Как ни крути - помрешь - Ким Харрисон

– Много работы? – спросила я.

Мы в первый раз говорили на этой неделе, если не считатьслучайный телефонный звонок, и не хотелось уходить просто так. Ник вроде бытоже не спешил.

– И да, и нет. – Он прищурился на солнце. – Япросматривал архивы одного чата – нашел там упоминание о книжке, что унес Ал.

Мне мгновенно стало интересно.

– Ты не… – Я запнулась, пульс ускорился. Вспыхнувшаянадежда тут же разбилась вдребезги: он опустил глаза и помотал головой.

– Это был дурак-дилетант. Нет у него книжки, выдумкиодни.

Я легонько тронула его за плечо, прощая несостоявшуюсяпробежку.

– Да ладно. Рано или поздно мы что-нибудь найдем.

– Ага, – пробормотал он. – Но лучше рано, чем поздно.Мне вдруг стало так грустно, я вся застыла. Нам так было хорошо, и вот осталосьтолько дурацкое отчуждение. Заметив мое состояние, Ник взял меня за руки,шагнул вперед, приобнимая. Губы скользнули по моей щеке.

– Прости, Рэй-Рэй. Мы что-нибудь придумаем. Я стараюсь.Я хочу, чтобы у нас получилось.

Не шевелясь, я вдыхала запах книжной пыли и свежий ароматлосьона, руки неуверенно обняли его талию: мне нужно было, чтобы меня утешили –и вот, наконец…

Горло сдавило, и я задержала дыхание, стараясь нерасплакаться. Мы несколько месяцев искали обратное заклятие, но книжку о том,как превращать в фамилиаров людей, написал Ал, и издал ее очень маленькимтиражом. И вряд ли мы могли дать объявление в газеты, что нам требуется помощьпрофессора по лей-линиям, потому что такой профессор тут же сдал бы менявластям за занятия черной магией. И тогда я по-настоящему влипла бы. Илиумерла. Или еще хуже.

Ник потихоньку разжал руки, и я шагнула назад. Ну, хотя быне в другой женщине дело.

– Смотри, зоопарк уже открылся, – сказала я, в голосеявно прозвучало облегчение, что его неловкая отстраненность, кажется, начала уменьшаться.– Не хочешь пойти выпить кофе? Я слышала, что ради их «манки-мокко» стоитвернуться из мертвых.

– Нет, – ответил он, но с неподдельным сожалением, такчто я задумалась, не улавливал ли он мою тревогу из-за Ала и не относил ее ксебе? Может, здесь было больше моей вины, чем я думала. Возможно, я бы укрепиланаш союз, если бы поделилась с ним заботами, а не скрывала, отталкивая его.

Осознание того, что я, возможно, натворила своим молчанием,меня придавило; лицо у меня застыло.

– Прости, Ник, – прошептала я.

– Ты не виновата, – сказал он, карие глаза были полныпрощения: о том, что у меня на уме, он не знал. – Это я ему сказал, ч го онможет забрать книгу.

– Нет, дело в том…

Он меня обнял, заставив умолкнуть. В горле у меня вырос ком,говорить я больше не могла, только уткнулась лбом ему в плечо. Мне надо былоему сказать, Надо было все сказать в ту же ночь.

Ник почувствовал перемену и осторожно, подумав секунду,поцеловал меня в щеку – но осторожность вызвана была долгим перерывом, а непривычной уже робостью.

– Ник? – выговорила я, слыша в голосе подступающиеслезы. Он тут же отстранился.

– Эй, – сказал он с улыбкой, положив мне на плечодлинную руку. – Мне нужно уйти. Я сутки на ногах, мне надо поспать хотьнемножко.

Я нехотя отступила на шаг, надеясь, что он не заметил, как яедва не разревелась. Такие долгие, такие одинокие три месяца… Ну, вроде бычто-то начинает меняться.

– О'кей. А как насчет ужина вечером?

В кои-то веки вместо того, чтобы сразу отказаться, онзадумался.

– Может, лучше кино и ужин? Я угощаю. Вроде какнастоящее свидание.

Я выпрямилась, чуть ли не выросла.

– Кино, – повторила я, неловко переминаясь с ноги наногу, будто придурковатая девчонка-подросток, которую первый раз пригласилитанцевать. – Что бы тебе хотелось?

Он загадочно улыбнулся.

– Что-нибудь, где громко бахает, со сплошной стрельбой…– ()м ко мне не притрагивался, но по глазам было видно, что притронуться емухочется. – Где обтягивающие костюмы…

Я улыбнулась и кивнула, он посмотрел на часы.

– Вечером, – оглянулся он, направляясь к грузовичку. –В семь?

– В семь, – крикнула я в ответ, на душе у меня сталоеще лучше. Он сел в машину; грузовик весь вздрогнул, когда он хлопнул дверью.Зарокотал двигатель, и Ник уехал, на прощание весело мне помахав.

– В семь, – повторила я и следила за габаритнымиогнями, пока он не вывернул на улицу.

Стуча пластиковыми вешалками, я складывала шмотки на стойкуу кассы. Усталая пергидролевая блондинка со стрижкой до ушей ни разу на меня невзглянула, отцепляя эти жуткие металлические прищепки. Не переставая жеватьжвачку, она тыкала пистолетом во все подряд, подсчитывая мои покупки для Кери.Плечом она зажала телефон, голову наклонила к плечу, и рот у нее не закрывалсяни на секунду: она трещала со своим бой-френдом о том, что у ее соседки прошлойночью крышу сорвало от «бримстона».

Я задумчиво ее оглядела, уловила прилипший к ней слабеющийзапашок уличного наркотика. Она глупее, чем кажется с виду, если балуется«бримстоном», особенно сейчас. Туда намешали чего-то лишнего, и по городупрошла эпидемия смертей, затрагивающая все социоэкономические группы. Может,подарочек от Трента на солнцеворот.

Девица выглядела явно несовершеннолетней, так что я могланатравить на нее Внутриземельский Департамент Здоровья или отволочь ее вучасток ОВ. Последнее было бы даже забавно, но слишком крутой вышел бы перерывв моем предпраздничном шоп-туре. Я все еще не придумала, что подарить Айви.Ботинки, джинсы, носки, белье и пара свитеров на стойке пред-ки тачались Кери.Не пойдет же она по магазинам с Кизливмоей футболке и розовых шлепанцах.

Продавщица складывала последний свитер. Ногти гореликровавым лаком, на шее звякали амулеты, но чары для цвета ища, скрывающие угри,давно пора бы обновить. Она ворлок, напорное, потому что ведьма не облажаласьбы так грубо. Я покосилась на розовое деревянное колечко у меня на пальце.Маленькое, но круглый год избавляет меня от веснушек, только изредка зановоактивируй чары – и все. Халтурщица, подумала я, и мысленно себя похвалила.

В воздухе загудело, и я еще раз себя похвалила, что недернулась, как девица за кассой, когда на стойку в буквальном смысле шлепнулсяДженкс. Одет он был в два черных комбинезона, один поверх другого, и еще втеплые ботинки и красную шапку. Слишком холодно было, чтобы ему выходить наулицу, но переезд Джи его здорово расстроил, а он никогда еще не бывал насолнцеворотных распродажах. У меня глаза на лоб полезли, когда я увидела куклу,которую он приволок – в три раза больше его самого.