Дело полусонной жены - Эрл Стенли Гарднер

– Эллен Кэшинг, – неохотно ответил Шелби.

Марион Шелби встретилась глазами с Мейсоном, затем быстроотвела взгляд.

– И вас только двое? – спросил Бентон.

– Двое.

– И больше никто не заинтересован в этом деле?

– Нет.

– Ну и какова же окончательная сумма отступного, которую выхотите получить?

– Десять тысяч долларов.

Бентон улыбнулся:

– Пора спуститься в салон и потанцевать. Здесь мы, видно,зря теряем время.

– Это ведь стоящая аренда, – сказал Шелби, – и я могунадавить на владельца собственности.

– Не собираюсь обсуждать с вами ваши права и возможности.Что касается меня лично, то уже завтра днем я либо вовсе откажусь от этойпокупки, либо пойду с ходатайством в правление нефтяной компании опредоставлении всех прав мне. Я еще не знаю окончательно, какое из двух решенийя приму завтра.

Раздался неуверенный голос Лаутона Келлера:

– Если вы уж так категорически настроены, то я бы не хотел,чтобы…

– Вы уже высказали нам свое мнение, – оборвал его ПаркерБентон.

– Но ведь мы могли бы изменить…

– Лично я не желаю больше принимать участие в этом споре.Если хотите, попытайтесь договориться с мистером Мейсоном. Надеюсь, чтоподходящий мне участок я найду в другом месте.

– Ну что ж, – вдруг заявил Шелби. – Пусть будет так. Этоустраивает и меня.

– А теперь, чтобы закончить нашу встречу по-дружески,предлагаю всем присутствующим взглянуть на каюты, в которых им предстоитпровести ночь. Те, кто захочет еще потанцевать, соберутся в салоне, а кто хочетспать, останется у себя. Однако прошу тех, кто придет в салон, забыть обо всехделовых вопросах, которые мы обсуждали. Мы будем лишь танцевать и веселиться.Во всех семи каютах, где вы разместитесь, есть телефоны. Вы можете вызватьстюарда или соединиться с любым из гостей, находящихся в каютах.

Сказав это, Бентон вызвал стюарда, чтобы он разместил всехпо каютам.

Лаутон Келлер вдруг заявил:

– Учтя все обстоятельства, считаю, что Джейн следует пойтина уступки. Лучше скинуть еще две тысячи долларов, чем участвовать в судебномпроцессе.

– Я не желаю, – зарычал Шелби, – чтобы мною играли. Идите вывсе к черту! Где моя каюта? Я остаюсь ночевать на этой проклятой яхте толькопотому, что не желаю ехать в лодке в такую темень и холодрыгу. Но я первымсойду с яхты, когда мы вернемся в город, и смею вас уверить, мистер Бентон,что, как только вы построите себе дом на острове, я немедленно поставлюнефтяную вышку перед вашими окнами. И я сделаю это даже в том случае, если не будузнать наверняка, есть ли там действительно нефть.

Паркер Бентон ответил весьма холодно:

– Там будет видно. Не знаю, какими средствами вырасполагаете, но думаю, что раньше, чем вы успеете выстроить нефтяную вышку, выпожалеете о том, что вообще когда-либо видели такую вышку. Желаю всем спокойнойночи. Я ухожу в свою каюту и займусь чтением. Думаю, что стюард сумеет устроитьвсех, кто желает остаться на яхте, со всеми удобствами. Если же кто-нибудьзахочет уехать, лодка доставит его на железнодорожную станцию кодиннадцатичасовому поезду. И еще раз: желаю всем спокойной ночи.

Перри Мейсон полулежал в белоснежной постели и читал присвете ночной лампочки. Он успел прочесть всего одну главу, когда рядом с нимтихо, совсем непохоже на городские звонки, зазвенел телефон.

Подняв трубку, он услышал голос Деллы Стрит.

– Шеф, мне здесь ужасно страшно!

– Да, атмосфера после обеда резко изменилась.

– Как вы думаете, что может случиться?

– Не знаю. Бентон, похоже, разозлился на Лаутона. Авозможно, он просто решил, что компромисс должен обойтись ему не дороже двухтысяч долларов. Вполне вероятно также, что у него на примете другой земельныйучасток.

– Это все, конечно, разумные предположения. Однако мнепочему-то кажется, что Бентон не такой человек. Уж если он чего-то захочет, тонепременно добьется своего.

Мейсон засмеялся:

– Делла, опомнись, мы ведь обсуждаем нашего хозяина, ивесьма возможно, что нашу беседу кто-то слышит.

– Меня это не волнует. Я тут пытаюсь читать книгу, которуювзяла в библиотечке на яхте.

– Ну и как?

– Сначала она показалась мне увлекательной, но вышло, чтоэто не так. Я все время думаю о людях, находящихся здесь, на яхте: все такиеразные, некоторые испытывают откровенную неприязнь друг к другу. И этот густойтуман, который заставил всех ночевать под одной крышей… Вы были на палубе?

– Да, совершил один круг, прежде чем улегся в кровать.

– Ужасно густой и скверный туман, верно?

– Да, верно. Что с тобой, Делла? Ты так взволнована.

– Была. Сейчас начинаю успокаиваться.

– Хочешь, пойдем в салон, послушаем музыку?

– Нет, ведь вам, наверное, это ни к чему. Холодно и сыро.Просто хотелось услышать ваш голос, шеф. У меня тревожное состояние.

– Почему?

– Сама не знаю. Действует атмосфера вражды и ненависти.

– Милая Делла, я тебя понимаю. Долгая служба у адвокатасреди уголовных дел пагубно влияет на твое воображение. Тебе мерещатся ужасы.Советую немного почитать, а потом крепко уснуть. Утром туман рассеется, а с нимуйдут и твои страхи.

Она засмеялась:

– Видимо, я действительно стала чересчур мнительной. Однаковы должны признать, что здесь чрезвычайно неуютно. Густой туман, флюидыжадности и ненависти. А под нами – холодная черная вода.

– Утро вечера мудренее. Спокойной ночи, Делла.

– И вам также, – сказала она и повесила трубку.

Мейсон снова уткнулся в книжку, однако она не вызывала унего никакого интереса. Он погасил лампу и решил заснуть. Попытка не увенчаласьуспехом. Его начала угнетать окружающая тишина, лишь слегка нарушаемая шумомречной воды. Плинк, плинк… плинк… – плескалась вода.

Он ворочался в кровати, пока ему это не надоело. Снова зажегсвет и попытался читать. Около полуночи его терпение лопнуло. Он встал спостели, полностью оделся и вышел прогуляться по палубе.

Нос яхты был направлен против течения. Слышалось журчаниеводы, омывающей спущенный якорь.

Мейсон дошел до кормы. Там неподвижно, как статуя, стоялночной дежурный матрос, укутанный в пальто и плащ. Его нисколько неинтересовали находившиеся на яхте гости. Его дело – отстоять вахту и дождатьсясмены.