История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века - Анита Шапира

восстание можно подавить силой, а если умеренная сила не сработает, потребуется большая сила. Но высшее командование ЦАХАЛа было осведомлено о том, что и общественное мнение Израиля, и израильское законодательство накладывают ограничения на действия армии. ЦАХАЛ не мог открыть огонь по демонстрации, состоящей из женщин и детей; это было аморально и незаконно и противоречило бы всему, за что боролась армия. Впервые в своей истории ЦАХАЛ обнаружил, что политическое руководство обвинило его в провале миссии, которую ему было приказано выполнить. Более того, для поселенцев осторожный подход армии отражал политические взгляды старших офицеров ЦАХАЛа, которые были связаны с Альянсом. Начальник Генерального штаба Дан Шомрон сказал, что невозможно подавить беспорядки без жестоких действий против гражданского населения, в чем ЦАХАЛ не примет участия, и что решение должно быть политическим. Поселенцы истолковали это как призыв к политическому соглашению, которое потребовало бы территориального компромисса или каких-либо других договоренностей на территориях, которые они сочли бы неприемлемыми. Поселенцы, чьи путешествия по дорогам Иудеи и Самарии сделали их легкой мишенью для террористов, потребовали, чтобы армия обеспечила им полную безопасность, чего ЦАХАЛ никогда не обещал гражданам Израиля.

Армия разместила на территориях тысячи военнослужащих. Оккупация перестала быть легкой, как это было в то время, когда контингент был ограниченным. Теперь, вместо того чтобы готовиться к следующей войне, вся армия металась от дома к дому в арабских городах и деревнях, пытаясь поймать детей, бросающих камни. Приказ против использования огнестрельного оружия требовал иной тактики, и армия начала использовать дубинки. Министру обороны Рабину приписывают слова: «Сломайте им кости». Сомнительно, чтобы Рабин на самом деле произнес их, но именно так солдаты, разочарованные непрекращающейся погоней за палестинцами с «коктейлем Молотова» и камнями в руках, поняли смысл использования дубинок. Было тяжело смотреть кадры теленовостей. Американские евреи, увидевшие новости по телевизору, были шокированы видом солдат, жестоко обращающихся с палестинцами, и стали сомневаться в правильности поведения Израиля. Шомрон потребовал, чтобы ЦАХАЛ прекратил эти жестокие действия. В конце концов, Израилю придется жить вместе с палестинцами и избегать ненависти. По той же причине он делал все возможное, чтобы не применять коллективного наказания. Но растущее насилие требовало более жестких ответных мер. Самыми суровыми наказаниями был снос домов и изгнание палестинских активистов из страны.

Армия обороны Израиля оказалась зажатой между молотом и наковальней. Поселенцы и их сторонники обвинили ее в неспособности подавить интифаду; эти обвинения дали зеленый свет формированию на территориях частных ополченцев. Организации левых радикалов, такие как Yesh Gvul, призывавшие солдат отказываться от службы на территориях, обвинили ЦАХАЛ в утрате человечности и этических норм. Такое отношение к Армии обороны Израиля отражало раскол, появившийся в израильском обществе в отношении оккупации и территорий.

Интифада не ограничивалась территориями за пределами «зеленой линии». С гордостью и тревогой израильские арабы наблюдали за восстанием своих собратьев на оккупированных территориях и его подавлением Израилем. В декабре 1987 года Комитет арабских мэров в Израиле, своего рода зонтичная организация израильских арабов, организовал День мира, во время которого всеобщая забастовка в арабском секторе продемонстрировала солидарность с палестинцами по ту сторону границы. Помимо этого, израильские арабы напечатали плакаты, которые руководство интифады на Западном берегу не могло размножить, так как печатный станок мог обнаружить ШАБАК. Когда Израиль конфисковал банковские счета ассоциаций на территориях, которые переводили средства ООП, израильские арабы стали переводить деньги руководству интифады через свои собственные счета в израильских банках. В районах, населенных преимущественно арабами, таких как Галилея или Малый треугольник, в автомобили бросали камни и «коктейли Молотова». В деревнях открыто вывешивались флаги ООП. Среди бела дня полицейский участок Назарета подвергся нападению. Несколько раз междугородняя автомагистраль, проходившая через населенный арабами район Вади-Ара, блокировалась местными жителями. Эти инциденты с применением насилия и демонстрации произошли в первые три месяца интифады. Затем лидеры арабской общины в Израиле осудили насилие и вскоре приняли меры, чтобы восстановить спокойствие.

Неповиновение израильских арабов было протестом, вскрывшим две проблемы: продолжающуюся оккупацию и непризнание палестинской идентичности, а также их дискриминацию. Эта дискриминация выражалась в том, что бюджетные ассигнования местным арабским советам были меньше по сравнению с тем, что предоставлялось еврейским советам, в арабских поселениях был низкий уровень образования, отсутствовали образовательные и развлекательные заведения. Арабы были отстранены от работы в правительстве Израиля, и отсутствовали каналы, по которым можно было бы услышать их мнение по общенациональным вопросам, что усиливало чувство отчуждения от государства. Националистические настроения возрастали по мере увеличения численности израильских палестинцев. В конце 1987 года их число составляло 750 000 (в том числе 130 000 в Восточном Иерусалиме), примерно 17 % всего населения страны. Демографический рост повысил их уверенность в себе, а контакты с палестинцами Западного берега обострили чувство идентичности и национальной гордости. Для израильских палестинцев этого было достаточно, чтобы выразить солидарность своим собратьям. Однако они не приняли призыва радикального внепарламентского движения «Сыны деревни» провести интифаду на израильской территории.

Тем не менее географическая концентрация израильских арабов в двух районах, где они составляли большинство и имели собственное национальное руководство, в сочетании с враждебным поведением некоторых по отношению к еврейскому меньшинству, вызвала у этого меньшинства подозрения, что те намерены требовать присоединения их территорий к палестинскому образованию на Западном берегу.

До начала интифады правые считали, что статус-кво можно сохранить; строительство поселений могло продолжаться без предоставления палестинцам представительства. В то же время левые считали, что решение состоит в том, чтобы вернуть территории королю Хусейну с территориальными поправками, основанными на соображениях безопасности, при сохранении Иерусалима под юрисдикцией Израиля. Какое-то время обе стороны не видели проблем в сохранении статус-кво. Но интифада доказала, что легкой оккупации больше не существует и что статус-кво нельзя поддерживать, поскольку палестинцы больше не будут мириться с репрессиями и потерей своей земли, воды и самоуважения. Подавление обходилось Израилю слишком дорого и стоило не только денег и человеческих жертв, но и серьезного ущерба международному положению страны.

Радикализация молодежи на Западном берегу во время интифады, а также исламизация палестинского пролетариата встревожили короля Хусейна, который опасался восстания, способного перекинуться через реку Иордан в его собственное королевство. В 1987 году он подписал Лондонское соглашение с министром иностранных дел Пересом, в котором предлагалось провести международную конференцию, направленную на открытие пути к «иорданскому варианту»: соглашению между Израилем и Иорданией о судьбе палестинцев. Но премьер-министр Шамир, придерживаясь принципа Великого Израиля, отверг это соглашение. Примерно через год король Хусейн объявил об отречении от Западного берега реки Иордан. 31 июля 1988 года он отказался от Западного берега, разорвав его