Сочинения. Том 5 - Гален Клавдий

ὃ δ’ ἐφεξῆς ἔγραψεν ᾿Ιουλιανὸς οὐκέτι κοινὸν ἁπάντων ὑπάρχον, ἀλλ’ ἴδιον ἐξαίρετον ἑαυτῷ, τοῦτ’ ἤδη σοι δίειµι. ὅλην δ’ ἄµεινόν µοι δοκεῖ παραγράψαι τὴν ῥῆσιν, εἰ καὶ µακροτέρα πώς ἐστιν, ἔχουσαν ὧδε· ὅλως µὲν ἀδιανόητον ἐπὶ πλῆθος ἢ διαφθορὰν ὃ ἄν † τι πρὸς τῆς νῦν τιθέναι ἀναφέρειν τὸ ποιητικὸν τῆς νόσου, τί δ’ ἄν τις συµµελέστατα διαγνοίη τοῦ πάθους δι’ ὅλου τοῦ σώµατος

ἀπιόντος; ἀναγκαῖον ὁµολογεῖν πάντα περιττεύειν ἐν παντὶ µέρει τε καὶ µορίῳ. τῷ ἀποτελέσµατι γὰρ συµπαρατείνεσθαι χρὴ τὸ συνέχον αἴτιον. χωρεῖ δὲ δι’ ὅλου πάθη ὡς πυρετοὶ ἄλλα τε µυρία ἐφ’ ὧν ἐν τῷ ὅλῳ καὶ τὸ πλῆθος εἶναι δεῖ. † καὶ τὸ τοῖς πλεῖον ὅταν πλεῖον καὶ τὸ νόσηµα ᾖ καὶ τὸ τοῖς πλεῖον καὶ συγκεχωρηµένον ὧδέ πως φάναι. εἰ δέ γε προτ *** διὰ † ἀντιφῶν τὸ πλῆθος τοῦ ὑγροῦ *** καὶ µὴν ᾿Ιουλιανὸς οὐ βούλεται τῶν καθ’ ὅλον τὸ σῶµα νοσηµάτων ἐν ἑνὶ τόπῳ τὴν συνεκτικὴν ὑπάρχειν αἰτίαν. ἀλλὰ κἂν τὴν ῥύσιν ὑπόθηταί τις ἐπὶ τῷ βουβῶνι γίγνεσθαι συνέχον αἴτιον οὖσαν τοῦ πυρετοῦ, εἰς τοσαύτην ἀπορίαν ὁ λόγος ἀχθήσεται. λυοµένου γὰρ τοῦ βουβῶνος οὔτε διαµένειν αὐτὴν οὔτε <αὐ>ξάνεσθαι δυνατόν, ἐπειδὴ µενούσης µὲν ἀναγκαῖόν ἐστι καὶ τὸν πυρετὸν µὴ λύεσθαι, λυοµένου δὲ ἑαυτοῦ συνεκτικὸν αἴτιον ἔχειν τὸν βουβῶνα, κἀν τούτῳ τὸν λόγον ἀνατρέπεσθαι τοῦ θαυµαστοῦ προστάτου φάσκοντος ἀδύνατον εἶναι τοῦ καθ’ ὅλον τὸ σῶµα πάθους <τὸ> αἴτιον ἐν ἑνὶ τόπῳ συστῆναι. καὶ µὴν οὐδ’ ἄλλην τινὰ ἔννοιαν εἰπεῖν ἔχει τοῦ συνέχοντος αἰτίου παρὰ τὸ γίνεσθαί τι πρὸς αὐτοῦ καὶ παύεσθαι σὺν αὐτῷ, πλὴν εἰ κἀνταῦθα πάλιν ἐξαίφνης ἑαυτὸν εἶναί φησι Στωϊκόν, ὡς ἐν ἄλλοις ἐποίησεν. ἀλλὰ τοῦτό γε πράξας οὐ νόσου µόνον, ἀλλὰ καὶ τῆς ὑγείας αὐτῆς αἴτιον ἀποφανεῖταί τι καὶ θερµὸν καὶ ψυχρὸν ἀναγκασθήσεταί τι λέγειν εἶναι νόσηµα καὶ ξηρὸν καὶ ὑγρόν, ἅπερ οὐ βούλεται. µὴ τοίνυν ληρείτω µάταια µηδ’ ἐµπλήκτου τρόπον ἄλλοτ’ ἄλλα φανταζέσθω ποτὲ µὲν ἐπαινῶν Στωϊκούς, ποτὲ δ’ ἀναιρῶν αὐτῶν τὰ δόγµατα.

