Держи меня крепче - Сьюзен Льюис

А мы-то полагали, что все проблемы в социальной сфере уже благополучно разрешили, не так ли? Ведь после нашумевшего дела о гибели семнадцатимесячного Бэйби Питера в августе 2007 года (тогда, как вы помните, обвинениям в халатности подверглись многие социальные службы) нам клятвенно обещали предпринять кардинальные меры, гарантирующие, что впредь такое не повторится. И, пожалуйста, свежий пример по теме! Когда уже сами работники социальных служб недвусмысленно предупреждают нас о том, что все очень даже может повториться!

Мисс Николс имела хорошее представление о том, в каких непростых условиях трудятся работники социальных служб, какие бешеные нагрузки они испытывают, а потому и приняла решение не вверять Хло в руки существующей системы. Эта девочка, к которой она действительно прикипела всем сердцем и душой, отчаянно нуждалась именно в ней и ни в ком другом, чего ранее не случалось с другими детьми, которых опекала мисс Николс. Что, кстати, не говорит о том, что она с пренебрежением относилась к выполнению своих служебных обязанностей, когда дело касалось других детей. Нет и еще раз нет! Даже ее босс, весьма критически настроенная к своей подчиненной по другим аспектам ее деятельности, не поставила ей в вину плохую работу с детьми.

Энтони мельком стал просматривать свои бумаги, сделав короткий перерыв в выступлении. Но вот он поднял глаза и продолжил:

– Почтенная коллегия присяжных! Мисс Николс не преступница! Она просто человек, который взял закон в свои руки и распорядился им так, чтобы отдать маленькому ребенку всю свою любовь, сделать так, чтобы у нее появилась любящая семья, друзья, родственники, чтобы она жила в полной безопасности в счастливом и уютном доме. И вот я спрашиваю вас! Какой цели вы добьетесь, если запретите ей и впредь видеться с малышкой Хло? Потому что именно это случится, если вы признаете мою подзащитную виновной. Ведь такое решение не сделает наше общество более безопасным местом для жизни, это не станет данью справедливости по отношению к родителям девочки, ибо, по сути, у Хло нет родителей. Во всяком случае достойного отца, который смог бы в обозримом будущем восстановить свои родительские права на дочь. По моему убеждению, единственная группа людей в этом зале, которые действительно хотят сурового наказания для мисс Николс, это представители местного отделения полиции Кестерли. Но и они жаждут наказать ее не столько за сам факт якобы похищения ребенка, сколько за то унижение и те нападки, которым подверглись полицейские исключительно в силу своей собственной некомпетентности и невысокой эффективности их работы.

Лично я посоветовал бы им обратить взоры на самих себя. А всем нам предлагаю сейчас сконцентрироваться на судьбе маленькой девочки. Которая сейчас находится где-то на чьем-то там попечении и которую ждет будущее, полное самых непредсказуемых опасностей. И это вместо того, чтобы быть рядом с женщиной, которая любит ее больше всего на свете и которая наверняка постарается сделать все от нее зависящее, чтобы ребенок впредь не подвергался ни угрозам, ни насилию.

Глубокоуважаемые члены коллегии присяжных! Благодарю вас за терпение, с которым вы выслушали мои соображения по данному делу. Уверен, вы отнесетесь к рассмотрению вопроса со всей полнотой вашего внимания и примете свое решение по зрелом размышлении и после самого тщательного анализа всех обстоятельств дела. Я также уверен в том, что вы согласитесь со мной, что единственный способ продемонстрировать торжество справедливости в самом высоком человеческом смысле этого слова – это признать мою подзащитную невиновной.

Энтони сел на свое место и взял стакан с водой. В зале суда царила мертвая тишина. Было такое впечатление, что все просто боялись спугнуть этот благоговейный момент безмолвия случайным словом или движением, могущими ненароком задеть те проникновенные слова, которые только что здесь прозвучали. Казалось бы, аргументация Энтони не относилась напрямую к делу, его рассуждения касались интимных сфер человеческих переживаний, но каким же сильным оказалось воздействие его речи. Да, закон не на его стороне, и все понимали это, но в воздухе все еще витал вопрос, с которым он обратился к залу. В самом деле! Какую пользу, какой такой благородной цели послужит лишение маленькой девочки безопасной и счастливой жизни, которую он описал и которая у нее уже была?

Теперь, когда все было кончено, Шарлотта боялась даже думать об окончательном исходе дела. Судья принялась методично объяснять присяжным их обязанности на завершающем этапе работы и рассказывать о том, как следует поступать в тех случаях, если им потребуется дополнительная помощь или консультации.

– Все мы только что прослушали очень убедительную и в высшей степени эмоциональную аргументацию мистера Гудмана, – вдруг долетели до Шарлотты слова судьи. – Но я призываю вас, глубокоуважаемые члены коллегии присяжных, не забывать в ходе ваших размышлений о том, что преступление все же было совершено. Иначе зачем же мы здесь? И неважно, сколь велика любовь обвиняемой к ребенку, она его похитила. Вам всем будут вручены копии с текстом закона по данному конкретному вопросу, которым вам следует руководствоваться при принятии решения.

Шарлотта вдруг почувствовала, как потемнело в глазах. Ведь судья напрямую инструктируют присяжных признать ее виновной. И что дальше? На что надеяться еще? Она не могла поверить тому, что только что услышала. По выражению лица Энтони, когда он взглянул на нее, она поняла, что он тоже ошарашен репликой судьи.

Часом позже Шарлотта заперлась в дамской комнате этажом выше, чтобы хоть немного побыть одной. Кошмар ожидания был особенно невыносим, потому что его нужно делить с Энтони, матерью, Бобом, Мартином, всеми остальными… Все сгрудились в небольшом свободном помещении, которое удалось отыскать Ким. И все отчаянно пытались бодриться, что называется, делали хорошую мину при плохой игре, ибо все отлично понимали всю безнадежность ситуации.

– Судья точно не имела права заявлять такое! – стал выражать гневные протесты Боб, как только в комнату вошли Энтони и Джулиан.

– Имела! – возразил ему Джулиан. – Мы же не стали оспаривать тот факт, что Шарлотта увезла Хло и удерживала ее у себя дома.

Энтони промолчал, но по его лицу Шарлотта поняла, что он откровенно взбешен заключительным словом судьи.

– Она едва проронила пару слов за те два дня, что длился процесс, – кипятилась Ким. – А тут нате вам! Просто возмутительный выпад! Что дает нам право подать апелляцию, не так ли?

– Апелляцию мы станем подавать лишь в том случае, если получим обвинительный вердикт присяжных, – напомнил ей Энтони. – Так что давайте пока не будем торопить события, ладно?

Шарлотта плеснула себе в лицо холодной водой, словно пытаясь смыть мрачные воспоминания о тюремных застенках Уэлворта. И о Ноле, и об угрозах Молли Бак. Нет, сейчас она станет думать только о Хло! Ах, как же ей хочется подержать ее на руках, обнять, услышать ее голосок, вдохнуть запах ее тельца, сказать ей, как сильно она ее любит. Ей хотелось погладить девочку по кофейного цвета кудряшкам, таким мягким и пушистым, словно лепестки цветов. А еще расцеловать в обе щечки, потрогать их нежную, как у младенца, кожу. «Ну почему, – думала она с тоской, – почему, когда еще совсем немного, и я потеряю Хло навсегда, она вдруг кажется мне такой реальной, такой близкой?»