Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 1 - Джонатан И. Израэль

Мориц не стал перестраивать голландское рыцарство как политический институт, но изменил его политический и теологический облик, превратив его в удобный инструмент своей власти. Более того, хотя голландское рыцарство уже играло важную роль в Штатах Голландии при Олденбарневельте, при Морице его влияние возросло. Мориц, опираясь на дворян, помогавших ему в управлении делами Штатов Оверэйсселя, Утрехта и Гелдерланда, видоизменил общий дух и характер правительства в Гааге, укрепив положение рыцарства также и в Голландии. При Морице с 1618 г. дворяне стали более влиятельным сословием, оттеснив регентов. Даже самым надежным союзникам Морица из числа регентов, таким, как бургомистр Амстердама Рейнир Паув, была отведена достаточно скромная роль в новой структуре власти. Это уменьшение политического значения регентов не осталось незамеченным и вызвало сопротивление. Анонимный трактат, направленный против Морица в 1620 г., согласно Карлтону, «порочащий памфлет», обвинял ван Арссена, ван ден Бохорста, Йохана ван Дуивенворде «и всех дворян Голландии в том, что они являются орудиями тирании [Морица], подстрекая народ к волнениям под предлогом защиты свободы».

Но кульминацией переворота стало изгнание арминиан из городских советов. Первые чистки в Голландии, в Схонховене и Бриле, начались через несколько дней после ареста Олденбарневельта. Мориц в консультации с Паувом выбрал «благонамеренных» лиц, особенно убежденных контрремонстрантов на смену свергнутым арминианам. Роль регентов отныне была ограничена, но пока он не подверг чистке городские советы, принц не мог быть уверен в надежности Штатов Голландии, что было немаловажно для укрепления его власти и стабильного и эффективного управления. На голосовании в Генеральных Штатах менее чем через месяц после падения Олденбарневельта только 9 из 18 обладавших правом голоса городов одобрили арест их Адвоката. Шесть городов, во главе с Харлемом, Лейденом и Роттердамом, настаивали, что рассмотрение любых обвинений, выдвинутых против арестованных, входит в исключительную компетенцию Штатов Голландии. Еще два города — Делфт и Медемблик — воздержались от выражения своего мнения. Такая ситуация, как в сентябре 1618 г., едва ли могла обеспечить основу для стабильного правительства во главе с Морицем. Зайдя так далеко, теперь он не имел другого выбора, кроме как отстранить, или нейтрализовать тех людей, которые сопротивлялись ему.

Осенью 1618 г. Мориц провел систематические чистки голландских городов, которые поддерживали Олденбарневельта, или где были существенные «арминианские» фракции. Приезд принца для каждого города знаменовал начало новой эпохи. Одним из первых посещенных им городов был Алкмар. Введя в город свои войска, Мориц совершил торжественный въезд в Алкмар 18 октября в сопровождении свиты и 180 мушкетеров. Он собрал городской совет и отстранил 16 регентов, как он объяснил, «ради блага страны и будущего умиротворения городских жителей». Свои места сохранили только 8 членов старого городского совета, среди них Питер Янсзон Шаген, ревностный контрремонстрант, выбранный одним из судей Олденбарневельта. Городская милиция также прошла через чистку и принесла новую присягу.

Принц отправил войска в Лейден 20 октября, и три дня спустя лично прибыл провести чистку городского совета, «под громкие аплодисменты народа» сместив не менее чем 22 городских регента. Затем он выехал со свитой в Харлем, собрал городской совет и оправдал свои действия необходимостью избежать беспорядков; он изгнал 30 регентов, назначив 20 новых людей. В Роттердаме, где он появился четыре дня спустя, Мориц отстранил 15 и назначил 17 новых регентов, включая состоятельного торговца тканями, Яна Янсзона Кальфа, отца одного из величайших натюрмортистов Золотого Века, Виллема Кальфа. Большинство членов городского совета Гауды были смещены. Амстердам, хотя и контрремонстрантский город, также не избежал визита принца, так как здесь также существовали сторонники Олденбарневельта, несмотря на то, что они и находились в явном меньшинстве, и городской совет в целом склонялся к терпимости; семь известных «вольнодумцев» были изгнаны, хотя принц пощадил уже дряхлого и немощного Хофта. Как и повсеместно, приезд штатгальтера был отмечен пирами и изысканными праздниками. Камера риторов «Шиповник» ((d’Eglantier) — в прошлом никоим образом не дружественная к контрремонстрантам — поставила аллегорическую пьесу, объявлявшую Морица «поборником Божьей Церкви».

Непосредственным результатом этих чисток было исчезновение с политического горизонта регентов, обладавших опытом в делах управления и администрации, людей образованных и подготовленных к общественной деятельности. Их сменили несведущие, менее образованные люди, часто слишком обремененные собственными делами, чтобы присутствовать на заседаниях, и способные уделять меньше, чем их предшественники, времени и внимания городским и провинциальным делам, — что стало далеко не последним по значимости фактором в наиболее поразительном политическом результате переворота 1618 г. — уменьшении роли голландских городов.

Воплощением этой перемены стало свержение Олденбарневельта Морицем. После этого переворота штатгальтер, стремившийся защитить свою власть, позаботился о том, чтобы не допустить выдвижения другого сильного лидера из рядов Генеральных Штатов. Он понимал, что любая компетентная личность рано или поздно станет его соперником за власть в Республике. Таким образом, вопрос об избрании пенсионарием Голландии — ибо титул «Адвоката», который носил Олденбарневельт, был теперь отменен, — менее честолюбивого кандидата, которого можно было превратить в удобное оружие, стал ключевым элементом политики штатгальтера и оставался в центре его внимания до конца 1640-х гг. Точно также были урезаны функции пенсионария. Ирония судьбы состоит в том, что Андрес де Витт, дядя величайшего пенсионария Республики второй половины XVII в. — Яна де Витта — был кооптирован на должность исполняющего обязанности пенсионария после падения Олденбарневельта именно потому, что он был человеком малоопытным и не имевшим никакого политического веса, убежденным контрремонстрантом, лишь недавно назначенным пенсионарием Дордрехта. Де Витт продолжал выполнять эти обязанности до января 1621 г., когда состоялись выборы нового постоянного пенсионария. Поразительно, что только один из трех кандидатов на эту должность — Рейнир Паув из Амстердама — пользовался высокой репутацией в ассамблее; другими были Антонис Дейк, чиновник, не имевший опоры власти ни в одном голландском городе, и, опять-таки, Андрес де Витт. Последний был наименее способным из троих, но, как замечает Карлтон, «его посредственность скорее помогала ему, чем мешала, ибо вызывала меньше подозрений, чем величие его предшественника». Тот факт, что избран был Дейк, показывает, насколько далеко идущими были последствия политической революции, инициированной Морицем и контрремонстрантами в 1618–19 гг., ибо Дейк был креатурой штатгальтера и Генералитета, а не главой Штатов Голландии, с которыми ему в прошлом мало приходилось иметь дела.

Чистки никоим образом не ограничились городскими советами и провинциальными Штатами. Конфликт ремонстрантов и контрремонстрантов охватывал всю политику и общество, равно как Церковь и образовательную среду, и процесс неизбежно распространился на городскую милицию, консистории, школы и университеты, а также проповедников общественной Церкви. Наряду с городскими советами, милиция также требовала первоочередного внимания, так как она являлась стражем закона и порядка. Власть новых регентов неизбежно оставалась ограниченной, пока арминиане в милиции не будут смещены с командных должностей и заменены контрремонстрантами, преданными новому режиму.