Дурная кровь - Роберт Гэлбрейт

Он бросил на нее быстрый взгляд своим единственным видимым глазом и неожиданно спросил:

– Значит, муж Марго все еще думает, что я причастен к ее исчезновению, да?

– Как понимать «все еще»? – поинтересовалась Робин.

– Он назвал полиции мое имя, – сказал Сетчуэлл. – В тот же вечер, когда исчезла Марго. Думал, она сбежала со мной. А известно ли вам, что мы с Марго столкнулись за пару недель до ее исчезновения?

– Да, известно, – ответила Робин.

– Это навело как-там-его на разные мысли, – продолжил Сетчуэлл, – не отрицаю: это действительно выглядело подозрительно. Я бы, наверное, подумал точно так же, если бы моя подружка встретила свою прежнюю пассию, перед тем как свалить… я хотел сказать, исчезнуть.

Им подали еду: бифштекс и жареная картошка выглядели очень аппетитно, а Робин так сосредоточилась на своих вопросах, что, по всей видимости, не прочла описание, напечатанное в меню мелким шрифтом. Вместо ожидаемой тарелки салата она получила деревянное блюдо, на котором стояли разные горшочки, содержащие ломтики острой колбасы, хумус и липкое месиво из залитых майонезом листьев; попробуй смаковать такое ассорти, делая при этом заметки.

– Хотите картофеля фри? – предложил Сетчуэлл, придвигая к ней металлическое ведерко.

– Нет, спасибо, – улыбнулась Робин. Надкусив хлебную палочку, она занесла ручку и продолжила: – В тот раз, когда вы столкнулись с Марго, она упоминала Роя?

– Пару раз, – с набитым ртом ответил Сетчуэлл. – Притворялась, будто все прекрасно. Что и принято делать при встрече с первой любовью, правда? Притворяться, что сделала правильный выбор. Что ни о чем не жалеешь.

– А вы думаете, она сожалела? – спросила Робин.

– Она не была счастлива. Мне это бросилось в глаза. Я подумал: «Никто не обращает на тебя внимания». Она пыталась сделать бодрую мину, но выглядела нерадостной. Измотанной.

– Вы виделись только один раз или больше?

Сетчуэлл жевал бифштекс, задумчиво глядя на Робин. Проглотив мясо, он наконец сказал:

– Вы читали показания, которые я дал полиции?

– Да, – ответила Робин.

– Тогда вы отлично знаете, – продолжил он, покачивая в ее сторону вилкой, – что это было всего один раз. Верно?

Он улыбался, пытаясь выдать упрек за шутку, но Робин почувствовала тонкое как игла острие агрессии.

– Итак, вы пошли вместе выпить и побеседовать? – Робин улыбнулась, как будто не заметила скрытого смысла, возвращая Сетчуэлла на оборонительные позиции, и он смягчился:

– Да, мы пошли в какой-то бар в Кэмдене, недалеко от моей квартиры. Она была на домашнем вызове у пациента.

Робин сделала отметку.

– А вы можете вспомнить, о чем был разговор?

– Она рассказала мне, что познакомилась с мужем на медицинском факультете, что он птица высокого полета и все такое. Кем он был-то? – спросил Сетчуэлл с показным, как отметила Робин, равнодушием. – Кардиолог, что ли?

– Гематолог, – сказала Робин.

– Это что, кровь? Да, на Марго всегда производили впечатление умные парни. Ей в голову не приходило, что они могут оказаться таким же дерьмом, как и все остальные.

– У вас создалось впечатление, что доктор Фиппс – дерьмо? – как бы между делом спросила Робин.

– На самом деле нет, – ответил Сетчуэлл. – Но мне говорили, что он зануда и маменькин сынок.

– Кто вам сказал? – Робин приостановилась, и ручка замерла над записной книжкой.

– Кто-то из общих знакомых, – ответил он, слегка пожав плечами. – Вы не замужем? – продолжил он, глядя на левую руку Робин, на которой не было кольца.

– Мы пока не зарегистрировали брак. – Робин чуть заметно улыбнулась.

Она привычно давала такой ответ, чтобы пресекать флирт со стороны свидетелей и клиентов, чтобы возводить барьеры.

– А-а. Ясное дело: если пташка живет с парнем вне брака, она должна быть от него без ума. Ее же удерживают только ее чувства, разве не так?

– Полагаю, что так, – сказала Робин, чуть улыбнувшись.

Робин понимала, что он решил привести ее в замешательство.

– Не упоминала ли Марго о чем-нибудь таком, что могло ее беспокоить, создавать проблемы? Дома или на работе?

– Я же вам говорил, что это была сплошная показуха, – ответил Сетчуэлл, жуя картофель. – Отличная работа, отличный муж, отличный ребенок, отличный дом. – Он проглотил. – В ответ я сделал то же самое: сказал ей, что у меня выставка, что получил награду за одну из своих картин, играю в группе, серьезные отношения с девушкой… наврал с три короба, – добавил он с легким смешком. – Я помню эту деваху только потому, что мы с ней чуть позже в тот же вечер разбежались. Не спрашивайте меня сейчас, как ее звали. Мы недолго пробыли вместе. У нее были длинные черные волосы и огромная татуировка в виде паутины вокруг пупка, вот что я в основном помню – да в любом случае это тогда же и закончилось. Увидев опять Марго… – Он замялся. Его неприкрытый глаз смотрел в никуда. – Мне было тридцать пять лет. Это странный возраст. До тебя начинает доходить, что и с тобой тоже приключится сорокалетие, не только с другими. Сколько вам, двадцать пять?

– Двадцать девять, – ответила Робин.

– С женщинами это случается раньше, вот это самое, когда беспокоишься о том, что стареешь, – продолжил Сетчуэлл. – Дети есть?

– Нет, – сказала Робин. – Значит, Марго не говорила вам ничего такого, что могло бы объяснить ее добровольное исчезновение?

– Марго не ушла бы по доброй воле и не создала бы проблемы своим близким, – заявил Сетчуэлл с ровно такой же уверенностью по этому пункту, как и Уна. – Только не Марго. Она была воплощением ответственности. Она была прилежной девочкой, ну вы понимаете? Типа школьной старосты.

– Так что вы не планировали встретиться опять?

– Никаких планов, – ответил Сетчуэлл, похрустывая картошкой. – Я упомянул, что моя группа будет на следующей неделе играть в «Дублинском замке». Сказал: «Заскочи, если будешь проходить мимо», но она сказала, что не сможет. «Дублинский замок» – это был бар в Кэмдене, – добавил Сетчуэлл. – Быть может, и до сих пор там.

– Да, – сказала Робин, – там и находится.

– Я говорил следователю, что упомянул ей об этом концерте. Говорил ему, что готов был с ней и дальше встречаться, если бы она захотела. Мне скрывать было нечего.

Робин вспомнила высказанное Страйком мнение о том, что добровольно выданная Сетчуэллом информация отдает «угодливостью», и, пытаясь развеять внезапно возникшее подозрение, спросила:

– Кто-нибудь видел Марго в «Дублинском замке», когда вы там играли?

Сетчуэлл не торопясь проглотил, потом ответил:

– Насколько я знаю, нет.

– Маленький деревянный викинг, которого вы ей подарили, – сказала Робин, не сводя с него глаз, – тот, на основании которого написано «Брунгильда»…