Гален. Опровержение возражений, выдвинутых Юлианом против афоризмов Гиппократа

1. Хорошо бы было, если бы, как законодатели предписывают для истца, уличенного во лжи, то же наказание, которого он требовал для ложно им обвиненного, возражающие против того, чего не понимают, несли достойное своих заблуждений наказание. Но так как они набираются наглости, чтобы выносить суждение, а закона против таких лживых обвинителей нет, то тупейшие люди осмеливаются выступать против мудрейших мужей. В Египте в древности каждое изобретение в каком-либо искусстве или ремесле оценивалось общим собранием людей образованных и записывалось на каменных стелах, хранившихся в святилищах; следовало бы, чтобы и у нас был совет справедливых и образованных мужей, которые судили бы о новых писаниях и полезные выставляли бы в общественных местах, а зловредные уничтожали. Лучше было бы, чтобы и имя писавшего не сохранялось, как и было в древности в Египте, ведь таким образом сдерживалось бы безмерное стремление честолюбцев к славе.

Теперь же, когда и писать всем дозволено, и судить кто угодно может, благосклонность толпы снискивают самые наглые, например Фессал, ругающий в своем сочинении Гиппократа, хотя в своей единственной книге, которая, как ему кажется, опровергает «Афоризмы» Гиппократа, он показал только то, что учения Гиппократа он совершенно не понимает. А ведь по справедливости следовало бы сначала изучить его и только потом пытаться опровергать. Или, может, я неправильно сказал? Но ведь никто не осмелился бы опровергать истины, разве что человек совершенно бесстыдный, как этот, ныне явившийся в Александрии, Юлиан, который, как говорят, написал сорок восемь книг против «Афоризмов» Гиппократа. Из них мне недавно попалась вторая, в которой он говорит, что следующий афоризм, по его мнению, ложен: «При расстройствах желудка и при самопроизвольных рвотах, если только очистить все, что должно очистить, — это полезно и больными легко переносится. В противном случае — наоборот. Так точно и опорожнение сосудов; если можно произвести его так, как это следует делать, оно бывает полезно и легко переносится. В противном случае бывает наоборот»[150].

Благодарю судьбу, что эта книга попалась мне в руки первой, так что не пришлось тратить времени на чтение длинного опровержения на первый афоризм, который является предисловием к последующим. В любом случае, если бы мне пришлось писать возражения против этой книги, то я не считал бы, что совершил нечто важное, речь ведь тут еще не касается медицинских воззрений. А вот упомянутый афоризм касается темы, важной для медицинского искусства: в нем врачу рекомендуется подражать тем непроизвольным самоочищениям верхнего и нижнего желудка, которые полезны, и объясняется, какие из них полезны, а какие вредны и как распознавать их, а также и для полезных, и для вредных приводятся отличительные признаки. Если бы Юлиан обучался врачебному искусству у учителей-гиппократиков, то не осмелился бы возражать против этих истин. Но поскольку ни он, ни Фессал, его наставник в этой глупости, не сведущи в искусстве потомков Асклепия, то нет ничего удивительного в том, что они не понимают и того, что понимают даже те, кто заявляет, что лечит без всяких теорий. Стоит послушать этих людей, утверждающих, что врачебное искусство врача совершенствуется главным образом благодаря опыту и подражанию. Ведь, по их словам, то, что оказалось полезным больному, они и собираются применять, при этом различая природное, то есть имеющее причину внутри тела, и случайное, то есть имеющее причину вне тела, следовательно, подражать не только природе, но и случаю. Эти мужи среди многих примеров случайной пользы рассказывают о человеке, который при падении порвал себе вену на лбу. Они решили вскрыть больному, находившемуся в похожем состоянии, что и тот, у которого вена повредилась при падении, ту же вену, надеясь на такой же результат. Мы можем научиться подражать природе, также наблюдая серьезное расстройство желудка, случающееся при воспалении глаз и затем приносящее большую пользу. Также мы видим, что страдающим желтухой часто становится легче после выделения желчеподобных масс, больным так называемой слоновьей болезнью — после истечения черной желчи, а больным водянкой — после истечения водянистой жидкости, из чего следует, что врачам нужно это использовать. Однако почему следует говорить о непроизвольных извержениях, если мы обучаемся искусству врачевания, перенимая опыт учителей? Неужели ученики Фессала должны подражать своему учителю, если он с помощью очистительной клизмы вылечивает больному желудок, а если очищение произошло произвольно, то его воспроизводить не следует? Или предположим, что у женщины случилась задержка месячных,