эксцессов. Я, развалившись на диване, нагло запихнула репку ему на бедро, старалась погрузиться в работу, глядя в экран планшета в своих руках и пытаясь не замечать, что именно иногда мелькает в светло-карих глазах, когда он смотрит в экран ноута, расположенного на подлокотнике, тоже пытаясь забыться в работе, но тоже терпел поражение.

В какой-то момент забылась тревожным сном, а после изумлённо так таращила глаза на Анохина, разбудившего меня на постели и, зевая, сообщающего, что идем на снижение.

Ранее утро в Нью-Йорском аэропорту было хмурое и накрапывал мелкий, холодный дождь. Костю «порадовали», что заказанная машина застряла в мертвой пробке и ждать ее не меньше часа, что его, разумеется, не устроило. И, так же разумеется, Константин Юрьевич нашел выход — такси. В виде вертолета.

Я, тихо охуевая после быстрой регистрации, смотрела на него, закинувшего сумку на плечо и, взяв меня за руку, тыкаясь в телефон, направляющегося на выход из аэропорта, возле которого уже ожидал автомобиль, чтобы отвезти нас в спецтерминал, где уже была подготовлена вертуха. Больше чем от сервиса, я охуела от цены — сто баксов. Всего. За то, что вместо часа-полтора езды по дорогам будет семь минут перелета. Мне нравится Нью-Йорк.

И понравился он еще больше с высоты птичьего полета. Ист сайд, Вест сайд, Мидтаун и нижний Манхеттен — финансовые эпицентры города, представленные каменно-стеклянными гигантами, выглядящими драгоценными камнями блистающими в лучах утреннего, пробивающего пасмурность, солнца. Смотрела на город, огромный, просто громадный город, в некоторых районах которого проживали от миллиона человек. Смотрела на Манхеттен, город в городе, как показатель человеческих амбиций, где при бешенстве налогов бизнес идет, экономика развивается. В нее инвестируют, ей доверяют. Семь минут полета, а я иногда забывала дышать глядя на все это урбанистическое и финансовое величие загнивающего Запада.

Костя смотрел на меня, я чувствовала его взгляд. Вслепую сжала его пальцы обеими ладонями, стиснула их на своих коленях, глядя на мир под ногами. И ощутила прикосновение его губ к виску.

Посадка на вертолетной площадке здания недалеко от отеля на Манхеттене. В отеле тоже была площадка, но она была занята и отель выслал за нами машину.

Выйдя из высотки, я подавила глупое детское желание поканючить у дяденьки поездку на традиционной желтенькой таксишке, покорно загружаясь в дурацкий лимузин и чувствуя себя будто в фильме. Одном из тех, где все вот это мелькало и сейчас казалось таким знакомым. Например, вон то полукруглое здание в «человеке-пауке» было, а вон то я в каком-то другом фильме видела, точно видела, но не могу вспомнить, потому что вот это тоже видела и сейчас я точно вспомню…

Образы переполняли сознание. Анохин курил в окно не без удовольствия глядя на меня, едва подавляющую на лице выражение детского восторга, пытаясь себе напомнить, что я взрослый человек, почти замужняя мадам, у меня серьезный бэкграунд, но ощущение, что я там, куда так хотела в юности, а это было перечеркнуто, но вот я здесь… основание его ладони к своим губам, прикасаясь поцелуем, не глядя на него, не притягивающего к себе, не вынуждающего отрываться от реальности за окном, сейчас впитывающейся в кожу упоительным теплом, склеивающим забытые и покрытые пылью осколки когда-то казавшейся важной мечты…

Отель, и, разумеется, люкс апартаменты. Двадцать девятый этаж и панорамный вид из широких в пол окон. Завтра прилетят мама с Мишкой и Сакари, номер которых на этом же этаже, но в другом конце коридора. Это Манхеттен, тут тяжело найти свободные люксы, очень повезло, что вообще в одном отеле, не говоря уже про этаж, — ровно так сообщил Константин Юрьевич, доставая чистые вещи из своей сумки, поставленной на широкий угловой диван, пока я, боясь моргнуть, стояла у окна, глядя на кипящую жизнь под ногами.

Быстро поочередно в душ, ибо надо успеть позавтракать, потому что у нас впереди встреча. Я, с неверием глядя на Костю, меняла ему повязку, пока он без интереса рылся в телефоне, и не знала, как подавить порыв не задушить его в объятиях.

— То есть ты действительно по деловому вопросу сюда? — выдавила я, закрепляя повязку дрожащими пальцами.

— Мы, — невозмутимо поправил он. — Газ в палас, Андрюш. Тебе же надо здесь чем-то заниматься с месяц. Вот. Я придумал.

Оставив без озвучения очевидное и явно неуместное «но я думала, что буду по удаленке пахать на Мироныча», со скоростью света полностью подготовила болид к выходу в свет и уже через сорок минут абсолютно забыв про сокрушающий вид из окна ресторана, смотрела на спокойного Анохина, завершившего шокирующее повествование и, умильно улыбнувшись, перегнувшегося через стол, чтобы, даже несмотря на высокий хвост, пригладить мои вставшие дыбом волосы.

Повествование было о его венчурном фонде. Он прибыл в нижний Манхеттен, в эпицентр финансовой мощи, представленный банками, корпорациями, федеральным хранилищем, Нью-Йорской фондовой биржей и прочими атлантами, именно для контроля уже достаточно продолжительно идущей регистрации и подготовки головного офиса. Штат, ответственный за маркетинговый, технологический, юридический и экономический аудит подобран, как определены и представители генерального партнера, доверенные менеджеры, секретари, консультанты и прочие специалисты. Те люди, которых он приметил и говорил, что обратит их в венчур, когда мы были в бегах, сейчас пока находятся в России и тоже усиленно готовятся.

Открытие подобного бизнеса это всегда повышенный риск и крупные вложения, окупающиеся далеко не сразу и только при условии правильно подобранных проектов для инвестирования и, конечно, правильного ведения этих проектов. Совсем неудивительным для меня стало то, на что Константин Юрьевич хотел сделать упор в векторе выбора фонда для инвестиций — информационные технологии и коммуникации. Венчур это отрасль инвестирования, где основа это переговоры и помимо подготовленного штата, нужно иметь подготовленный офис, в котором будет работать основной механизм прибыли фонда — заседания потенциальных инвесторов, членов совета директоров и прочие важнейшие движухи, и офис должен быть минимум представительского класса, ведь театр начинается с вешалки, а когда это подобный театр, то и вешалки должны быть впечатляющими, а с этим на Манхеттене проще всего. Второй механизм прибыли — поиск качественного предложения, объекта для инвестиций, и вот в этом мне как раз предстоит вариться. Находить, отдавать на проверку, и если все устроит, то следить за оформлением информационного меморандума, который потом надо будет кинуть под лупу инвесторам, которые восторженно хлопая в ладоши согласно покивают и отвалят баблишка, пока фонд будет хапать пятьдесят один процент выбранного для вложений проекта для контроля и управления им. Как только венчур прокачает выданным баблом выбранный проект и сделка завершится, Константин Юрич планирует делать выход из сотрудничества путем вывода ценных бумаг на фондовый рынок, он тут как раз рядышком, тут сам боженька велел, как говорится. Вот на этом моменте у меня кусочек круасана изо рта выпал и Анохин, снова перегнувшись через стол с довольством пригладил мне волосы. Уселся на свой стульчик и, глядя в окно, отпил кофе и невозмутимо продолжил: