Святой Грааль - Юрий Никитин

Томас навострил уши. Сказал с неуверенностью:

— Ну, возможно, это все-таки давний предок и родаМальтонов...

— Он еще Олимпийские Игры учредил, — добавилкалика.

— А это что?

— Игры такие...

— Языческие? Нет, Пелоп не мой предок.

— Вроде рыцарских турниров. И сам стал первымпобедителем.

На честном, уже наполовину отмытом, лице рыцаря стали видныследы внутренней борьбы. А Олег сложил оставшиеся луковицы Томасу, поднялся.Голос его был тяжелым:

— Золотых монет у тебя хватит, чтобы в Киеве купитьконя. Дальше дорога идет сравнительно безопасная. Страны уже не столь дикие,как те, где мы прошли.

Томас торопливо вылез, мокрый натянул вязаную одежку, влез вдоспехи. И лишь тогда взглянул калике в зеленые глаза, что сейчас были темнымикак два лесных озера:

— А ты?

Олег покачал головой:

— Незачем мне в Киев... Я отшельник, пещерник, а всепещеры — на этом берегу.

Они обнялись, калика отвернулся и быстро пошел прочь. Томасмолча наблюдал как высокая фигура постепенно источалась в лунном свете,напоследок блеснули искорки на отполированной рукояти меча, и все растворилосьв темноте.

На душе было тоскливо, хотя не однажды за бродячую жизньстранствующего рыцаря приходилось расставаться с прекрасными друзьями. Ктопогиб, кто осел на пожалованной земле, кто вернулся в родной замок, кто простоушел вот так, коротко обнявшись и пожелав счастья, чтобы когда-то в старостибегло вспомнить старого друга и дальние края...

Вздохнув, Томас снова сел на краю причала. Есть уже нехотелось, он вздохнул, опустил остатки хлеба и мяса на широкие мягкие листья,похожие на слоновьи уши. С первой переправой надо попасть в город, купить коня,а лучше — двух и спешить через цивилизованные страны, дабы успеть ко днюсвятого Боромира. Благодаря смоку-дракону половину дороги проделал за двоесуток, теперь в запасе по крайней мере неделя!

Ночь медленно уходила, на востоке едва заметно заалел край.Глаза рыцаря, привыкшие к темноте, рассмотрели нежнейшие оттенки.

Ему показалось, что за спиной скрипнули бревна.Обрадованный, что калика что-то забыл и возвращается, он резко повернулся. Вглазах блеснуло, тугая петля упала на плечи. Томас ухватился за меч, в головегрохнуло, он выронил оружие и упал лицом вниз на мокрые бревна.

Очнулся почти сразу, пытался вскочить, но лишь дернулся,туго стянутый в гусеницу. Над ним двигались в рассветном сумраке неясныефигуры. Томас различил голоса:

— Зарезать бы... Таких вообще надо в спину!

— Трусишь?

— А ты? Я супротив такого не встану лицом к лицу за всезолото мира!

Шаги приблизились. Томас с трудом вскинул голову,перекосившись от резкой боли в затылке. Перед его лицом были охотничьи сапоги,тускло блестели шпоры. Он повернул голову, сжимая зубы, чтобы не стонать.

Знакомый голос, странно шипящий, проговорил сверху:

— Ну, сэр Томас... что скажешь на этот раз?

Над ним стоял, опершись на одну ногу, странный человек, откоторого Томаса бросило в дрожь, заморозило кровь в жилах. Горбатый, левоеплечо выше правого, обе руки в свежих шрамах, левая рука оканчивалась краснойкультяшкой, из которой торчала белая кость. Он был в бесформенной одежде, всюголову скрывал сплошной шлем.

— Бог долго терпит, — прохрипел Томас, — новсе-таки бьет, сэр Горвель!

— Хорошо бьет тот, за кем последний удар, —прошелестел сиплый голос Горвеля из-под железной маски.

Второй человек сказал тревожно:

— Давайте сейчас же прирежем! Я боюсь.

Горвель просипел:

— Сейчас подойдет член Совета Семи Тайных. Он тольковзглянет, нет ли в нем магической мощи...

— Но с магией был связан лишь тот, который ушел!

Горвель бросил сипло, зло:

— Я уже чувствую ее шаги! А потом сразу зарежь.

Воин пнул Томаса, сказал зло, скривив губы:

— Наконец-то ты расстался со своим приятелем! Ты,закованное в железо чучело, не знаешь, что только его я, Черный Воин, считалравным по мощи. Правда он однажды ранил меня, оставил этот шрам на лице, нотогда у меня подвернулась нога... Он уничтожил мое хазарское войско, которое явел на царя Румала... истребил десять братьев, владык восточных царств, изнашего рода остался только я и мой старший брат Карганлак... Ты дурак, чторасстался с ним!

Сквозь плеск днепровских волн послышались легкие шаги. Напричале появилась миниатюрная женщина: в мужском плаще, с надвинутым на глазакапюшоном, который тут же сдвинула на плечи. Хрупкая, с невинным бледным лицоми удивленно вскинутыми бровями. Крупные карие глаза смотрели обиженно, Томасузахотелось немедленно укрыть ее от опасности, спасти даже от утреннего холода иречной сырости.

Она взглянула коротко, сказала хрипловатым низким голосом,от которого у Томаса сладко защемило сердце:

— Не нуждаюсь... но все равно спасибо. Горвель, гдечаша?

Горвель, кряхтя, нагнулся, поднял мешочек Томаса:

— Здесь!

Она взяла мешок, даже не взглянула, коротко кивнула всторону Томаса:

— Зачем он здесь?

— Ждали вас, — ответил Горвель оченьпочтительно. — Он чересчур живуч, странно живуч... Нет ли в нем магии?

Миниатюрная женщина внимательно посмотрела на Томаса,невидимые пальцы пробежали по его груди. Он поежился, напуганный тем, что еепальцы проникли под тяжелые доспехи, замер в страхе: кончики пальцев быстроощупали сердце, мозг... Глаза женщины потемнели, она проговорила сдержанно:

— Магии нет. Но отвага и сила духа безмерны!

Плотно прижимая мешок, она пошла обратно по причалу. Горвельсказал почтительно, однако в голосе звучала тщательно скрытая издевка:

— Ваша Мощь, мы могли бы уйти вместе...

Она холодно оглянулась через плечо. Голос был резок какбритва:

— Горвель, вы еще даже не гроссмейстер! Вы пока ещеближе к простому палачу, чем к членам Семи Тайных.

Горвель задрожал, рухнул на колени. Женщина ушла. Томасуспел увидеть ее прямую спину, откинутый капюшон и свой мешок с отнынепотерянной чашей.

Горвель медленно повернул голову к свидетелю своегоунижения, в прорези блеснул горящий бешенством глаз. Томас чувствовал себягадко, краем глаза видел, как Черный Воин вытащил из-за пояса нож. Томасзастыл, Черный зарежет, как овцу, как цыпленка, для него зарезать человека, чтопоправить пояс. Цивилизатор, проводник прогресса...

Черный нехорошо улыбнулся. Он замечал страх в глазах рыцаря,его отчаянные попытки освободить руки, хотя бы отдернуть голову от ножа. Черныйпотянул руку к горлу Томаса, оскал стал шире.