Передай мне соус - Эрл Стенли Гарднер

— Попе, вернитесь, — позвал я. — Вас тут ждет пара долларов,вот, возьмите.

Голова опять появилась в проеме окна, кривая улыбка обнажилапрокуренные желтые зубы. Он протянул руку за деньгами, и я подумал: возможно,этот человек сидел в тюрьме, там и научился готовить.

— Кто работал на кухне пятого числа этого месяца?

— Я работал.

— Не помнишь ли мужчину, который зашел сюда с двумяпопутчиками, пышной блондинкой и довольно потрепанной личностью? Он должен былочень спешить.

— Конечно, помню, мистер, он действительно очень спешил.Заказал две яичницы с беконом, просил меня поторопиться, а сам пошел звонить.Он несколько раз меня подгонял, поэтому я его и запомнил. А его друзья, когдаели, чуть не давились от спешки.

Я протянул ему еще два доллара и поинтересовался, неприпомнит ли он еще что-нибудь. Блондинку например.

— Ни разу на нее не взглянул, — ответил Попе и улыбнулся. —Я слишком спешил выполнить заказ, а потом только посмотрел на них, пока ониели. Меня больше заинтересовал хорошо одетый мужчина — он стоял там, где высейчас. Женщина и другой парень сидели в углу, женщина — ко мне спиной.

Я поблагодарил обоих, вышел к машине и проехал в сторонуРоммели еще шестьдесят миль по горному серпантину очень медленно, смотря посторонам в поисках хоть каких-нибудь признаков дорожной аварии или какой-либомелочи, которая могла бы послужить ключом к разгадке. Однако в свет фар моеймашины попадали то пустые банки от пива, то битое стекло.

Роммели — небольшой городок, где рано ложатся спать. В немоказалось два гаража для ремонта машин.

На каждом из них у входа был звонок с надписью:

«Ночной вызов». Вначале я подъехал к тому, что расположен навосточной окраине. Позвонил, но мне никто не ответил. Понадобилось еще пятьминут и три долгих звонка, чтобы дверь наконец открыли.

— Что случилось? — спросил появившийся в дверях молодоймужчина лет двадцати семи со светлыми, вьющимися волосами и припухшими от снаголубыми глазами; на мужчине были только шорты, и он пытался попасть ногой вбрюки, что ему со сна никак не удавалось.

— Мне надо с вами поговорить, — сказал я.

— Говорите! — согласился он. — А где ваша машина?

— За углом.

— Что с ней случилось?

— Ничего.

— Тогда какого черта?!

Я вынул из кармана трехсотграммовую бутылку виски.

Он внимательно на нее посмотрел, и медленная улыбка осветилаего лицо.

Ну, тогда другое дело, — пригласил он меня войти.

Комната была поделена на две неравные части, в углу одной изних стояла его кушетка, даже без простыней, на ней лишь два старых одеяла.Наволочка, видимо, очень давно не видела прачечной. Над изголовьем кушеткинесколько фотографий обнаженных моделей, снятых во весь рост: одни вырваны,очевидно, из обычных журналов, другие — глянцевые, на которых голые моделистояли полуобернувшись, спиной к зрителю, глядя с улыбкой через плечо, —наверное, копии с фотографий.

Мужчина сел на кушетку и сразу засунул бутылку под своегрязное ложе.

Я спросил, не звонила ли от него пышная блондинка ночьюпятого или утром шестого числа. Он отрицательно покачал головой. При этомвспомнил, что однажды, на днях, босс позвал его к телефону и он разговаривал скакой-то женщиной, но это было по поводу починки машины.

Я внимательно пригляделся к парню и решил, что для такого,как он, выбросить из памяти полную блондинку равносильно тому, чтобы голодныйлев начисто забыл об аппетитном куске мяса, брошенном ему в клетку.

Мы пожали друг другу руки, и я ушел.

Второй гараж с «ночным вызовом» принадлежалтридцатипятилетнему мужчине, которого не смягчила даже моя очередная бутылкависки: его глаза остались такими же жесткими и враждебными.

— Вы полицейский? — спросил он.

— Я расследую дело, — ответил я.

— Один черт, — буркнул он.

Я не стал с ним спорить и спросил о звонке и о женщине. Онмотнул головой.

— Черт возьми, как могло вам прийти в голову разбудить меняпосреди ночи, чтобы только спросить об этом? Да не было никаких звонков! Небыло никакой женщины! Вы меня слышите? Не было никакой женщины! А теперьубирайтесь вон!

Я пытался задать последний вопрос: уверен ли он, что помнилбы об этом звонке?

— Конечно, я бы помнил! — заорал он. — Неужели вы бы забыли,сидя на необитаемом острове, если бы вдруг явилась королева стриптиза и началакупаться перед вами при свете дня?.. Вы бы это могли забыть?

Скажу больше, все звонки у меня записаны. Когда ночью звонятв дверь, автоматически пробивается бумажная лента, и я отмечаю звонок вспециальной книжке.

Мой хозяин — электрик, он и выдумал все эти штучки.Фиксируется все: когда я открываю дверь, когда не открываю дверь, когда я неподхожу к двери больше пяти, минут!.. Вот такой у меня проклятый хозяин.

А теперь проваливай отсюда! — заорал он и захлопнул дверь.

Я вычеркнул это место из взятых мной на заметку.

Теперь было совершенно ясно, что бы ни произошло, гаражи с«ночным вызовом» Бакли не помогали. Вполне возможно, что запаска и не быласпущена, просто у нее плохо работал клапан и из него медленно выходил воздух.Правда, возможно, Бакли помог проезжавший мимо водитель, у которого могоказаться пневматический насос, которым он мог накачать запасное колесо, иБакли продолжил поездку.

В таком случае он бы поехал дальше именно через Роммеливместе с пассажиром; блондинка, может быть, осталась и продолжила путь с кем-тоеще. Могло быть и так: она позвонила миссис Бакли и сказала, что посылаетремонтную машину, хотя по причинам, известным только ей, не приблизилась ни кодному гаражу в округе. Но почему Бакли понадобилось столько времени, чтобыпроехать эти десять миль, которые отделяли Сентрал-Крик от Роммели?

Или вполне мог быть еще и такой вариант: попутчикисговорились, ударили хозяина машины по голове и завладели его автомобилем, азвонок миссис Бакли был лишь хитрым шагом, который помог запутать следы.

Этим звонком блондинка, может быть, рассчитывала снять ссебя все подозрения в случае, если начнутся какие-то расследования.

Приехав в Роммели, я отыскал мотель, где решил поспать паручасов. К концу дня я уже был на дороге и снова ехал медленно, внимательносмотря по сторонам в поисках хоть какого-нибудь признака аварии. Но, увы,ничего не обнаружил. Я промчался еще тридцать миль до Сентрал-Крика, повернулобратно, направился опять к Роммели и потом медленно к Бейкерсфильду.