Первая формула - Р. Р. Вирди

– А давайте рассказывать истории. Наверное, до привала еще ехать и ехать.

Ясим наконец закончил совещание, забрался на козлы и стегнул лошадей. Через мостик мы переправились благополучно.

– Историй я знаю не слишком много, но есть одна, которую обычно слушают с удовольствием.

– Ну-ка, ну-ка… – заинтересовался я.

– Слышал про Брама Странника?

Кое-что я знал, однако подобных историй ходило много, а со временем появлялось еще больше. Общего сюжета у них не было – просто отдельные рассказы о приключениях божества в огромном мире. Я покачал головой – вроде как не слыхал ни одной.

Опять же, Ватин не будет опасаться, что расскажет давно известную мне легенду. А там – как знать? – может, и вправду у него в запасе новенькая история?

Философ хорошенько откашлялся:

– Ну что ж… Сказание мое о Браме, первом и самом могущественном из богов, и повествует оно о тех днях, когда он едва не потерял себя в нашем мире. Как же себя найти? Только продолжать странствие. Произошел этот случай после рождения новой сущности Брамы – Радхивана, сына самого себя. Возможно, вы даже верите в эту легенду.

Я едва не перебил Ватина. Верит ли он сам во второе рождение Брама? Однако, взглянув в лицо рассказчика, я счел за лучшее от вопросов пока воздержаться.

– Итак, растерянный Брам решил делать то, чего делать ему не приходилось. Сошел он на землю не богом огня и солнца, но обычным смертным. С этого и начинается моя история. Как нередко бывает, некоторые ее части со временем забылись, и помню я далеко не все. Посему приступим к той главе, что всплыла в памяти.

55

Свеча, плащ, посох

Случилась эта история через много столетий после того, как миновало время демонов и призрачных сущностей, настраивавших людей друг против друга. Кончилась эпоха необузданных, не имеющих имени плетений и плетущих, называвших себя настоящими героями. Так вот. Ашрам появился давным-давно, и с тех пор многое забылось. Осталось лишь десять формул плетения, которые должен знать каждый, да и тем учили лишь в далеких горных храмах.

Пустоши вдоль Золотого Пути и отходящих от него троп еще не были известны под теми названиями, что мы знаем сегодня. Впрочем, и Золотого Пути тогда не существовало, только тянулись вдаль широкие и узкие безымянные дороги.

Брам отправился на запад из тех земель, за которыми лежало место, ныне известное как Лаксина, и за душой были у него три вещи: свеча, плащ и посох.

В левой руке держал он самую обычную свечу из белого воска, дававшую ярчайший свет. Та свеча порождала бесконечный огонь, и ничто не могло укрыться от взгляда Брама. На плечах его висел зеленый плащ – потрепанный и дырявый, да непростой. Говорят, человеческий глаз был неспособен разглядеть под этим плащом Брама, если бы ему заблагорассудилось создать особое плетение.

И наконец, в правой руке сжимал он деревянный посох, не дававший ему сильно устать в пути. А еще служил он оружием – если б возникла необходимость себя защитить.

Он шел и шел, минуя деревни, принимая знаки расположения их жителей, и справедливо вознаграждал их за великодушие. Устав, ложился спать, и сон его хранила горящая свеча, отгоняя темные сущности.

На самом деле история начинается, когда Брам добрел до прóклятого королевства Ядхира, короля восточных земель и густых лесов за горными перевалами, что соседствуют с нынешней Лаксиной. Земли Ядхира были обширны, сыты и богаты. Славились они лесом, водой, живностью и ценным камнем.

Так отчего же королевство почиталось прóклятым?

Угнездились тогда в сердце Ядхира зависть и жестокость, хотя прежде за ним подобного не знали. Напротив, был он человеком благородным и мудрым, следовавшим по пути огня и света Брама, однако же прежнее величие утратил напрочь, снискав себе славу алчного сюзерена. Народ обирал до последней нитки, заставив людей себя возненавидеть. И все же население не бунтовало, надеясь на перемены и помня, каким Ядхир был прежде.

Потом пришел Брам, и правду о Ядхире он услышал задолго до своего прихода. Призвал он короля к себе на справедливый суд. Богом он уже не был, однако обладал силой и умением создавать плетения. Однако Брам превратился в смертного, и ни одно плетение не смогло бы уберечь его от гибели. Свои слабости перед встречей с Ядхиром он сознавал вполне.

Сразились они, и каждый использовал ныне забытые формулы. Вздрогнули скалы, реки и деревья. И победил Ядхир за счет коварства.

Боялся он встретиться с Брамом лицом к лицу, сознавая, с кем имеет дело, и призвал верных помощников. Те пришли в расчете на его милость и богатую награду и помогли ему.

Итак, Брам лишился и свечи, и плаща, и посоха. Заточил его Ядхир в темнице под замком. Называли те подземелья Каменными залами.

Брам томился в заточении девяносто девять дней, питаясь скудными крохами, и в конце концов обратился к тому, чего никогда не делал. Свернул он ткань разума своего в грани восприятия и замер, размышляя о плетениях, которые создал и предложил людям. Потом утешился он и придумал, как совладать с алчным королем.

Выдохнул он могучую струю воздуха из своей груди, и поднялась она к потолкам Каменных залов, и пробилась вверх, где находился Ядхир. Послал Брам голос свой по струе воздуха:

– Встреться же со мной, испорченный король! Вызываю тебя на бой один на один – только я и ты. Убедись, чего ты стóишь. Я одолею тебя, какие бы хитрости ты ни придумал.

И получил он ответ.

Однако еще до того заметил Брам нечто странное в стенах своей темницы. Из каждого шва между камнями сочилась ярко-алая жидкость. Не могло быть столько крови ни в одном человеческом теле.

И пришел Ядхир. Открыл он двери темницы и направил свой посох на бывшего бога, а ныне простого смертного. Помощники его стояли рядом, прикрыв лица черной тканью.

– Кто ты таков, чтобы бросать мне вызов? Кто ты таков, чтобы обращаться ко мне подобным образом при моих людях?

– Я – Брам, перворожденный, возникший из пустоты. Я был всегда и буду вечно, когда тебя, Ядхир, уже не станет. Я намеренно обратился в смертного, однако не надейся, что тебе уступлю.

– Что ж, попробуй! – рассмеялся Ядхир. – Одолей меня! Покажи, на что способен, если считаешь себя богом! Ничего ты не сможешь сделать в Каменных залах. И нет у тебя ни свечи, ни плаща,