Святой Грааль - Юрий Никитин

— Нас сейчас слышат остальные Тайные? — спросилОлег внезапно.

Глаза Слымака сузились, ответил холодно:

— Даже гроссмейстеры и простые мастера. Во всех частяхсвета. Но тебе не поможет. Кто на твоей стороне — сочувствуют молча, кто против— собрались здесь, чтобы остановить тебя. Культура — вещь вялая, нерешительная,а цивилизация — напор, уверенность, цепкая хватка!

— Еще не вечер, — бросил Олег.

— Что? — переспросил Слымак. Губы растянулись внасмешливой улыбке. — Культура станет такой же цепкой?

Олег зябко передернул плечами, будто попал под холодныйдождь:

— Упаси боги культуру у власти! Или хотя бы — скулаками... Но оставим это, тут не договоримся. Я понял, что если не ради менявсе это, то здесь заговор против Киева?

Слымак с удовольствием засмеялся:

— Наши люди уже взяли власть. Скоро выйдут в открытую.Киевляне уже рабы, хотя об этом еще не знают. Но узнают скоро.

Олег стиснул зубы: в голове пульсировала боль, перед глазамитрещало багровое пламя, охватившее город, бежали люди с поднятыми топорами, скоторых капала кровь, летели стрелы, копья, мчались обезумевшие кони с опустевшимиседлами...

— Через тринадцать лет, — прошептал он убито.

Слымак подпрыгнул в кресле, крепче вцепился в подлокотники.Глаза его расширились:

— Вычислил?.. Хотя нет, полагаешься на интуицию, чтозовешь предвещанием. Да, тринадцать — наше тайное число. Через тринадцать летрешено взять власть в Киеве и по всей Руси. В открытую. Низвергнуть не толькоязыческие святыни, что кое-где сохранились в селах, но и дурацкие христианские.Везде, где победим, поставим свой символ — пятиконечную звезду! Поставим, Вещий...По всему Киеву затаились в ожидании своего голоса наши зубы и когти, а здесь, внадежном месте, недремлющий мозг!

Олег поник, потрескавшиеся губы шевелились, он сказал смольбой:

— Опять кровь?.. Но ведь киевляне возьмутся за топоры!Когда русичи прижаты к стене,... да только ли русичи!.. у людей всегда остаетсяэтот последний довод!.. Опять лютое смертоубийство, ручьи выйдут из берегов открови...

Слымак спросил с жадным интересом:

— Ты это видишь?.. Жаль, наши расчеты, при всейточности, не дают зримых картин!

Олег покачал головой:

— Половина Киева сгорит, много люда поляжет... Но неликуй, Слымак. В тот день будут истреблены все ваши люди. До единого. Слымакотшатнулся, будто получил удар в лицо.

— Когда случится, говоришь?

— В 9882 году по русскому летоисчислению, 6621-м поиудейскому, 451-м по сарацинскому, если же взять от рождения христианскогобога, то в 1113 году... С чего так полюбили чертову дюжину? После той кровавойбойни уже никогда открыто не посмеете, Слымак. Тайно — да, но никогда — открыто.

Слымак сузил глаза, как перед прыжком:

— Не ты ли поведешь на резню?

— Ты знаешь, я против убийств. К тому же без головы...что смогут... выбитые зубы и вырванные когти?

Слымак прошипел очень тихо:

— Без головы?

Страшно полыхнуло, ослепив Томаса, голубое пламя. Олегаотшвырнуло к стене, его охватил трепещущий странно шелестящий, как крыльябабочки, огонь. Томас с поднятым мечом ринулся на злого колдуна, с размахаударился о невидимую стену, в страхе ощутил себя отгороженным от схватки словнобы чистейшим стеклом.

Калика оттолкнулся от стены, слепящий белый свет охватилСлымака. Маг встал из кресла, оказавшись выше Олега, вскинул над головойдлинные сухие руки. Огонь его не касался, как и Олега, облегал как одежда, ноОлег стискивал зубы, на лбу вздулись толстые синие вены, на шее напряглисьжилы, будто калика держал на плечах горный хребет.

Голубой огонь вокруг Олега вспыхнул ярче. Слымак шагнул кпротивнику, словно продавливался сквозь массу невидимого клея. Голубое и белоепламя соприкоснулось, лицо Слымака напряглось, как и лицо калики, оба дышалитяжело.

Томас все еще до боли в пальцах стискивал рукоять меча.Дважды попробовал проломиться сквозь невидимую стену, рубил, но тяжелыйдвуручный меч отшвыривало, едва не выворачивая руки. Слымак сделал еще шаг,страшно зашипело, посыпались белые искры. Оба противника, маг и волхв, сцепилизубы и сжали кулаки, по страшным лицам бежали мутные струйки пота.

Слымак набрал в грудь воздуха, напрягся. Томас в страхеощутил, что настал решающий миг схватки. Голубой огонь вспыхнул ярче, принялсяпоглощать белое, чистое пламя. Олег скалил зубы в агонии, запрокинул голову,бессильно сползал по стене.

Томас, не помня себя от ярости, заорал боевой клич англов,обрушил изо всех сил страшный двуручный меч. Сверкающее лезвие, что рассекаловсадника до седла, наткнулось на преграду, почти остановилось, затем, проломивневидимую стену, достало чужого мага концом лезвия между лопаток!

Раздался треск, голубое пламя разом исчезло. Потемнело, ибобелый огонь вокруг Олега едва тлел. Слымак медленно повернулся к Томасу, мечвывалился из жуткой раны, с лязгом упал на пол. Из широкой раны хлынула кровь.На лице Слымака появилась гримаса боли, смешанная с изумлением.

Олег с трудом поднялся, упираясь в стену. Грудь вздымаласьчасто, в горле хрипело. Глаза калики застилало болью. Слымак пошатнулся посредикомнаты, упал на колени. Из пересохших губ сорвалось слабое:

— Как ты мог...

— Без угрызений совести, — отрезал Томас люто.

— Благородный рыцарь... в спину...

— Мне все равно, что обо мне подумает кабан!

Он подхватил пошатывающегося Олега:

— Сэр калика, цел?

Из губ Олега бежали струйки крови, тут же застывали. Онпокосился на умирающего мага, тот все еще удерживался на коленях в луже своейкрови, сказал с укором:

— Мог бы раньше... Ты мой единственный шанс!

Слымак желтел как покойник, лужа крови ширилась. Олегспросил:

— Передать кому-нибудь... твою волю? Последние слова?

Губы верховного мага шевельнулись, шепнул едва слышно:

— Вернись... Возглавь Совет Тайных Магов... своедетище...

Томас в страхе отпрыгнул от Олега, пощупал рукоять меча.Олег покачал головой:

— Пока не придумана власть над властью... я ее вечныйпротивник.

Слымак рухнул вниз лицом, расплескав по полу кровь. Томасазатошнило от страшной раны: разрубленные кости, кровь булькает, а этот ещепытается жить...

— От таких ран умирают даже маги, — сказал Олегнегромко. — Пойдем отсюда.

Словно повинуясь его жесту, а может и в самом делеповинуясь, противоположная стена треснула, раздвинулась. В маленькой комнатке,заваленной толстыми книгами, рулонами карт и чертежей, сидела за столом,